Верну любовь. С гарантией - Наталья Костина

— Девушка, — обратился он к продавщице, — можно колечко посмотреть?

— Ка-а-нечно. — Томная девица с глубоким декольте подошла помочь.

— Вот это покажите, пожалуйста.

— Вам на подарок? — поинтересовалась девица.

«Сам буду носить», — хотел ответить Бухин, но вежливо кивнул.

— На подарок.

— Девушке или женщине средних лет?

— Невесте.

— С жемчугом лучше не дарить, — безапелляционно заявила продавщица и разъяснила: — Жемчуг — к слезам. Примета такая. Сколько вашей невесте лет?

— Как и вам, — сказал Бухин. Девица действовала на него, как удав на кролика.

— Тем более. Жемчуг начинают носить лет с сорока, — посвятила она Бухина в тонкости дела.

— А вот это?

— Александрит. Вдовий камень. Чтобы убрать его отрицательное влияние на судьбу, нужно носить не меньше трех камней. К колечку, кстати, есть и сережки.

Но название «вдовий камень» так подействовало на романтически настроенного Бухина, что от покупки сиреневого колечка он тут же отказался. К тому же на сережки уж точно не хватало.

— А что бы вы посоветовали? — несколько робко спросил он.

— Ну, если невесте… Тогда, ну… хотя бы вот это. Какой у вашей невесты размер?

«Вот это» представляло собой трехэтажное сооружение внушительных габаритов, сплошь в разноцветных камнях, больше всего напоминающее юбилейный торт в миниатюре. К цене этого шедевра он даже не стал присматриваться. И вообще, «вот это» ему не понравилось. Ему по-прежнему нравилось нежное колечко с белым жемчугом и россыпью мелких сверкающих камешков. Он даже мысленно увидел это колечко на Дашиной руке. Оно ей подходило, несмотря на то что жемчуг полагалось носить только после сорока и почему-то «к слезам». А вот какой размер? Действительно, размеры тут разные. У Даши такие тонкие пальчики. Что же делать? На свой мизинец примерить, что ли? Он покосился по сторонам. Саму девицу примерять колечко он почему-то не хотел просить. У витрины шушукались две девушки, с виду студентки. Вот у той, которая повыше, руки очень похожи на Дашины.

— Девушка, — обратился он к ней, — не поможете мне? Примерьте, пожалуйста, колечко.

Продавец уже вынимала из бархатного гнезда трехэтажное сооружение, когда он указал:

— Вот это.

— Зря, — проговорила консультант скучным голосом. — Сейчас в моде большие формы. А это слишком простенькое. К тому же и с жемчугом.

— А нам нравится, — хором одобрили выбор Бухина подружки.

— Выписывайте.

— Коробочку будете брать?

Девушки, уже не спрашивая, помочь ли Саше Бухину в этом вопросе, дружно указали на коробочку в виде бархатного сердечка. Старший лейтенант Бухин покраснел и кивнул.

— Давно ждешь? Извини, опоздала. Куда пойдем?

— Куда хочешь. Хочешь на Виктюка? Сегодня Виктюк приезжает.

— Ты что?! Правда?! Билеты, наверное, очень дорогие.

— Билетов неделю назад уже не было. Но у меня там ребята знакомые в охране…

— Саш, я как-то не одета для театра… Я думала, мы погуляем просто. У меня свитер старый, — скорбным голосом сообщила Даша. — В училище из-за мороза холодно, ну я и надела, потому что он толстый. Конечно, очень хочется на Виктюка сходить… Может, действительно сходить, а? Ну кому там нужен мой свитер?

— Там студентов будет полно из балетного и театрального. Их на интересные спектакли свои проводят. Они нарядами не заморачиваются, бегут прямо с занятий. Я обычно к ним присоединяюсь и смотрю. Не волнуйся, Виктюк тебя точно не увидит.

Коробочку с кольцом Саша положил в карман рубашки. Под свитером обозначился бугорок. «А если Даша спросит, что это? Как лучше ей сказать? Сейчас? Нет, сейчас еще рано». Даша ничего не заметила, потому что сначала была поглощена мыслью, что все увидят ее старый свитер, а затем — самим спектаклем. Виктюк, конечно, оказался на высоте. Но Саша больше смотрел не на сцену, а на то, как у Даши блестят глаза.

