Кремлевский опекун - Александр Смоленский

– Договоримся следующим образом. К вечеру к вам подъедет Бахтин. Я дам ему машину и сопровождение. Так будет быстрее. Предупреди Корниенко. Ну, там, с домиком для него у нас в «Слободе» и прочее. Но главное, чтобы Бахтин каким-то образом дал знать Сироткину о его праве потребовать вхождения в процесс нового адвоката. Пусть так и требует: лично им выбранного адвоката! Чтобы уже утром тот мог немедленно включиться в процесс в качестве основного защитника. Первым делом надо любой ценой затянуть разбирательство, а Борис Фиратович в таких делах собаку съел. Умеет старик! Сначала отменит очередные заседания, чтобы войти в курс дела. Затем зацепится за какуюнибудь закорючку и не слезет. Словом, пусть подольше их отвлекает, а мы тем временем и на него кое в чем поработаем, да и сами попытаемся разобраться. А я сегодня же поговорю с нашим общим другом Мацкевичем. Ты как считаешь, стоит ли его подключать?

– О чем спрашиваешь? Ты же сам знаешь, как я отношусь к Леониду Сергеевичу. Сколько полезного он сделал в прошлом году в истории с карантином на Рублёвке.

– Сам тоже будь готов. Дел с лихвой хватит на всех. Вечером позвони. И еще, я тебя очень прошу, умерь, пожалуйста, свои бытовые страсти. Если вдруг тебе захочется. Сам знаешь чего. Как только появится Борис, за вами, можешь не сомневаться, сразу начнут неотрывно следить.

– Саша, ты, часом, не забыл, сколько мне лет? Уже о душе подумать пора. А соблазны, дружище, здесь действительно присутствуют. Ты что, Валдая не знаешь?

– Ладно, ладно, заболтался я с тобой. До звонка. Пока.

Багрянский машинально взглянул на таймер времени телефона. Говорили ровно тридцать восемь минут. Приехали. Если так дело пойдет, можно разориться. А что делать? Кому еще вести репортажи с поля боя?

Глава 8 Защита

Под вечер утомленная жарой и судебным крючкотворством публика уже не совсем адекватно воспринимала происходящее в зале суда. Выступления, реплики, показания, препирательства, заявления, которые весь день шли непрерывным чередом, в какой-то момент окончательно перестали эмоционально волновать местную общественность, собравшуюся в Доме культуры.

Тем не менее судья Зуева словно чего-то выжидала, прежде чем найти подходящий момент и перенести заседание на следующий день. Лишний час свободного времени в предстоящий вечер был необходим ей как глоток свежего воздуха в этом душном зале. Галина Николаевна собиралась сделать несколько важных звонков, хотя не особенно надеялась получить внятные ответы на свои вопросы.

Прокурора мучила одышка, пот лился с него градом, лицо лоснилось.

В отличие от него защитник Черняк сохраняла боевой настрой и активной мимикой и жестами всячески демонстрировала это. Хотя на душе у нее было более чем тревожно. Из собственных источников Черняк уже знала, что вот-вот должен появиться столичный адвокат.

Подсудимый Дима Сироткин не думал ни о чем и не ждал никого. Его молодое и сильное тело настолько затекло, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. А если это ему удавалось, то вызывало такую физическую боль из-за недавних побоев, что терпеть становилось просто невозможно. Димке хотелось как можно быстрее оказаться в камере.

Уже несколько минут Бахтин стоял у последнего ряда и внимательно вслушивался в происходящее, осматривался по сторонам, словно пытаясь разом впитать в себя всю атмосферу зала. Как он и предполагал, пока его появление не вызвало никакого ажиотажа. Его просто никто не знал в лицо.

В негласной табели о рангах среди юристов Борис Фиратович занимал высокое место. За свою достаточно долгую адвокатскую практику он почти никогда не проигрывал процессов, в которых участвовал. Не проигрывал в том смысле, что даже в самой, казалось бы, безнадежной ситуации умудрялся добиться для подзащитного максимальных послаблений, не сдавался до последней минуты, не соглашался ни на какие сделки, порой рискуя оказаться без практики. Это снискало ему широкую известность в юридических кругах и ореол опытного, умного и надежного защитника. При одном упоминании его имени у прокуроров, как правило, случалось кислое выражение лица, а некоторые коллеги по цеху не могли скрыть зависти. Но и те и другие всегда отдавали должное его профессионализму.

