Кремлевский опекун - Александр Смоленский

Он передал документ защитнику Черняк, та внимательно его прочитала и, несколько растерянно взглянув на московского мэтра, попросила слова для заявления.

– Ваша честь, у меня на руках ходатайство о подключении к судебному процессу в качестве дополнительного адвоката господина Бахтина Бориса Фиратовича.

Присяжные загудели, не понимая, что происходит. Возможно, кое-кто вспомнил это имя, время от времени мелькавшее на страницах газет.

– Позвольте ознакомиться. Насколько я знаю, от подсудимого не поступало никаких заявлений по этому поводу, – недоуменно сказала Зуева, читая под ходатайством неизвестную ей подпись «Багрянский».

Чаша весов опять заколебалась, и она оттягивала момент для принятия решения.

– Простите, что напоминаю, но согласно Уголовно-процессуальному кодексу пригласить адвоката может любой гражданин. При этом он может сохранить свою анонимность. Но в данном случае человек, подписавший соглашение с адвокатом, не скрывает своего имени, – бойко протараторила Екатерина Черняк.

– Мне необходимо сказать несколько слов Екатерине Степановне. – Бахтин кивнул в сторону молодой адвокатши и добавил: – Если угодно, в вашем присутствии.

Зуева невольно кинула взгляд на распухшее, в лилово-синих разводах лицо подсудимого. Найти повод для усиления защиты не составит труда, так что не стоит все усложнять.

– Поступим проще, – миролюбиво согласилась судья. – Сегодня мы уже практически завершили работу. В связи с возможным появлением в деле новых действующих лиц я предлагаю заседание не продолжать, а перенести на завтра. У защиты, таким образом, будет достаточно времени, чтобы уточнить свои требования и разобраться с формальными вопросами. Если у сторон нет возражений, то прервемся до завтра.

Прокурор, казалось, собрался что-то возразить, но затем внезапно передумал и согласно кивнул, решив приберечь энергию и красноречие для другого случая. В том, что и то и другое понадобится в полном объеме, теперь можно было не сомневаться.

– Позвольте, ваша честь, задержать ваше благосклонное внимание. Я, правда, пока не имею права вмешиваться в ход процесса. Но вы, конечно, понимаете, что это лишь временная формальность. Так что будем считать, что к вам обращается моя коллега госпожа Черняк. – Бахтин все еще стоял внизу у сцены, не позволяя себе туда взобраться.

– Защитник Черняк просит перенести следующее заседание суда не на завтра, а на послезавтра. Чтобы обстоятельно ввести меня в курс происходящих здесь событий, пообщаться с подсудимым, пострадавшей... Хорошо было бы, кстати, перенести заседание даже на послепослезавтра.

– Возражаю! – тут же возмутился Гришайло. – Нарушены все процессуальные нормы. Господин Бахтин, при всем моем к нему уважении, не имеет права делать такие заявления.

– Озвучьте, милочка, нашу с вами совместную просьбу специально для уважаемого обвинителя, а заодно и для уважаемых присяжных. Они, бедные, уже, наверное, сварились по такой погоде, выслушивая всю нашу тягомотину...

Присяжные дружно прыснули со смеху. Это случилось впервые с начала суда. Зато второй раз это произошло буквально через пару минут, когда Черняк повторила просьбу Бахтина.

– Не вижу оснований не пойти навстречу защите и отложить заседание на два дня, – вынесла свой вердикт Зуева, обращаясь к молодому адвокату.

Ей самой не мешало бы привести мысли в порядок и на денек вырваться домой. Хотя, строго говоря, там Галину Николаевну никто не ждал.

Багрянский поджидал адвоката на улице. Когда появился Бахтин, он живо перехватил его и усадил в стоявшую рядом машину. Таким же образом он выловил после завершения заседания директора «Слободы» Корниенко. Уже в дороге он попросил:

– Родион, определи Бориса Фиратовича в домик посимпатичнее, так, чтобы с видом на озеро... Покормите хорошенько, и пусть он потом встретится с пацаном...

– Давайте сначала встречусь, а затем уж в домик, – перебил его Бахтин.

– Как скажете, – не стал возражать Багрянский. – Кстати, я с удовольствием пошел бы с вами.

– Вот этого как раз и не нужно. А Екатерина Черняк где? Черняк потеряли! – вдруг забеспокоился Бахтин.

– Да здесь она. На улице, под ветерком остывает, – успокоил его Корниенко.

– Она нужна обязательно. Пока только она может потребовать немедленной встречи с подзащитным, – объяснил Бахтин. – А вы, Родион Николаевич, уже только вам ведомым способом запустите туда нас.

Спустя какое-то время Багрянский с Бахтиным мирно прогуливались вдоль озера, темнеющая гладь которого уже стала ловить отсветы зажженных фонарей. Неожиданно прибежал Корниенко.

