Рассвет любви - Шеннон Дрейк

— Интересно, почему? Разве одно чудовище не стоит другого? Чем француз хуже скотта — ведь ты обоих считаешь убийцами и извергами рода человеческого?

Элинор, не сводя с него глаз, медленно покачала головой.

— Я думала, он… то есть ты… то есть Жак… это чудовище… поднимется сюда. Придет сюда ночью и… — Элинор отчаянно замотала головой, не в силах отвести глаза от его лица. — А я бы лучше умерла, слышишь, ты, негодяй, потому что… потому что я хотела…

— Ты хотела… чего? — нетерпеливо выдохнул он.

— Тебя! — беззвучно прошептала Элинор. Слово нечаянно вырвалось у нее — в том, что она сказала, она не осмеливалась признаться даже себе самой.

Но это произошло.

Брендан ошеломленно уставился на Элинор, глаза его потемнели, стали совсем черными. Руки, лежавшие у нее на плечах, чуть заметно дрожали. Не в силах смотреть ему в глаза, Элинор опустила голову.

Она не должна была этого говорить. Но… сказала.

— Что?! — сорвавшимся голосом переспросил он. Элинор лишь замотала головой. Но Брендан встряхнул ее, заставив поднять на него глаза.

— Повтори… что ты сейчас сказала… что ты имела в виду?

Но она не могла. Она понимала, что выдала себя, и молчала, в ужасе от того, что сделала. А Ален? Он этого не заслужил! Она не имеет права опозорить его! И все же…

— Говори же, черт тебя дери! — рявкнул Брендан.

— Я решила, что сделаю то, чего от меня ждут, — запинаясь, пробормотала она. — Я обручена… с хорошим, достойным человеком. Я… я постараюсь стать ему хорошей женой… сделать его счастливым. Но… но он ведь почти втрое старше меня и…

Теперь пришел черед Брендана опустить голову. Он долго молчал.

— Итак, — с горькой насмешкой в голосе проговорил он наконец, — ты решила, что я смогу стать для тебя приятным воспоминанием, так? А потом ты выйдешь замуж за престарелого графа де Лаквиля, как было решено, будешь ему верной женой и постараешься сделать его счастливым.

— А ты уедешь, чтобы сражаться и умереть за Шотландию, — перебила его Элинор. — За свою призрачную мечту.

Его пальцы больно сжали ей плечи.

— Это не призрачная мечта.

— Не более призрачная, чем моя верность де Лаквилю.

— Тогда что же ты предлагаешь мне? — жестко спросил Брендан.

Она заглянула ему в глаза, и ей вдруг стало не по себе от того, что она в них увидела.

— Я не предлагаю, — едва слышно прошептала она, — я прошу…

Отпустив Элинор, Брендан отвернулся. Он долго молчал, потом вдруг глухо уронил:

— И после всего, что было… что я сделал… ты хочешь…

Элинор молчала так долго, что он не выдержал и обернулся. Она отвела глаза.

— Да.

Брендан подошел к ней, легко приподнял ей подбородок, заглянул в глаза. Потом погладил по щеке, осторожно, кончиками пальцев.

— Ты просишь? — спросил он. — Тогда конечно, миледи. Всегда рад вам услужить.

— Не смейся надо мной! — прошептала Элинор.

— Если я и смеюсь, миледи, то только над собой. Над самим собой.

Очень нежно он завладел ее губами. Поцелуй был как прикосновение крыльев бабочки, но вдруг его губы стали жаркими, требовательными. Кончик его языка, продолжая порочную игру, раздвинул ей губы. Элинор и не представляла, что поцелуй мужчины может быть таким. Колени ее подогнулись, она задрожала всем телом. Язык Брендана проник в ее рот, словно пробуя ее на вкус. Обхватив его за плечи, Элинор прижалась к нему и вдруг почувствовала, как он подхватил ее на руки. Яростный шепот коснулся ее уха:

— Ты уверена… уверена, что это именно то, что ты хочешь? Что до меня, то я был бы счастлив исполнить твое желание, но мне страшно, что потом… когда все кончится, я увижу упрек в твоих глазах.

