Наши беседы - Юрий Фёдорович Куксенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начинается это насилие с местных служителей. Они исповедуются перед работниками СЦ нередко в давно прощенных и забытых Богом грехах – это для Совета Церквей является хорошей возможностью держать служителей всю жизнь в повиновении из страха. Если же служитель не лоялен в чем-то по отношению к СЦ, общается с регистрированными или смеет рассуждать о недостойных поступках работников Совета Церквей, то ему скажут: ты не нашего духа. И он не будет допущен до членства и, тем более, до прежнего служения.
То же самое и в отношении рядовых членов. Главный критерий их достоинства – преданность Совету Церквей, остальное – на втором плане. Часто работники СЦ, сделав свое дело, т. е. отстранив кого им нужно было от служения или отлучив от церкви, уезжают, поручив «освященным» служителям продолжать эту работу, или прекращают ее совсем.
Прочитаем выдержку из письма Одесской (Пересыпской) церкви к съезду СЦ ЕХБ 1993 года: «На наших членских собраниях служители СЦ неоднократно пытались осудить служителей поместной церкви.
Не сумев добиться своего через церковь, они пошли другим путем. Они одобрили отделение от церкви членов, наказанных за бесчинство или просто недовольных. За нашей спиной работники СЦ совместно со взятыми на замечание членами ходили по домам, разбивали семьи, настраивали членов против местных служителей и убеждали их выходить из церкви. Среди отделившихся произвели избрание служителей, сформировали руководство и закрепили создание так называемой церкви СЦ «очищением и освящением». Далее следуют подписи.
Так, используя «очищение и освящение», Совет Церквей разорил сотни церквей и групп, создал против себя разного рода оппозиции.
Понятно, что так Совет Церквей поступает в экстремальных условиях, когда нужно убрать неугодных служителей. А обычно он действуют по-другому?
– Иногда и по-другому, но цель одна и та же – сохранение своего контроля и господства над церквами. Например, у нас, в Джамбуле, по соседству есть две общины Совета Церквей. Сначала была одна, но потом разделилась. Они часто освящаются. Пригласили как-то (или Совет Церквей послал) из Донбасса, из Макеевки, Сашу Берегового. Я его знал еще с 1966 года, когда он только женился. У них в Макеевке также проводит очищение кто-нибудь из приезжих. Может быть, тот же самый джамбульский Я. Г. Скорняков (пророк в своем отечестве-то…), как это было в Ростове, Гомеле или в той же самой Москве, где Я. Г. Скорняков вместе с Г. К. Крючковым и Хоревым отлучали пресвитера Зинченко и делили церковь.
Так вот и в Джамбуле перед Сашей исповедовались служители и все члены. Кроме очередного обезличивания местных служителей, к чему уже все привыкли, и унизительных процедур, ничего нового не происходило. Те же дежурные вопросы и ответы. Больших грехов, конечно, перед Сашей никто не открывал, уже проучили, а так, поверхностно: у меня не хватает терпения с мужем, кричу на детей, с работы гвозди, солярку или еще что-то приношу… Такие грешки, как правило, открываются на членских собраниях. Тогда одни, духовно молодые члены, слушают и думают: «Вот как надо уметь жить!» А другие думают: «Какие все-таки верующие грязные люди…»
Больше всего достается тому, кто, лукавя, хоть одним глазком заглядывает в телевизор. Или ходит без платка да еще в коротком платье… Встречаю я как-то одного знакомого из отделенных и спрашиваю:
– Ну, как дела, как жизнь, Саша?
– Хорошо, – говорит, – дела. Сейчас мы проходим очищение и освящение.
– Ты прошел освящение? – спрашиваю я.
– Прошел, – с радостью отвечает он. – Теперь мы с братом ходим по улицам и смотрим, у кого из верующих на крышах телевизионные антенны стоят, и записываем. Братья вызывают таковых на членское собрание и чистят. Дружба-то с миром ведь есть вражда против Бога. У вас как в церкви насчет телевизоров? Наверное, как в Вавилоне? В Откровении сказано, что Вавилон…
– Ты подожди со своим Вавилоном, – перебиваю я его. – Вы на Вавилоне уже помешались. Антенны-то могут быть и комнатные! Не все же верующие выставляют свои греховные дела на крышу. А они могут быть и посерьезней телевизионных. У тебя самого-то, как дела? Жена верующая? Почему ты всегда такой грязный ходишь?
– Жена со мной не живет. Она ушла с ребенком к матери.
– Как не живет? А кто же с тобой живет?
Мой собеседник смутился и, думая, что мне все известно, отвечает:
– Моя бывшая подруга. Она приходит ко мне и к брату…
– Ну, вот! А вы ходите и смотрите по крышам! И освящение прошел! Сегодня же иди к пресвитеру и скажи, чтобы тебя отлучили.
Недели через две встречаюсь с ним опять и спрашиваю:
– Ну, как, отлучили?
– Отлучили, – говорит.
– За что?
– За три греха: за блуд, пьянку и воровство. Но все равно братья со мной неправильно поступили. Я ведь живу с Богом. Он меня слышит…
Через месяц смотрю, он у нас, во дворе молитвенного дома, агитирует молодежь идти к ним в церковь. Я подхожу и спрашиваю:
– Саша, тебя снова приняли в церковь?
– Пока что нет, – отвечает он.
– А ты с женой живешь?
– Пока что нет.
– Так вот иди, – говорю я, – и решай прежде всего эти вопросы. А сейчас, марш отсюда!
Беседа восьмая
Юрий Федорович, нас интересует ваш взгляд на регистрацию общин в органах власти. Это, пожалуй, основной камень, который бросают в адрес регистрированных отделенные братья, чем немало смущают неутвержденные души. Что такое регистрация, обязательна ли она и угодна ли Богу?
– Регистрация общин – это правовое признание государством деятельности религиозной организации в рамках существующего закона. Она всегда была желательна для братства евангельских христиан и баптистов. Еще на заре образования церквей, в 1880 году, была зарегистрирована первая русская Тифлисская община баптистов, и пресвитер В. Г. Павлов был утвержден губернатором в качестве ее наставника. Так братья всегда стремились узаконить себя и свою деятельность
