Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика - Шандор Радо

Адъютант генерал-фельдмаршала фон Браухича — главнокомандующего сухопутными силами — в личной беседе признался Бирхеру: его шеф и верховное командование считают, что отныне война проиграна. Солдаты утомлены, боевой дух падает. Что же касается ударной силы вермахта, то только к концу октября на русском фронте уже было разгромлено 16 танковых дивизий.

Судя по рассказам швейцарского полковника, этого «нейтрального» наблюдателя, гитлеровцы, очевидно, действительно получили сильнейшее потрясение и впервые усомнились в своей непобедимости.

Понятно, что откровения Бирхера мы без задержки передали в Центр. Это сообщение было дополнено радиограммой такого содержания:

Адъютант фельдмаршала сказал следующее: за последние 4 недели немцы теряли до 32 тысяч убитыми ежедневно. Немецкие отборные части не были на высоте, они были разбиты или уничтожены. Половина воздушного флота и мототранспорта уничтожена. Русские только сейчас ввели в сражение свои отборные части, которые превосходят немецкие войска.

Несколько раньше Пакбо вручил мне информацию Лонга, которая косвенно подтверждала то, что стало известно от Бирхера.

1. В Германии предполагается подготовить 650—700 тысяч молодых солдат 19—20-летнего возраста. 2. Нас беспокоит не столько сами огромные потери на Восточном фронте, сколько качество этих потерь, ибо разбиты лучшие, с боевым опытом, части германской армии, которые до сих пор выигрывали сражения. 3. Мы нуждаемся в 2—3-месячной передышке, чтобы весной нанести решающий удар. Мы боимся, что русские нам этой передышки не дадут.

Немецко-фашистская армия понесла тяжелые потери. Только за двадцать дней своего второго наступления на Москву гитлеровцы потеряли 55 тысяч человек убитыми, свыше 100 тысяч ранеными и обмороженными. Советские воины уничтожили и захватили в качестве трофеев много танков, орудий и другого вооружения врага.

В начале декабря Красная Армия перешла в контрнаступление.

Уже 8 декабря Гитлер вынужден был отдать приказ о переходе к обороне на всем советско-германском фронте. Это означало не что иное, как отказ фюрера от своего плана победить Советский Союз путем «молниеносной войны».

И все же в ставке Гитлера сначала не придали особого значения советскому контрнаступлению, полагая, что у Советов пока нет достаточных сил для крупных операций. Но когда под натиском Красной Армии немецко-фашистские войска покатились прочь с подмосковной земли, оставили Ростов, Тихвин и другие города, фюрера охватила такая ярость, что он поснимал с должностей одного за другим многих военачальников вермахта. Были смещены с постов главнокомандующий сухопутными силами генерал-фельдмаршал фон Браухич, командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Рундштедт, командующие танковыми группами генерал Гудериан и генерал Геппнер и еще целый ряд высших офицеров.

Мы в Швейцарии были извещены о том смятении, которое охватило в те дни ставку Гитлера. Лонг получил из Берлина от Агнессы довольно полную информацию на этот счет.

День 13 декабря стал для нас в Женеве праздником. Давненько мы с женой так не радовались! Московское радио передало сообщение Советского информбюро о провале немецкого наступления на Москву. Звенящим, торжественным голосом диктор читал фронтовую сводку. Он говорил о том, что советские войска, отразив второе генеральное наступление врага на Москву, 6 декабря 1941 года перешли в контрнаступление против ударных фланговых группировок противника и успешно продвигаются на запад.

После войны немецкий историк Типпельскирх писал: «Сила удара русских и размах этого контрнаступления были таковы, что поколебали фронт на значительном протяжении и едва не привели к непоправимой катастрофе». По словам гитлеровского генерала Вестфаля, «немецкая армия, ранее считавшаяся непобедимой, оказалась на грани уничтожения». О том же свидетельствует еще один участник этих событий, вице-адмирал Ассманн, в своей книге «Роковые годы Германии», вышедшей в Висбадене спустя шесть лет после окончания войны: «Перелом в ходе войны произошел на полях сражений под Москвой. Здесь в конце 1941 года впервые была сломлена наступательная мощь германских вооруженных сил, столкнувшихся с непосильной для них задачей. Здесь противник впервые захватил инициативу. Германской армии удалось противостоять наступлению противника только ценой тяжелых потерь в боевой силе».