Элинор облизала внезапно пересохшие губы, сама удивляясь тому, что жаждет новых поцелуев.

— Уверена, — прошептала она.

Опустив Элинор на постель, где поверх матраса все еще валялось меховое покрывало, Брендан снова нашел ее рот, поцеловав ее с такой страстью, что у нее перехватило дыхание. Руки его потянули завязки ее туники, скользнули под рубашку, и Элинор вся сжалась, почувствовав, что он касается ее обнаженного тела.

— Свет! — прошептала она. — Свеча… она горит…

— Горит, — согласился он, — и пусть горит.

— Нет!

— Хочешь спрятаться в темноте, Элинор? Но от кого — от меня или от себя самой? Нет уж, никакой темноты, никаких отговорок, никакого притворства!

Но даже сейчас Брендан улыбался. Не слушая ее возражений, он стянул с нее одежду, и смущенная Элинор вся сжалась, когда он снова склонился к ней. Отблески огня в камине играли на ее обнаженном теле. Поцелуи Брендана становились все более настойчивыми, и она постепенно забыла обо всем. Вдруг он отодвинулся от нее. Ничего не понимая, Элинор смотрела, кад он принялся яростно срывать с себя одежду. Отшвырнув в сторону тунику, Брендан, сыпля проклятиями, дергал кожаные завязки, которыми крепилась кольчуга. Привстав на постели, Элинор принялась помогать ему. Через мгновение кольчуга с грохотом упала на пол, вслед за ней полетели рубашка, сапоги и рейтузы. Стоя на коленях, Элинор опустила глаза, мечтая только о том, чтобы он согласился погасить свечу.

Не выдержав, она украдкой бросила на него быстрый взгляд. И замерла от восхищения — до того он был прекрасен. Оранжевые отблески огня играли на его обнаженном теле, подчеркивая литые выпуклости могучих мускулов, прикрывавших его тело лучше всякой брони. Очень нежно он приподнял ее подбородок, заставив смущенную Элинор взглянуть ему в глаза. Ее руки легли Брендану на грудь. Она почувствовала, как он вздрогнул от ее прикосновения, и что-то жарко всколыхнулось в самой глубине ее тела. Страх, желание и какое-то странное любопытство с невероятной силой обуревали ее. Она колебалась. И вдруг большая мужская ладонь накрыла ее пальцы. Рядом с ее рукой, хрупкой и белой, она казалась такой огромной; загорелая кожа была вся покрыта шрамами и оттого казалась еще темнее. Задыхаясь от стыда и неведомого ей прежде желания, Элинор не могла заставить себя шевельнуться. Она чувствовала, как часто-часто колотится ее сердце, будто птичка, попавшая в клетку, бьет крыльями, пытаясь вылететь на свободу. Будь что будет, внезапно пронеслось у нее в голове.

Обхватив ладонью ее затылок, Брендан запрокинул Элинор голову, яростным поцелуем впился ей в губы, и огонь разлился по ее жилам. Не в силах оторваться, Брендан легко опрокинул ее на подушки и сам лег рядом. Руки его, казалось, были везде, лаская обнаженное тело Элинор, и она сгорала в пламени, которое ничем нельзя потушить. Она испуганно задрожала, попытавшись отодвинуться. Но Брендан, лаская, крепко прижал ее к себе, и Элинор вдруг почувствовала, что никогда и нигде ей не будет так хорошо, как сейчас. То, что они делали, внезапно показалось ей единственно правильным, единственно возможным. Горячие поцелуи Брендана заставляли ее гореть в пламени страсти. Теперь Элинор уже не понимала, как могла раньше считать его ужасным. И тут Брендан, отыскав ее ладонь, прижал ее к щеке, а потом, с какой-то пронзительной нежностью поцеловав пальцы, сказал очень просто: