БНД против Советской армии: Западногерманский военный шпионаж в ГДР - Армин Вагнер

(Пояснения. БНД часто называло объекты их старыми названиями, принятыми в Вермахте, или по именам расквартированных там прежде частей Вермахта. Сокращения: гв. — гвардейская, мсд — мотострелковая дивизия, мд — механизированная дивизия, тд — танковая дивизия, артд — артиллерийская дивизия.)

Как следует из таблицы, возведение Стены уменьшило общую «добычу» наблюдателей за гарнизонами, но действительно сильный ущерб оно причинило наблюдению лишь за 57-й гвардейской мотострелковой дивизией (штаб в Наумбурге). Наблюдение за ней было совсем прекращено в 1965 году. О 16 из 21 оставшихся дивизий информационный поток, хотя и уменьшился, но продолжал надежно поступать вплоть до начала 70-х годов.

Военный шпионаж БНД не упускал из виду и размещенные в ГДР бригады сухопутных войск ГСВГ. В основном это были артиллерийские и инженерные бригады. Всего было 21 место дислокации штабов бригад, и на 15 из них было заведено по десять и больше карточек, что свидетельствует о постоянстве наблюдения, на 7 штабов было заведено больше чем по 20 карточек, что означало интенсивность шпионажа. Из шести оставшихся гарнизонов четыре были распущены в ходе сокращения войск в пятидесятых годах, а сами объекты частично передавались ГДР.

(артбр — артиллерийская бригада, ИПТбр — истребительно-противотанковая артиллерийская бригада)

Но самым важным для военной разведки БНД было слежение за местами дислокации полков ГСВГ. В общей сложности агенты вели наблюдение за 162 гарнизонами сухопутных войск, в которых размещались 215 советских танковых, мотострелковых, артиллерийских, инженерных частей, частей войск связи и ПВО сухопутных войск. Лишь на 20 таких гарнизонов заведено меньше шести карточек, причем из четырех военных городков русские ушли до 1958 года. На 62 гарнизона военные аналитики БНД завели по 20 карточек и больше, за 18 гарнизонами следили еще тщательнее — по 40 карточек и больше. «Чемпионами» можно признать размещенные в бывшей кавалерийской школе в Крампнице 219-й зенитно-артиллерийский и 29-й мотострелковый полки, на которые в 1951–1974 было заведено в общей сложности 102 карточки т. н. общих наблюдений.

Такое интенсивное наблюдение за «скелетом» войсковой структуры ГСВГ позволяло Федеральной разведывательной службе создать целостную и подробную картину численности, дислокации, вооружения и состояния советских войск в ГДР. Изменения в субординации, поступление нового оружия и техники, а также реструктуризация быстро и точно подмечались многочисленными агентами и сведения об этом передавались в соответствующие аналитические отделы. Из этого потока информации Пуллах извлекал нужные сведения для составления квалифицированных и содержательных докладов для боннских политиков. Содержащимся в них знаниям обладали далеко не все даже высокопоставленные советские офицеры. Это доказывают отчеты о военной ситуации в форме окончательных разведывательных данных (finished intelligence) БНД. Например, аналитики Службы в 1960 году отметили уже упоминавшееся выше создание двух тяжелых танковых дивизий в ГСВГ, а также ускоренное вооружение Группы оперативными и тактическими ядерными ракетами. Интенсивность летной подготовки и даже время, выделяемое на полеты — 120 летных часов на каждого летчика в год не прошли мимо внимания пуллахских аналитиков. Годовой отчет о военной ситуации за 1962 год, в подробностях и на высоком разведывательном уровне описывающий вооруженные силы, доказывает, что постройка Берлинской стены не перекрыла этот информационный поток.

Но наблюдение за местами дислокации было важным не только для составления такого рода отчетов. В моменты кризисов они поставляли также информацию о передвижениях войск новом вооружении или о крупномасштабных маневрах, которые становились теми самыми камешками в мозаике актуальных отчетов о ситуации, которые дополнялись сведениями из других источников и превращались в важные недельные или месячные отчеты. Как минимум, однажды наблюдателям за местами дислокации удалось добиться впечатляющего успеха. В 1958–1959 годах они собрали полную информацию о первом в истории размещении вне территории СССР советских ракет средней дальности типа SS-3 „Shyster“ (Р-5М). Аналитики в Пуллахе оценили эту информацию как настолько важную, что в апреле 1959 года БНД передала ее американским секретным службам.

