Плоть – как трава - Николас Блэйк

Сэр Джон занялся своими усами…

— Можно сказать, что О'Браен искал смерти до тех пор, пока не встретился с Джорджией Кавендиш, — продолжил Найджел.

— Ты полагаешь, что он в нее влюбился? — оживился сэр Джон. — У него могла снова вспыхнуть любовь к жизни, но какое это имеет отношение к нашему делу?

— Да, у него снова появилась любовь к жизни, — сурово ответил Найджел. — Но совсем в ином смысле. Он не полюбил Джорджию. Возможно, она ему понравилась, но это было совсем не то чувство, которое он испытывал к Юдит Файр. Не случайно Джорджия сказала об их отношениях: «Мне казалось, что он иногда не со мной, а находится где-то далеко».

Неожиданно Найджел обратился к Старлингу:

— Это по твоей части, Филипп… Ты должен знать, почему у О'Браена изменилось отношение к жизни!

— Мне это не известно! К тому же она не училась в Оксфорде.

— Боюсь, что мой шерри несколько замутил твой всегда такой ясный ум! Что ж, напоминаю сущность. В канун Рождества у О'Браена собралось девять человек: О'Браен, Артур Беллани, миссис Грант, Люси Трайл, Джорджия и Эдвард Кавендиш, Нот-Сломен, Филипп Старлинг, Найджел Стрейнджвейс. Ответь мне на вопрос: кто из этих девяти человек больше всего подходит на роль убийцы О'Браена и Нот-Сломена? Это должен быть человек с железной волей, очень одаренный. У него должно быть чувство юмора, которое легко улавливается в анонимных письмах. Этот человек должен быть храбр, чтобы выполнить все свои угрозы. Он должен иметь склонность к изобретениям, о чем говорит орех. Этот человек должен иметь доступ к яду Джорджии и пишущей машинке Нот-Сломена. К тому же он должен хорошо знать литературу, чтобы прочитать «Трагедию мстителя» Тернера.

Отпив шерри, Филипп Старлинг, на лице которого появилось выражение растерянности, сказал:

— Хотелось бы, мой мальчик, чтобы все это можно было сказать обо мне…

Найджел взял несколько соленых орешков и положил их себе в рот.

Настал черед Джона Стрейнджвейса. С вымученной улыбкой он произнес:

— Мне кажется, что все происходит, как во сне. Твоя характеристика приложима только к одному человеку — Фергусу О'Браену.

— Наконец-то! Тебе понадобилось много времени, чтобы это понять! — отозвался, жуя орехи, Найджел.

— Ты считаешь, что О'Браен совершил самоубийство? — спросил сэр Джон.

— Это факт.

— И в то же время был убит Эдвардом Кавендишем? А потом отравил Нот-Сломена?

Сэр Джон, услышав, что племянник отвечает на его вопросы утвердительно, предложил Старлингу пригласить психиатра…

— Признаюсь, что я сам с трудом переварил эту мысль, — сказал Найджел. — Могу объяснить, как я постепенно пришел к этому выводу. Поначалу я обратил внимание на поведение Кавендиша. Когда мы обнаружили труп О'Браена, он был почему-то сильно возбужден. И в то же время удивлен и растерян. Убийца не будет так выглядеть. Я обратил внимание на его поведение инспектора Блаунта, но тот не сумел решить эту загадку. Разговаривая с Джорджией, я понял, что полковник с самого начала интересовался ее братом. К тому же его поведение было несколько странным. Оказав помощь девушке в пустыне, он стал проявлять интерес к ее брату, расспрашивая о родственниках. Потом он попытался завязать знакомство с Кавендишем, хотя подобный человек не способен вызвать у кого-либо интерес.

В Ирландии я выяснил, что у Кавендиша не было причин ненавидеть О'Браена. Все было наоборот. Именно Кавендиш довел Юдит Файр до самоубийства, угрожая открыть глаза на ее поведение отцу. Узнав полковника, который, как все ирландцы, не забывал обиды, умел ждать, по-настоящему любил Юдит, был смел, суров, но наделен чувством юмора, я не сомневался в том, что он был способен ждать долгие годы, чтобы отомстить.

Когда все это стало мне понятно, я попробовал воссоздать все именно с этой точки зрения. Ему необходимо было вовлечь Кавендиша в такую ситуацию, когда он вынужден будет совершить убийство, устроить ему ловушку. Ему хотелось, чтобы он пережил такие же мучения, как и Юдит. Девушка оказалась в ловушке из-за Кавендиша. Теперь он хотел, чтобы в таком же положении оказался и ее мучитель. К тому же врачи предупредили О'Браена о том, что ему осталось жить не так уж много. Я долго раздумывал над тем, как удалось полковнику заманить Кавендиша в барак. Затем я вспомнил о записке Люси, назначившей ему свидание. Там не упоминалось имя. О'Браен решил использовать записку. Ведь Люси была когда-то любовницей Кавендиша.