Гонорары Бахтина измерялись солидными суммами, независимо от того, в какой валюте они выплачивались. Питая склонность к уголовному праву, он тем не менее считался универсальным специалистом. Согласно молве, среди тех, кто прибегал к его услугам, числилось немало людей весьма известных, многих из которых страна хорошо знала в лицо. Но сам Борис Фиратович никогда этим обстоятельством не кичился.

Впрочем, в одном случае он себе все-таки изменил, когда в свое время защищал честь и достоинство первого президента России. Была в стране, оказывается, и такая необходимость. Тогда он прославился знаменитой фразой в адрес главы государства, позволившего себе ослушаться адвоката: «Это для всей страны вы президент, а для меня вы всего лишь очередной доверитель. А я – ваш поверенный! Прошу не путать!»

Этот эпизод из своей адвокатской практики Борис Фиратович ни от кого не скрывал.

Одним словом, адвокат Бахтин не мог пожаловаться на отсутствие к себе должного внимания. Однако его известность и популярность носили несколько своеобразный характер в том смысле, что они не отвечали шаблонным требованиям о популярности. В частности, на телевизионных экранах он замечен не был. Более того, Борис Фиратович весьма снисходительно относился к суетливым потугам своих не менее именитых коллег по цеху, которые охотно искали контактов с журналистами, старались постоянно тусоваться на виду и даже не считали зазорным принимать участие во всевозможных телешоу типа «Что? Где? Когда?», искря эрудицией и одаривая многозначительными улыбками восторженную публику.

Прокурор Гришайло мгновенно зафиксировал новую персону, невесть по какому праву появившуюся в зале, и окончательно позабыл о долгожданном ужине. Он дернулся, как нерадивый ученик, у которого под партой засекли шпаргалку, стал лихорадочно перебирать лежащие на столе бумаги и невнятно про себя бормотать о том, что «эта мымра» станет еще осторожней, будет более тщательно взвешивать каждое слово и решение. Под «мымрой» он имел в виду судью Зуеву.

От судьи не ускользнуло резко изменившееся выражение лица прокурора, его внезапная нервозность. Она проследила за его взглядом и лишь тогда тоже заметила в зале Бахтина. Конечно, это он. Кто еще может в здешней глубинке выглядеть столь элегантно?

Его присутствие на процессе будто заново смешало все карты. Теперь уж точно было непонятно, что произойдет.

В отличие от прокурора она ни на секунду не усомнилась, что известный адвокат появился не случайно: не станет же юрист такого уровня ехать в беспробудную глушь только ради удовлетворения собственного профессионального интереса. У него каждая минута сопоставима с песочными часами, в которых струится золотой песок.

А может, что ни делается, всё к лучшему?

Признаться, у судьи Зуевой, пожалуй, впервые в жизни во время процесса на душе скребли кошки за бессовестное избиение младенцев, которое здесь публично собирались устроить. Наивное поведение Димы Сироткина и Насти Уфимцевой, их целомудренная обнаженность немым укором ложились на далеко запрятанную и огрубевшую в бесчисленных интригах совесть. Теперь хоть обозначился достойный оппонент, и если что окажется не так, у нее есть убедительная отговорка: всем хорошо известно, насколько бессмысленно и бесперспективно пытаться водить за нос самого Бахтина. Вот пусть всезнающий господин прокурор и расхлебывает! Его, по всему видно, гораздо подробнее посвятили в интригу этого дела.

Она невольно подняла глаза на Гришайло и напрямую встретилась с его взглядом. Похоже, в какой-то момент судье и прокурору пришла в голову одна и та же мысль. Они почти одновременно обернулись в сторону обвиняемого. Но Дима Сироткин, как и прежде, сидел понурый и ко всему безучастный. Словно о появлении на процессе известного адвоката он понятия не имел.

Бахтин заметил, что, наконец, на нем сфокусировался нужный взгляд, немедленно извлек из потертого кожаного портфеля лист бумаги и громко попросил у судьи разрешения передать его адвокату подзащитного. Присяжные повернули головы в его сторону. Разыгрывать дешевый спектакль судье не имело никакого смысла.

– У вас имеются какие-либо существенные аргументы для того, чтобы вмешаться в ход судебного разбирательства? – корректно спросила судья идущего к сцене Бахтина, словно они были старыми добрыми знакомыми.

– Полагаю, что имеются, ваша честь. И они никак не должны помешать установлению истины.

Он передал документ защитнику Черняк, та внимательно его прочитала и, несколько растерянно взглянув на московского мэтра, попросила слова для заявления.

– Ваша честь, у меня на руках ходатайство о подключении к судебному процессу в качестве дополнительного адвоката господина Бахтина Бориса Фиратовича.