– Адвокат уже с Сироткиным. Пойдемте, господин Бахтин.

Димка сидел в углу камеры, безвольно опустив голову, и, казалось, был полностью деморализован. Черняк ему что-то втолковывала, стоя у стола.

– Что, парень, потерял всякую надежду на справедливость? Небось внутри кипишь как самовар и проклинаешь всех и вся? – не представляясь и не сюсюкаясь, сразу наскочил на него Бахтин. – А тебе, вместо того чтобы злиться на весь свет, драться надо, кусаться, царапаться что есть сил. Судя по твоей милой мордашке, тебе наподдавали...

– Свою порцию тумаков они еще раньше от меня получили, – пробурчал Димка. – Теперь как бы рассчитались. Трое на одного в придачу с сержантом да прутьями и дубинками.

Димка хотел что-то добавить, но промолчал. Это не укрылось от внимания Бахтина. «Оставим пока эту тему, – подумал он, – но явно тут есть нюансы».

– Махать кулаками – дело нехитрое. Гораздо труднее защищаться. Себя защищать. Твою гражданскую жену, наконец. – Московский адвокат знал, как зацепить юношу. – Так будешь ты, в конце концов, защищаться?

Упоминание о Насте, названной женой, Димка услышал от постороннего человека впервые. Он с нескрываемым удивлением посмотрел на Бахтина и вымолвил:

– Буду.

– Тогда ты должен подписать прошение о включении меня в число твоих защитников наряду с госпожой Черняк. Кстати, тебе передает привет Корниенко.

– Через вас? – с некоторой иронией в голосе спросил Сироткин. – Он же присяжный, каждый день меня видит.

Тут же, не задумываясь, он подписал документы.

– Ну и отлично, – резюмировал Бахтин. – Пока отдыхай, завтра у тебя выходной. А мы с Екатериной Степановной займемся твоим делом. Что, мадам, возьмете меня в помощники?

Екатерина Черняк зарделась от удовольствия и кивнула в знак согласия. Уходя, она высыпала на топчан мальчишки фрукты и поставила большой пакет с едой.

– Смотрите, ребята, не балуйте, – сказала она милиционерам, уходя. – Адвокат из Москвы больше спуску не даст.

– А с чего вы решили, что я дам им спуску? В ближайшие же дни потребую возбудить дело по факту жестокого избиения Сироткина в момент нахождения подсудимого под стражей.* * *

Этим же вечером, наскоро перекусив в гостиничном буфете, судья Зуева уехала домой в Новгород и уже из дома, несмотря на неурочный час, стала названивать своему боссу – председателю областного суда Никодимову.

На работе его не оказалось, хотя обычно он допоздна засиживался в кабинете. Трубку дома взяла супруга. Услышав женский голос, она первым долгом недовольно поинтересовалась, кто звонит, и лишь затем, несколько смягчив тон, сказала, что Кирилл Петрович задерживается. Но перезвонить не предложила. Общаться по мобильному телефону Зуева не любила. Когда звонишь на мобильный, никогда не знаешь, где в данный момент находится его хозяин, чем занимается, с кем. От подобной неопределенности Галина Николаевна всегда испытывала дискомфорт. К тому же по женской наивности ей казалось, что мобильная связь, в отличие от обычной связи, легко прослушивается, стоит только настроиться на нужную частоту. В принципе Галина Николаевна была не так уж далека от истины, не учитывая лишь одного – во сколько обходится прослушивание каждого телефона! Какой смысл этим заниматься, если в случае надобности она и так все выложит как на духу.

Зуева полистала записную книжку и отыскала нужный номер. Когда в трубке раздался голос Никодимова, по его сухому сдержанному тону судья догадалась, что он не один. Но деваться было уже некуда.

– Добрый вечер! Это Зуева. Вам удобно говорить? – спросила она в тайной надежде, что он занят.

– Пожалуйста, – неопределенно ответил председатель суда, обойдясь без приветствий, как видно, чтобы не называть ее по имени.

– На процессе возникли некоторые деликатные моменты, в частности, у подсудимого появился новый адвокат из Москвы.

– Это так существенно?

– Даже не знаю, – немного растерялась Зуева. Меньше всего она ожидала подобной реакции. – Я бы вообще хотела многое с вами уточнить. Мне совершенно непонятен ажиотаж, возникший вокруг данного дела. То есть ажиотаж-то мне теперь понятен, но неясно, почему именно я оказалась в этом кипящем котле? Вы же отлично знаете, что я не терплю никакого шума. Такие процессы больше подходят другим нашим коллегам. Мне все время теперь кажется, что от меня чего-то ждут, а чего, извините, даже не пойму.