В бараке Кавендиш видит полковника. О'Браен направляет на него револьвер. Кавендиш пытается отвести его руку. Полковник делает все, чтобы на револьвере остались отпечатки пальцев Эдварда, а потом нажимает его пальцами курок. Его месть осуществилась. Конечно, он рисковал. Кавендиш мог попытаться удрать, но полковник был хорошим психологом. Он учел характер Кавендиша. Он знал, что если его месть осуществится, то у Кавендиша не хватит смелости во всем сознаться. К тому же он подготовил соответствующие мотивы. Во-первых, он отбил у него Люси, во-вторых, завещал его сестре значительную часть своего состояния. Ему не хотелось, чтобы дело об Юдит Файр снова всплыло на поверхность.

Именно так я реконструировал этот эпизод. Все факты не противоречат выстроенной мною теории. Конечно, О'Браен не мог предположить, что в это время выпадет снег. Это, однако, не мешало его планам, но Кавендиш нашел выход из положения. Он сделал все, чтобы представить этот случай, как самоубийство. Началась дуэль между живым и мертвым.

Полковник составил свой план, — продолжил Найджел. — Но вмешался Нот-Сломен. Очевидно, мы так и не узнаем, что именно он видел, но Кавендиша это испугало. Он начал чувствовать себя убийцей. Он, конечно же, не мог понять, почему О'Браен подстроил ему такую штуку. Он не имел понятия о том, что это Джек Ламберт.

— Послушай, Найджел! — не выдержал сэр Джон. — Ведь полковник должен был подозревать, что Кавендиш попытается представить это дело как самоубийство.

— Полковник это учел. Не случайно он показал нам анонимные письма, чтобы исключить версию о самоубийстве. Правда, он допустил ошибку, проявив в них черный юмор. К тому же в первый день, когда я к нему приехал, он сказал, что сам написал бы именно такое письмо, если бы собирался кого-нибудь убить. Он не желал подделаться под стиль Кавендиша.

Затем он дал мне понять, что кто-то интересуется его изобретениями. Я не мог сообразить, почему он все это рассказывает, но ему хотелось придать значение этой работе.

Наконец он упомянул о завещании. Подчеркнул, что оно в сейфе, но там затем ничего не оказалось. Он не учел, что мы узнаем о том, что он отослал завещание адвокатам. Я сразу же подумал о том, что убийца не мог открыть сейф, если это Кавендиш. Откуда ему было знать комбинацию цифр? И последнее: он специально пригласил меня. Он не считал, что я все выясню, однако полагал, что я не соглашусь с тем, что это самоубийство.

Подумав над этими фактами, я понял, что знаю правду о смерти полковника. Нельзя было упускать из виду то, что он не дал бы себя заманить в ловушку. К тому же я не забывал о фотографии Юдит Файр, стоявшей на столике в бараке. Почему он ее уничтожил, когда появились гости? Ответ был ясен: он не хотел, чтобы ее опознал кто-нибудь из прибывших. А письма? Трудно было представить, чтобы написавший их человек вел себя так непринужденно, как все гости. Только О'Браен, как я заметил, был скован. Оно и понятно. Он раздумывал над всеми деталями, которые должны были привести Кавендиша на виселицу.

— Вызов психиатра можно отложить, — признал свое заблуждение сэр Джон. — Логика в твоих рассуждениях, бесспорно, есть. Но зачем О'Браену было убивать Нот-Сломена?

— Все очень просто. Его действительно убил О'Браен, поскольку только полковнику было безразлично, когда он расколет подложенный им орешек. Он писал письма на машинке Сломена, в заведении которого Кавендиш был своим человеком. К тому же О'Браен мог предполагать, что Сломен шантажировал этого человека. За столом он убедился, что никто не вскрывает скорлупу зубами, и был уверен в том, что его орех достанется тому, кому предназначен. К тому же скорее всего после его смерти…

— Почему ему захотелось убить Сломена? — спросил сэр Джон. — Шантаж?

— Нет. Они вместе служили в Военно-воздушном флоте во время войны. Помнится, Сломен назвал полковника Слип-Слопом, как это делал и Джимми Хоуп.

Я был поражен, что на Рождество он собрал таких разных людей, которые ему не подходили. Это Кавендиш, Люси и Нот-Сломен. Джорджия упомянула о том, что именно О'Браен предложил посетить его заведение, что совершенно не отвечало вкусам полковника.

— Я тоже задумывался об этом, — признался Филипп Старлинг.

— Помнишь, дядя, ты рассказывал, что все звено О'Браена погибло, потому что из штаба был дан нелепый приказ вылететь в неподходящую погоду. Потом так же погиб брат Юдит Файр, которого очень любил и опекал полковник. Вспомнив о том, что сообщил мне Хоуп, я начал наводить справки. Поговорив с одним человеком, который служил вместе с Нот-Сломеном, я узнал, что именно он отдал злополучный приказ, в результате которого погиб брат Юдит.