Полет в неизвестность - Сергей Дмитриевич Трифонов

топлива. Мы могли поднимать в небо лишь каждый третий истребитель ПВО[21]. Вы ведь сами знаете случалось, в ходе массированных налетов союзников мы были неспособны поднять ни одного истребителя. Фюрер ни с кем торговаться не стал бы, он понимал: в случае плена над ним устроят судилище. Такого позора он вынести не мог.

— Вы, безусловно, его лучше знали. Но у меня все равно в уме не укладывается его кончина. Я до самого конца видел в Рехлине, как ваши летчики держали «кондоры» с работающими двигателями.

— Фюрер был непростым человеком. Крушению подверглись его мечты и надежды, его внутренний мир, его вера в нацию. Он должен был уйти и ушел мужественно. Подумайте сами, Лоренц, что бы дала ему свобода где-нибудь в Латинской Америке или, скажем, на островах в южной части Индийского океана? Пусть даже он увез бы с собой государственную и партийную казну, все ценности рейха. А дальше что? Немцы устали, потеряли огромную, возможно, лучшую часть генофонда, вновь унижены. Нужно время. Нужны годы, чтобы нация возродилась. А она возродится, будьте уверены.

— А что же с оружием возмездия? С ядерным проектом?

— Всего я не знаю, Лоренц. Но точно знаю, мы не успевали. Думаю, не обошлось без предательства, об этом мне говорил Генрих Мюлллер. Не успевали всего ничего, месяца два-три. Это рок, Лоренц, это рок.

Глава 18

Бурная деятельность Мильха распространялась на все германские авиапроизводящие предприятия. Вполне благополучно развивались его отношения с фирмами «Хейнкель» и «Дорнье». В июне тридцать третьего года он подписал контракт с Хейнкелем о строительстве нового современного завода в Ростоке. А уже в августе Мильх вместе с начальниками управлений в министерстве авиации полковниками Кессельрингом, Виммером, Штумпфом и начальником собственного штаба полковником Вевером ознакомились с чертежами бомбардировщика среднего радиуса действия Не-111. В феврале тридцать пятого машина поднялась в воздух, продемонстрировав полное соответствие требованиям министерства авиации. Этот цельнометаллический низкоплан с двумя моторами DB-601A-1 мощностью 1100 лошадиных сил (вскоре замененный на более мощный мотор Jumo-213A-1 концерна Юнкерса), с бомбовой нагрузкой в 2500 килограммов, достигавший скорости 480 километров в час, с сильным пушечно-пулеметным бортовым вооружением стал одним из основных самолетов люфтваффе. Отличительными его особенностями являлись современное и очень надежное навигационное оборудование, мощная радиостанция, а затем и чувствительный радар. Летчики очень любили эту машину за ее надежность, безотказность, прекрасную маневренность и управляемость. Вскоре за свою универсальность она получила уважительное прозвище «Девушка, обслуживающая всех». Не-111 применялся в качестве разведчика, ночного бомбардировщика, торпедоносца, постановщика мин, а в конце войны и ракетоносца, выводя на цель из-под своего брюха ракеты Фау-2.

Несколько Не-111 по запросам абвера и РСХА в сороковом году переоборудовали в десантные самолеты для заброски разведывательных и диверсионных групп в тыл противника. Порядка двух десятков машин выпустили в варианте десантно-транспортном. Но я не стал просить эти машины для своей эскадрильи, так как достаточно узкий фюзеляж не позволял создать в них относительно комфортные условия для перевозки высокопоставленных пассажиров.

В тридцать втором году, будучи руководителем «Люфтганзы», Мильх и я по приглашению К. Дорнье знакомились с его новым пассажирским самолетом Do-17. Я, после того как летчик-испытатель посадил машину, с разрешения хозяина и Мильха сел за штурвал и сделал круг над аэродромом. Цельнометаллический двухмоторный высокоплан с двухкилевым хвостовым оперением произвел на меня приятное впечатление за простоту и комфортность управления, маневренность, хороший обзор, отличную работу при посадке убирающихся шасси. Но я забраковал его в качестве пассажирской машины для «Люфтганзы». Малый объем фюзеляжа не позволял создать приличную пассажировместимость и комфортность. К. Дорнье очень на меня обиделся и при прощании не подал руки. Мильх согласился со мной, но через год позвонил и спросил, годится ли эта машина в качестве бомбардировщика среднего радиуса действия. Я дал положительный ответ. В тридцать шестом начался серийный выпуск бомбардировщика Do-17, продолжавшийся до конца сорок второго года. Машина, особенно в поздних модификациях, оказалась вполне приличным и надежным бомбардировщиком, ее уважали летчики и техники за простоту в обслуживании и неприхотливость. Но до Ju-88 и He-111 она недотягивала по скорости, грузоподъемности и дальности полета. Хотя в качестве рабочей лошади Do-17 проработал во всех боевых кампаниях 1936–1945 годов, от Испании в легионе «Кондор» до окончания войны.

В тридцать третьем произошло несколько событий, о которых не могу не рассказать. Геринг, совмещавший посты председателя рейхстага, премьер-министра и министра внутренних дел Пруссии, рейхсминистра авиации и главнокомандующего только созданными люфтваффе, наконец-то добился от канцлера и фюрера в сентябре присвоения ему звания генерал-майора авиации. Мильху же вслед за Герингом присвоили звание полковника. Иерархическое старшинство в министерстве было наконец-то установлено. А то существовала некоторое время некая, как бы верно выразиться, неопределенность, что ли. Начальники управлений и отделов министерства, начальник штаба Мильха имели звания не ниже полковника, а он, статс-секретарь министерства, то есть первый заместитель рейхсминистра, продолжал числиться в капитанах запаса. Вскоре все руководство министерства и люфтваффе облачилось в новую форму военно-воздушных сил, которую лично отбирал Геринг.

Не скрою, я с некоторой завистью относился ко всем этим изменениям. Я уже рассказывал ранее, что при зачислении в СС мне присвоили звание штурмбаннфюрера СС и майора полиции, в армии и люфтваффе это соответствовало званию майора и означало мое продвижение на ступень, ведь до этого я также имел чин капитана авиации запаса. Но присвоение Мильху и целому ряду его помощников, которые, как и я, окончили прежнюю войну обер-лейтенантами и капитанами, званий подполковников и полковников меня задело. Но не мог же я пойти к фюреру и сказать: «Мой фюрер, восстановите справедливость, присвойте и мне звание полковника!»

«Бог с ним, со званием», — думал я. Меня вполне устраивали моя работа и то денежное содержание, которое установил специально для меня рейхсфюрер СС Гиммлер по поручению фюрера. Мой месячный оклад по должности командира особой правительственной эскадрильи составлял полторы тысячи марок. Триста марок мне платили за звание, четыреста — за стаж, пятьсот пятьдесят — так называемые полетные, около пятисот — на питание вне пределов дома и еще почти триста — месячное вещевое и расходное довольствие. Выходило чуть больше 3500 марок, что по тем временам составляло немалую сумму. Многие генералы имели месячное денежное содержание ниже моего. Кроме того, эта сумма не облагалась налогом, равно как и все мое движимое и недвижимое имущество. Я также, в соответствии с распоряжением канцлера, не платил в своем баварском доме за электричество, воду, газ и был освобожден от уплаты всех муниципальных