Ключ от миража - Татьяна Степанова

Ну и все. Мы-то при чем тут? Ищите, вы милиция. А участковый — у нас тут тогда не Бородулин, а другой был, тоже молодой, к нам вдруг явился. Внука моего Игоря спрашивать начал, где был да с кем, вечером, ночью? А он дома был, я так и сказала — дома! Про ребят каких-то все его спрашивал участковый-то, потом повестку внуку из милиции прислали, ходил он туда, допрашивали его и потом еще раз вызывали.

— Внук ваш учится, работает?

— В армию ему скоро. Чего ломаться-то мальчику? Слава богу, мы не бедные, сын у меня сейчас хорошо зарабатывает, второго вон рожать надумали. Я им говорю: куда, в вашем-то возрасте, людей бы постеснялись, малого такого заводить. А невестка мне: не ваше, мама, дело. Небось мое будет, когда на руки мне мальца скинут…

— Клавдия Захаровна, вы этого человека в доме, в подъезде, раньше не встречали? — Колосов положил перед Зотовой фото Бортникова, взятое из его паспорта.

— Нет, а ктой-то такой?

— Мертвец это ваш из 15-й квартиры.

— Ох ты, бедный… — Клавдия Захаровна торопливо полезла в сумку за очками. — Нет вроде… Не видела такого. Не встречала. Да у нас разве дом? У нас же двор проходной. Квартиры сдают, конторы какие-то на первых этажах сделали, маляры-слесаря цельный день на лифте катаются. Молдаване какие-то ремонт подрядились делать. А к Альке из тринадцатой квартиры мужики по ночам табуном ходят.

— Табуном? Ну, уж скажете вы!

— Скажу — что вижу. Живет-то она вроде с этим, с Валеркой с седьмого. Алкаш он, но вроде любовь у них. А и другим тоже не отказывает. Вечерами все и наезжают. Я-то с собакой во дворе гуляю — гляжу, то один катит, а на следующий вечер уже другой. И все на пятый этаж — шасть. Тот на «Волге» приедет, тот на этой иностранной марке. Кто тихо, как мышь — от жены-то блудить законной, а кто напоказ, с музыкой, как вон наш Олежек Алмазов, сынок покойной Елизаветы, каждый раз во двор въезжает.

— А на «Волге» на какой приезжали? На синей, что потом у вас во дворе стояла?

— Да не знаю я. На разных. Это вы лучше у Альки спросите. Кто к ней ходит, что они там ночами делают — книжки ли читают, за жизнь ли калякают. А вам это вообще зачем?

— Дело-то об убийстве расследуется. Тут каждая мелочь, Клавдия Захаровна, помочь может. Вы всех своих соседей знаете? У вас вот женщины проживают одинокие, незамужние. Как они вообще? Может, мужчин имеют знакомых? Может, этот ваш убитый какой-нибудь их приятель?

— Одиноких у нас только две в корпусе. Надежды Иосифовны дочка Алла да эта, с четвертого, Светка, у которой сынок. Муж-то ее вроде бросил. К другой ушел, к девчонке совсем молодой, восемнадцатилетней. А Пашку-то ей кинул — корми, воспитывай. — Клавдия Захаровна вздохнула. — Все вы так, мужики, норовите. У меня свой был такой, все на сторону глядел. Намучилась я с ним. Светка-то молодая еще, найдет себе кого-нибудь или уже нашла. Зарабатывает-то хорошо сейчас, хвалилась тут мне — в этом, как его, в казино! Сменами они работают и в основном по ночам. Она-то на работе, а Пашка дома один. А ведь маленький совсем, шесть лет всего мальчику. Я ей: да как же так, Света, как ребенка такого маленького ночью одного оставлять? А она мне: а что делать, есть-то надо. Пашка привык. А там в казино платят хорошо. Играют там богатые на деньги в карты. Светка-то следит, чтобы кто лишнего не выиграл, не обжулил. Крупа она там какая-то, что ли, мне говорила.

— Крупье?

— Вот-вот. Она считает ловко, быстро. Прежде-то в ящике каком-то научном работала, закрытом. А как муж бросил — уволилась. Там зарплата всего полторы тыщи.

— А дочь этой вашей знакомой?

— Ну, Алла-то интеллигентная, вежливая, вся из себя такая обходительная. Но… Ей уж сорок лет, тут не только на мужика, на козла позаришься. Хорошая она, добрая, безотказная. И Надежда Иосифовна — золото человек. А вот не везет им с мужем, с зятем. Видно, хорошие да скромные сейчас не нужны никому. Все больше такие вот, как Альки-лимитчицы, нужны, задницей чтоб ловко умели вертеть. Но у Аллы-то, видно, есть кто-то. Ну, любовник-то. Я тут как-то раз встречаю ее — нарядная такая, веселая, духами надушена. А время уж к девяти, и день вроде бы не воскресный. Надежда Иосифовна строга с ней. Я уж намекала ей: что вы так за дочкой-то? Уж она не девочка. Может, и домой кого приведет — мало ли. Пусть. Все лучше, чем одной-то. А Надежда-то ни в какую — нет и нет, в моем доме ни за что, никаких интрижек. Надо, мол, не забываться, не ронять себя, а порядочной женщиной быть. А уж Алла-то и так порядочней некуда. И работает, трудится. Ну, понятно, они интеллигенты, отец-то у них музыкант был, дирижер. Надежда всю жизнь в консерватории петь студентов учила. И Алла тоже на пианино играет. В училище музыкальном преподает. Ученики к ним и на дом ходят. Я вот что-то смотрю, спрашиваете вы все, спрашиваете меня, а по жалобе-то нашей как?

