Прекрасная художница - Мэри Николз

Неодолимая сила заставляла ее прижиматься к нему все теснее, шляпа упала на пол, когда он обхватил Френсис рукой и потянул к себе. Она прильнула к нему, семнадцать лет тоски излились в этом поцелуе.

Оба задохнулись, и пришлось оторваться друг от друга.

– Ах, Фэнни, как я мечтал вот так обнять тебя…

– Правда? – Она дышала с трудом, грудь под тонким шелком поднималась и опускалась. Ему ужасно хотелось коснуться мягких округлостей в глубоком вырезе платья.

– Ты сама знаешь.

– Ничего подобного.

– Ах, оставь, ты же взрослая женщина, не девочка…

Неимоверным усилием воли Френсис взяла себя в руки.

– Семнадцать лет ни слуху ни духу – и вот пожалуйста, появился и ждешь, что я упаду в твои объятия…

– Но ты же так и сделала, моя несравненная Фэнни!

В его голосе звучало торжество, и он был прав.

– Вы застали меня врасплох.

– Да ну! А мне казалось иначе. Я думал, ты тоже не забыла…

– Поцелуй… Что такое поцелуй? – Ее голос звучал язвительно. – Семнадцать лет назад между нами произошел чудесный эпизод, о котором можно вспоминать с удовольствием. А попытка возродить прежнее вызвала бы лишь разочарование, вы согласны?

– Да-да, конечно. – Он торопливо взял с сиденья напротив свою трость и ударил ею в потолок, давая знак кучеру. – Чудесный эпизод, и ничего больше. Я немного забылся, прошу меня простить.

Френсис подняла шляпу и поправила пелерину.

– Покойной ночи, ваша светлость.

Ответил ли он, она не слышала. Выпрямившись и высоко держа голову, Френсис пошла к дому. Поджидавший ее Грили быстро распахнул дверь, и она, словно во сне, прошла мимо, вверх по лестнице, в свою спальню. Там она машинально бросила шляпу на кровать, скинула туфли и подошла к окну. Под звездным небом громоздились лондонские крыши. Послышался шум кареты, скрип колес, топот лошадей, и вскоре все смолкло в ночной тишине.

Он уехал, а она будет делать вид, словно никакого поцелуя не было. Она поклялась себе, что ни один мужчина не заставит ее больше страдать и что, если даже она когда-нибудь вновь встретит Маркуса Стенмора, ничто не дрогнет у нее в душе. И что же? Стоило ему появиться, и она снова подпала под его чары и позволила поцеловать себя! Какая же она дура!

А станет ли он тоже делать вид, будто ничего не случилось? Смогут ли они встречаться как ни в чем не бывало, дружески разговаривать об искусстве, сиротах, о его отцовских проблемах? Захлопнуть перед ним дверь, когда он приедет? Тогда Лавиния останется без уроков, а ему придется отказаться от ее портрета. И очень скоро всему свету станет известно, что герцог Лоскоу и графиня Коррингам так крупно поссорились, что она даже не пускает его к себе на порог. Можно представить, какие предположения будут строить о причинах ссоры.

– Хорошо провели вечер, миледи? – поинтересовалась Роуз, входя в комнату.

Френсис глубоко вздохнула и с улыбкой повернулась к ней.

– Очень хорошо, Роуз, спасибо.

Так оно и есть, думала она про себя, пока Роуз переодевала ее в ночную сорочку. Ужасно не хочется себе признаваться, но поцелуй был чудесным. Джордж ни разу не целовал ее так за все десять лет брака. Ложась в постель, Френсис улыбалась. Распутница, вот кто она такая. Френсис, графиня Коррингам – распутная женщина. Да к тому же еще влюбленная.

Маркус приказал кучеру ехать не домой, а в клуб.

– До утра можешь быть свободен, – сказал он, – я вернусь домой пешком.

Они с Доналдом Гринэвеем договорились встретиться, перекинуться в карты, но главное – обменяться тем, что удалось узнать о Хэрриет Пул, и продолжить поиски. Маркус рассмеялся бы, узнай он, какие предположения строят Френсис и его дочь о его ночных поездках. Да уж, большое удовольствие прочесывать огромный город в поисках пропавших без следа женщины и ребенка.

Доналд был уверен, что прежде всего необходимо разыскать мужа Хэрриет; а тот наверняка вращается среди городских низов. И вот уже несколько ночей подряд они расспрашивали проституток, сутенеров, воров и бандитов, промышляющих в основном по ночам, заглядывали в грязные кабаки, задавали вопросы жителям трущоб. Пока безуспешно. В Лондоне ли этот Пул? А если нет, то где он разыскивает свою жену?

Доналд встал и сделал шаг вперед.

– Я уж думал, ты не придешь.

– У меня была встреча.

– Ну и как она?

Маркус ухмыльнулся, вспомнив поцелуй. Кажется, Френсис хотела его не меньше, чем он ее. А если он ошибается? Если это не более чем флирт? Может, он не единственный, с кем она целуется. Как насчет сэра Персиваля Понсонби? Или еще кого-нибудь? Впрочем, какое это имеет значение? Маркус встряхнулся.

– Мимо, дружище, я был в опере с приятелями, только и всего.

– Стареешь, Стенмор, стареешь. Я-то полагал, ты предоставишь поиски мне, а сам найдешь себе занятие поприятнее. Я тут знаю одну маленькую киприотку, такие формы…

– Не надо, спасибо. Хочешь сыграть?

– Нет, за столом мы не сможем говорить. Давай отойдем в уголок.

Маркус позвал официанта и заказал два бокала бренди. Они сели в кресла напротив друг друга.

– Пул точно в Лондоне, – тихо сообщил Доналд, – мне сказал один полицейский.

– А при чем тут полиция? Он что, нарушил закон?

– Пока нет, но они за ним следят. Они полагают, что он подговаривает чернь поддержать требования ткачей. Сегодня вечером будет сходка, я думаю пойти туда.

– А миссис Пул? А ребенок? Доналд покачал головой.

– О них в полиции ничего не известно, их интересует только Пул.

– Не вижу, как нам это поможет найти его жену.

– Я собираюсь проследовать с ним до его дома. По крайней мере, будем знать, нашел он жену или нет. А что будем делать, если миссис Пул с ним? Хочешь увести ее?

– Нет, что ты! Меня интересует только ребенок.

– И что, силком отберешь?

– Нет, конечно, просто я уверен, Пулу ребенок ни к чему. Предложу ему денег, и он наверняка отдаст его.

– Значит, ты согласен, что надо узнать, где он живет?

– Только я не могу пойти в этом костюме. – Маркус кивнул на свой цилиндр и на черный вечерний сюртук. – Надо заехать домой переодеться.

– Мне кажется, тебе вообще ни к чему туда ехать. Если Пул тебя увидит…

– А я замаскируюсь. В детстве мы с братом частенько переодевались в старые тряпки, которые разыскали на чердаке, и разыгрывали шарады.

Вот так и получилось, что, когда Лавиния, слышавшая, как приехал отец, а через полчаса снова хлопнула входная дверь, выглянула в окно, она увидела, что от дома удаляется какой-то работник. Если бы не походка, она бы вообще не узнала отца, тем более что работник вдруг сгорбился и захромал. Теряясь в догадках, Лавиния вернулась в постель и пропустила момент, когда отец вернулся.