Верну любовь. С гарантией - Наталья Костина

— Официально нигде не работала. Но при такой красоте, думаю, спонсоры находились. — Банников указал на большую фотографию Ворониной на стене. Фотограф был мастер своего дела. Волосы модели переливающейся волной спадали по обнаженному телу, а само тело скорее угадывалось, чем действительно было обнажено. Огромные темные глаза с поволокой, чувственный рот хорошей формы, длинные ресницы, безупречная кожа. Профессиональное фото в стиле ню.

— Красивая женщина в одежде не нуждается, — заметил эксперт.

— Она, как правило, вообще не нуждается, — ухмыльнулся Лысенко.

— Может, она моделью работала? — предположила Катя.

— Для модели она мелковата. Рост едва-едва сто шестьдесят. Правда, обувь вся на каблуках. Смотри. — Саша Бухин указал на ряд сапожек и ботиночек на нижней полке огромного шкафа-купе.

Катя взяла в руки сапог на тонкой изящной шпильке и заметила:

— Смотри, Саня, вся обувь ухоженная, а у этого весь каблук ободран. Ой! — Катя как-то неловко повернула сапожок, и каблук остался у нее в руке. Она с интересом посмотрела на отвалившуюся часть и попыталась приладить на место. К ее большому удивлению, каблук щелкнул и снова стал одним целым с сапогом.

— Ну-ка, ну-ка. — Бухин забрал у нее обувку. — Как ты это сделала?

— Не знаю… Просто надави в сторону. Нет, не так…

— Точно! Ты смотри! Опять отвалился!

— Чего вы тут нашли?

— Смотрите, Николай Андреич, каблук приставной. Можно снять и на место поставить.

— И на втором тоже?

— Нет, на втором, похоже, обыкновенный. — Катя трясла и вертела второй сапог из пары, но каблук на нем держался крепко.

— Похоже на контейнер для перевозки наркотиков.

— Да ладно, Бухин, какой это контейнер! Каблук тонкий и весь сплошной. Нет, это для чего-то другого сделано. Остальную обувь проверьте и все подозрительное отдайте экспертам.

— Алевтина Ивановна Воронина, двадцати восьми лет, уроженка поселка городского типа Новая Водолага. Нигде не училась и не работала. Имела в собственности двухкомнатную квартиру… Из квартиры этой, предположительно, ничего не пропало. Круг друзей и знакомых убитой сейчас устанавливается…

— Коля, ты мне можешь честно сказать, зачем ты это дело у тридцать третьего забрал и нам на шею повесил? — Подполковник Шатлыгин Степан Варфоломеевич по прозвищу Бармалей, которое он получил на утреннике в детском саду, озабоченно почесал карандашом переносицу. — У нас других дел мало? Или орден тебе за это дадут? Или у тебя какой-то другой интерес?

— Другой интерес, — кратко ответил Банников.

— Я смотрю, у вас тут у всех интерес! Бегаете друг за другом, шушукаетесь, секреты какие-то разводите. Чуть не носом землю роете. Если бы вы все дела так…

— Мы работаем, Степан Варфоломеич. А вот в отделе у нас сотрудников некомплект.

— Ты мне зубы не заговаривай, — отмахнулся Шатлыгин. — Ты про некомплект разговор завел, а сам фактически на отдел еще одно дело повесил. Это как? — Подполковник прищурился.

— Так справляемся же.

— Вот и не проси. Ладно, ладно, я пошутил. — Шатлыгин пошевелил черными бровями, из-за которых, собственно, и получил прозвище. — Нужен, нужен нам хороший человечек. Ты вот, Игорь, помнится, Катериной когда-то недоволен был…

— Когда это я Катериной недоволен был? — Лысенко заерзал. — А что, еще одну бабу… ой, сотрудницу нам решили подбросить? Ладно, давайте хоть десяток, лишь бы людей.

— Десяток не десяток, а одного я тебе дам. Боря Бурсевич к нам переводится.

— Бурсевич? — Лысенко перевел дух. — Бурсевич — это хорошо. Ну, вы меня и напугали вначале!

— Так должность у меня, Игорек, такая. Я один раз в деревне видел, как мужик кур пугает. Они уже спать на ночь садятся, а он что есть духу в стенку стучать начинает. Те вскакивают, шум, переполох. И так каждый день. Сначала думал, что он садист или просто дурак, а потом оказалось, что курица от полученного стресса несется лучше. Вот так и я…

— Да-а-а, Степан Варфоломеич, — протянул Банников. — Значит, вы решили на живых людях попробовать? Как мы снесемся? Давайте лучше мы сбросимся и хомячка вам купим, а?

— Все для вас делаешь, — обиделся Шатлыгин. — Бурсевича с насиженного места переманил. Для кого, спрашивается? Стараешься, а они носом крутят! Не нужен он вам, я тогда его…

— Нужен, нужен! — Лысенко замахал руками. — Тем более работаем мы уже с ним!

— И когда вы только успеваете? — хитро улыбнулся Шатлыгин.

— Катерина, сюда смотри. — Лысенко протянул Кате тоненькую книжечку. — Эту штучку мы нашли у покойницы. Книжка телефонная, зачем она ее спрятала — неизвестно. Я бегло просмотрел — имена сплошь женские. А кто еще может рассказать о девушке все хорошее, как не ее подруги? Значит, прямо сейчас обзваниваешь этих подруг, сюда пока не вызываешь, нечего раньше времени людей пугать, а напрашиваешься в гости. И с каждой подробненько…

— Игорь Анатольич, — возмутилась Катя, — да их тут несколько десятков, если не с полсотни!

— Ну что ты как маленькая, ей-богу! Одних дома не окажется, а тем, кому дозвонишься, с тобой беседовать некогда будет, вот увидишь. Так что человек пять-шесть всего и останется, с кем сегодня-завтра поговоришь, а то и меньше. Так что ты на начальство не кричи, а приступай быстренько к работе. К вечеру чтоб результат был.

К вечеру результат и появился, но несколько странный. Катя добросовестно звонила, начав с обыкновенных, домашних номеров. Но ни по одному из них не оказалось ни Люси, ни Леры, ни Иры. По мобильным отвечали сплошь мужчины, а женщины с такими именами не откликались. Катя уже устала слушать «вы не туда попали» и «здесь такая не живет». В конце концов она пробила через адресную базу адреса тех, чьи телефоны значились под именами «Маша», «Кира» и «Лёля». По каждому адресу проживала супружеская пара, причем имена женщин были никак не Маша, не Кира и даже не Лёля. А вот мужчины оказались Михаилом, Кириллом и Леонидом. Катя задумчиво грызла ручку, когда ее за этим занятием застал Бухин.

— Катька, ты домой думаешь идти?

— Думаю, думаю. Изо всех сил думаю. А что, уже пора?

— Слушай, ночь на дворе.

— Сань, тут у меня путаница какая-то получается. — Катя показала разграфленный листок. — Давай я тебе расскажу, может, что-то прояснится?

— Кать, меня Даша сегодня ждет. Знаешь, мне кажется, что я ее маме не очень нравлюсь…

— Главное, чтобы ты Даше нравился.

— Кать, ты ей не позвонишь, а? Попроси ее к телефону. А то я сегодня уже три раза звонил.

— Ну и что? — удивилась Катя.

— Ну я же тебе говорю — кажется, я ее маме не очень нравлюсь. Так что шифроваться надо.