— Что как? — Колосов сразу сделал строгое официальное лицо. — Примем все меры, кого надо, строго накажем.

— Ох ты какой! Всех. Ты мне вот что скажи: будет у нас в доме покой или нет?

— Будет, Клавдия Захаровна.

— Всегда вы одно и то же твердите. В первый раз, как въехали, в самом начале тоже все твердили — не бойтесь да не беспокойтесь, а у нас душа в пятках.

Колосов сочувственно кивнул, а сам пометил в блокноте: прояснить декабрьский случай.

— Не волнуйтесь, все меры мы примем, — сказал он. — Жалобу-то мне оставите или по почте пошлете?

— Погожу пока посылать. Погляжу, как порядок тут у нас станете наводить. — Зотова свернула бумаги трубочкой. — Молодые вы, вот что я вам скажу. Неопытные. Все у вас быстро, да скорей, да с наскока. А в таких делах в корень надо смотреть. В самый что ни на есть корень, в самую середину.

Колосов снова закивал: конечно, конечно. Тогда он еще и не подозревал, насколько права была Клавдия Захаровна Зотова из 23-й квартиры.

Глава 16

АЛИНА

Алина Вишневская давно уже решила: пора всерьез заняться ногами. Ногами своими, в принципе, была она довольна — таких в Москве поискать. Однако хотелось максимального совершенства. И клиентам это бы понравилось.

На Соколе открыли неплохой салон красоты. И Алина тут же записалась туда на курс миостимуляции и прессотерапии. Сеансы были утренними, вечерами у Алины просто и времени на себя не хватало. Вечерами приходилось вкалывать в поте лица. Клиенты были в основном постоянные, некоторые не москвичи, а командированные, капризные, как дети, закомплексованные и одновременно требовательные.

Но в общем существовать было можно. Алине это существование порой даже нравилось. Когда она только приехала в Москву четыре года назад, все было вообще полным отстоем. Приходилось брать клиентов прямо на улице. Несколько раз Алина нарывалась на крупные неприятности. Но потом вместе с опытом пришла и ловкость. А затем Алину приметил и взял под свою опеку Кислый — Валерий Литейщиков.

Литейщиков был самым обыкновенным сутенером. Но с ним Алина чувствовала себя гораздо спокойнее. У Литейщикова после срока сохранились нужные связи, его никто не трогал, давая возможность зарабатывать на хлеб и на масло. Алина была с ним уже около года. Литейщиков снял ей квартиру. Правда, Алине не слишком-то нравилось, что квартира эта оказалась в его же доме, и Кислый при желании всякий раз ее контролировал. Но дареному коню в зубы не смотрят.

В салоне красоты знакомая косметичка Жанна сделала Алине сначала легкий общий расслабляющий массаж, а затем прикрыла ей спину простыней, а к ногам и ягодицам прикрепила электроды. Начался сеанс миостимуляции. Алина нежилась на кушетке, ощущая во всем теле легкое приятное покалывание и тепло. Ее словно щекотали чьи-то юркие, игривые пальчики. Жанна сидела рядом, следила за приборами и без умолку трещала, рассказывая о преимуществах новой оздоровительной системы «антиотек».

— Это славненько, Алиночка, если бы ты взяла еще и сеансов пять-шесть противоотечных, я бы порекомендовала еще шесть сеансов из курса «антицеллюлит».

Алина прикинула — это значит еще четыреста баксов, а то и больше. Деньги-денежки, летите вы как птицы… Сколько же вас надо бедной девчонке из Черноморки, чтобы почувствовать себя счастливой?

Начался этап вакуумного массажа: снова упругие волны ласкали бедра. Это было волшебно! Алина подумала: надо же, ни с одним из них, тех, что приходили и приезжали, не было такого кайфа, как здесь, на этой полубольничной кушетке. Кайф стоил денег. А они легко не давались.

Алина закрыла глаза — век бы отсюда не ушла. Жаль, что сеанс короткий. Она решила оплатить дополнительное время и немного позагорать в солярии. Жанна всегда делала для нее исключение, разрешая загорать без купальника. Клиентам нравилось гладкое шоколадное тело, а не какая-то там полосатая «зебра». В солярий надо было идти, а для этого пришлось одеваться. Алина натянула джинсы, застегнула «молнию» на сапогах. Потопала каблучками — красота какая! Ноги легкие, точно невесомые, «казаки» на высоченных каблуках словно тапки домашние. Вот вам и сеанс «противоотек».