Когда на смену кульминации кризиса приходил его спад, наблюдатели БНД сообщали в Центр и о признаках разрядки. Примером может служить следующее агентурное донесение, датированное концом ноября 1962 года, лишь через несколько часов после того, как Москва отменила состояние полной боевой готовности для своих войск, вызванное Карибским кризисом: «22.11.62, 17.30–17.55, отдельно или маленькими группами выходящие с объекта солдаты и офицеры, производят впечатление довольных людей, видимо, это первые их увольнительные с начала Карибского кризиса».

в) В рутинной круговерти — наблюдатели на местах

В пятидесятых годах Организация Гелена и Федеральная разведывательная службы добилась ряда успехов в вербовке граждан ГДР, которые потом вызвали общественный резонанс. При этом лишь в очень редких случаях речь шла о высокопоставленных функционерах. Особенно известным был случай Германа Кастнера (1886–1957), бывшего недолгое время сопредседателем Либерально-демократической партии Германии и заместителем премьер-министра Отто Гротеволя. Кастнер, проходивший в Организации Гелена под агентурным псевдонимом «Хельвиг», уже с 1948 года шпионил на ЦРУ, а с начала 50-х — также и на Пуллах, причем до сих пор нельзя сказать с уверенностью, не служил ли он при этом еще и Советам. Старшая секретарша Гротеволя Хелене «Элли» Барчатис (1912–1955) тоже была завербована Организацией Гелена не позднее 1952 года и до своего ареста и казни в 1955 году выполняла задания Пуллаха. Кстати, в отличие от Кастнера, ее вполне можно назвать типичным примером агента БНД. Она занимала такое положение в центре, которое позволяло ей узнавать многое из-за кулис восточногерманской политики, но не обладала никакой самостоятельной политической значимостью, и, как обычная служащая, не игравшая важной роли и не привлекавшая к себе большого внимания в государственной администрации. Точно по такой же схеме и ЦРУ с 1955 по 1966 годы курировало небольшую агентурную группу из двух женщин, работавших в качестве технического персонала в здании ЦК СЕПГ на площади Вердершер Маркт в Восточном Берлине. Положение Вальтера Грамша на различных руководящих должностях в транспортных учреждениях Восточного Берлина можно назвать средним между Кастнером и Барчатис. Грамш (1897-?) был, возможно, самым ценным источником в ранний период истории западногерманской разведки. Примерно такое же положение занимал и Гюнтер Кифер (1911–1966), начальник отдела в Центральном статистическом управлении при Совете министров ГДР. Он шпионил для БНД с начала пятидесятых годов до своего ареста в 1962 году.

Но заполучить подобных топ-агентов в военной области было намного труднее. Правда, нельзя сказать, что это было совсем невозможно, и это доказывает ЦРУ, внедрившее в 50-х годах женшину-агента в качестве экономки к руководителю военной разведки ННА. Кстати, ранее та же женщина служила у Евгения Петровича Питовранова, резидента МГБ/КГБ в Карлсхорсте, и, разумеется, шпионила за ним. Перебежчиков из ННА, впрочем, всегда хватало, в том числе из самых секретных сфер, и они много рассказывали о внутренней жизни восточногерманских вооруженных сил. Дезертиры из ГСВГ тоже сообщали много интересного.

Но у наблюдения за военными объектами на местах была одна важная задача, которую не смогли бы самостоятельно решать отдельные топ-агенты. С одной стороны оно служило составлению полной картины общего стратегического положения. Но особенно в кризисные моменты Холодной войны главной целью слежения за военными объектами было раннее предупреждение о возможной угрозе военного нападения. Таким образом, наблюдение за военными объектами означало массированную разведку и массированный анализ в максимально быстром режиме времени, с быстрой передачей полученных сведений. Большое количество советских военных объектов в ГДР, столь же значительное количество восточногерманских гарнизонов и дополнительная необходимость ведения наблюдения за автомобильным и железнодорожным движением и за перемещениями войск означали необходимость задействования тысяч наблюдателей, которые вплоть до постройки Стены шпионили «извне» за казармами ГСОВГ и ГСВГ. Другим направлением разведывательной работы было приобретение внутренних агентов в советских казармах, причем БНД в первую очередь уделяла внимание вербовке не советских офицеров и солдат, а граждан ГДР. На долгое или на короткое время пребывавших на советских военных объектах: машинисток, телефонисток, переводчиков, ремесленников, кочегаров, уборщиц, работников прачечных, поставщиков топлива и провизии. Эта проблема сохраняла свою остроту для Второго главного отдела МГБ и после постройки Стены, так как именно восточногерманская сторона отвечала за контрразведывательное обеспечение инфраструктуры используемых русскими объектов. Пусть количество попыток вербовки уменьшилось ввиду ухудшения условий после закрытия границы, однако потенциальные кандидаты на вербовку из числа восточных немцев по-прежнему посещали казармы ГСВГ.