— Понравилось тебе? — спросил он, когда они спустились обратно в помещение охраны.

— Ужасно понравилось. — Даша надевала свою светлую дубленку, в которой казалась Саше очень похожей на сказочную Снегурочку.

Он прижал ее к себе, поцеловал в губы, потом в глаза — правый, левый, правый, левый… Потом опять в губы… Коробочка была между ними, о ее розовый бархат колотилось его сердце. Короткий вздох, и снова Дашины губы, от которых невозможно оторваться… Он подумал, что если сейчас он не отдаст кольцо, а унесет домой, то никогда не решится больше достать его и надеть ей на палец. Дежурка была пустой, охранники работали сейчас в помещении театра, и Саша с Дашей были в ней одни. Три обыкновенных конторских стола, серый облупленный сейф — совсем как у них на работе… На стене — неизбежный в таких местах календарь с полуобнаженной красоткой. Мало подходящее для предложения место. Саша закрыл глаза. Сейчас или никогда. Он оторвался от любимых губ, опустился на одно колено на не слишком чистый пол, достал из кармана коробочку и протянул ее своей избраннице:

— Даш, выходи за меня замуж.

Катя Скрипковская сидела в уютной, красивой кухне и пила кофе. Эта кухня сегодня была уже четвертой в череде уютных и красивых кухонь, и чашка кофе была четвертой. И хозяйка рассказывала историю, удивительно похожую на три предыдущие. Да, прав был майор Банников — к женщинам лучше всего было посылать Катю. Почему-то именно рыжеволосая лейтенант Скрипковская умела расположить к себе практически любую даму. Ей рассказывали такие секреты, какие можно было доверить не каждой подруге.

— Вы ее видели? — задала Катя очередной вопрос.

Хозяйка дома, Ирина Николаевна Стеценко, угощавшая Катю, щелкнула зажигалкой. Пока она прикуривала, сигарета подрагивала в ее длинных пальцах. Она нравилась Кате — очень коротко стриженные седеющие волосы, интересное лицо с немного неправильными чертами, манера ходить дома в узких, облегающих и, наверное, очень дорогих белых джинсах и грубом, домашней вязки свитере, который так шел этим изысканным джинсам. И в кухне уютно пахло домашней выпечкой. Вот только история, которую она рассказывала, Кате очень не нравилась.

— Нет, не видела. Я не из тех натур, знаете ли, что обожают рыться в карманах и выслеживать любовниц. И вообще, мы столько лет вместе. — Ирина Николаевна слабо улыбнулась, отчего морщинки лучиками побежали от ее глаз. — В этом году уже будет тридцать. Поженились еще в институте. И все эти годы… Не скажу, что он никогда не давал мне повода… За тридцать лет всякое бывало. Но если у него и появлялся кто-то время от времени, то внешне это никак не проявлялось. Леня — натура творческая. Ему без состояния влюбленности нельзя. Оттого так много в жизни и успел. Я все это понимала, тем более что меня он ни разу не обидел. Нам с ним хорошо было вместе. Но вдруг с ним стало твориться что-то непонятное. Знаете, наверное, правильно говорят: седина в бороду… — Она невесело усмехнулась. — Но действительно, творилось что-то невероятное. Он смотрел на меня — и как будто не видел. Уезжал на ночь глядя, а иногда и не приезжал. Да, никогда, никогда раньше с ним такого не было. Забросил все дела на работе. Выглядел как… как марионетка. Короче, стоило только ей дернуть его за ниточку — и он делал все, что она хотела. Это было похоже на… на… — Стеценко пощелкала изящными пальцами, — на буйное помешательство. Как будто он вдруг заболел какой-то непонятной болезнью. Или на самую первую любовь, как у мальчишки, — горько добавила она. — А однажды утром он собрал свои вещи и ушел. Ничего мне не объяснил, просто оставил записку, что некоторое время поживет один. А потом…