Под Москвой потерпели тяжелое поражение 38 немецких дивизий. Особенно большой урон понесли танковые войска, по которым Красная Армия нанесла свои главные удары. Было уничтожено 1300 танков, 2500 орудий, много другой техники. Потери гитлеровцев в живой силе составили более полумиллиона человек. Стратегическую инициативу на всем фронте захватило советское командование.

Для восстановления боеспособности вермахта Гитлер был вынужден принять чрезвычайные меры. Он призвал немцев начать тотальную войну, что означало всеобщую мобилизацию людских и промышленных резервов третьего рейха. В первый же день нового, 1942 года мы в Женеве получили сведения, что в германскую армию призывается около 2 млн. человек.

Как нам сообщила из Берлина Агнесса, в немецком генералитете были произведены перестановки: новые военачальники сменяли «проштрафившихся». Разгневанный фюрер взял командование сухопутными силами на себя. Вместе с тем наш источник предупреждал, что, несмотря на срыв немецкого наступления под Москвой, не следует строить больших надежд на быстрый разгром гитлеровской армии: Германия располагает достаточными людскими и промышленными ресурсами.

Да, вермахт был еще очень силен, недооценка его мощи была бы пагубной.

НОВЫЙ РАДИСТ И НОВЫЕ ИСТОЧНИКИ

Объем поступавшей информации постепенно нарастал, и три наших радиста на двух станциях работали уже почти с предельной нагрузкой. Между тем Генеральный штаб Красной Армии требовал все больше данных о противнике. Поэтому Центр советовал нам подыскать еще одного радиста — в качестве резерва. Конечно, найти надежного человека, смонтировать для него станцию и научить работать было довольно сложно.

Нам все же удалось подобрать удачную кандидатуру. Выбор пал на молоденькую Маргариту Болли. Ее отец, человек антифашистских убеждений, служащий, переселился из Италии, когда дочь была совсем маленькой. Семейство Болли обосновалось неподалеку от Базеля. Маргарита разделяла взгляды своего отца. Нацисты им обоим были ненавистны. Посланный мной сотрудник переговорил с девушкой и дал ей понять, что, если у нее есть желание участвовать в борьбе с фашизмом, он может свести ее с нужными людьми. Она охотно согласилась.

Маргарита Болли, стройная черноволосая девушка, сначала выполняла роль курьера, и я остался доволен: девушка была аккуратна и осторожна, на явку приходила без опозданий, минута в минуту. Я предложил ей познакомиться с радиопремудростями. Обучать Маргариту поручили Джиму — он лучше других владел ключом и неплохо разбирался в аппаратуре. Часто приезжать в Базель для этой цели Джим не мог из-за необходимости поддерживать постоянную радиопереписку с Центром. Поэтому было решено, что его ученица станет время от времени наведываться в Лозанну будто бы для того, чтобы погостить у своих родственников, живущих в этом городе.

Зима и весна сорок второго года ушли на обучение.

После того как Маргарита стала хорошо разбираться в аппаратуре и работать ключом, я договорился с ее родителями об установке рации в их доме — скрыть такое от стариков было невозможно. Они согласились не без колебаний, сознавая опасность подобного предприятия для дочери и для самих себя. Однако верх взяло страстное желание хоть чем-нибудь помочь в борьбе с нацизмом.

Раздобыв нужные детали, Эдуард собрал достаточно мощный передатчик-приемник (для кого, он, разумеется, не знал), а затем Джим установил рацию в квартире семьи Болли. Дома Маргарита продолжала тренироваться, отрабатывая «морзянку» и владение телеграфным ключом. Когда у Джима выпадали свободные от дежурства часы, он приезжал из Лозанны и учил свою подшефную передаче и приему шифрованных радиограмм. Так в нашей организации появился четвертый радист — под именем Роза.

К концу лета 1942 года Роза бойко отстукивала ключом, уже не делая ошибок, и я начал постепенно втягивать ее в настоящую работу. Сперва она передавала, в Центр короткие, простые информации, потом — посложнее. Зашифрованный текст обычно привозили девушке я или Лена.