Украденный голос. Гиляровский и Шаляпин - Андрей Добров

–  А на что они купят очки-то? Дорого! – раздался все тот же голос.

Председательствующий за столом сердито взглянул в направлении выкрика и зазвонил в колокольчик, требуя тишины.

–  Вот это к делу уже не относится, – невозмутимо продолжил Войнаровский. – Могут же они покупать лошадей и водку. Нет! То же относится и к состоянию зубов у крестьян – с детства пережевывая грубую пищу, они сохраняют свои зубы в лучшем состоянии, чем жители города. А отсюда и меньшие проблемы с пищеварительным трактом.

Старичок снова наклонился ко мне:

–  Еще немного, и он скажет-с, что нам надо бы жить как животные…

–  Когда городской житель заболевает, мы помещаем его в клинику, где он опять-таки находится в городской среде, то есть продолжает подвергаться воздействию неблагоприятной среды, – продолжил профессор, отпив глоток чая из стакана, стоявшего на трибуне. – Тем самым ослабляя влияние лечения. В то время как помести мы его в клинику, находящуюся в сельской местности, вероятно, благотворное влияние природы помогло бы излечению намного больше, чем все наши препараты и процедуры. Человек состоятельный, заболев, например, туберкулезом, едет за лечением не в город, а в горы, где воздух чище и обладает самостоятельным целебным воздействием. Бедняк же вынужден оставаться в городе. Оттого смертность среди бедного населения намного выше, чем среди тех пациентов, которые могут себе позволить курс лечения в условиях природы!

Я взглянул на своего соседа, ожидая его комментария. И он не замедлил его выдать:

–  Эк завернул! Знамо, как у нас лечат бедных – главное, довести их до прозекторской, чтобы потом вскрыть в аудитории перед студентами. Материала-с демонстрационного всегда не хватает!

–  В России не встретишь хорошей клиники в сельской местности, все они сосредоточены в городах, – говорил профессор. – Оттого мы тратим много лекарств и усилий на то, что в сельской местности решилось бы само собой. Надобность во многих препаратах отпала бы, и методы излечения сильно бы изменились!

Мне эти слова что-то напомнили, но я не успевал над ними подумать, стремясь как можно точнее записать речь профессора.

–  Часто мы недооцениваем целебную силу одних только положительных эмоций, – продолжил профессор. – Знаете ли вы, что австрийские военные медики на основе статистики доказали – солдаты наступающей армии выздоравливают от ранений намного быстрее, чем солдаты армии отступающей?

По залу пронесся гул удивления.

–  Да-да! Сошлюсь на последнюю работу доктора Карла Займлера, которую я цитирую в своей книге. Итак, на основании всего этого я могу утверждать – пациент, помещенный в среду, доставляющую ему радость и укрепляющую духовно, выздоравливает гораздо быстрее, без того, чтобы мы пичкали его излишними препаратами и доводили до истощения ненужными процедурами!

–  Позвольте вопрос в порядке дискуссии, Илья Петрович! – поднял руку сидевший с краю стола мужчина с крупной и совершенно лысой головой.

–  Кто это? – шепотом спросил я у своего соседа.

–  Профессор Илюхин из Петербурга, – ответил тот.

Войнаровский повернулся к коллеге:

–  Пожалуйста!

–  Вы правда считаете природу человека настолько совершенной, что ей достаточно воссоединиться с природой, чтобы оказаться здоровой? Та же статистика показывает, что в деревнях, при довольно невысоком уровне земской медицины, средняя продолжительность жизни человека – около тридцати лет. В то время как в городах, при надлежащем вспоможении, продолжительность жизни доходит до шестидесяти-семидесяти лет у мужчин. А у женщин в силу особенности их организма – и выше. Можно сделать простой вывод – современная медицина продлевает довольно короткий век человека, избавляя его от тех страданий, которых он не может избежать, живи он в природе, но без врачебной помощи?

Войнаровский собирался ответить, но ему помешало событие, которого никто не ожидал, в том числе и я.

Дверь в зал неожиданно со стуком отворилась, и в лекторий вошел Шаляпин. Но как вошел! Он был в черном фраке, из-под которого сверкала ослепительно-белая сорочка с небольшой белой же бабочкой. С его плеч свисал черный плащ с алой подкладкой, который он небрежно стряхнул на руки подбежавшего гардеробщика. Туда же отправился цилиндр с белыми перчатками и тростью. Несколько секунд он стоял, повернувшись вполоборота, как бы демонстрируя свою статную роскошную фигуру – вот он я, идол толпы! А потом громовым голосом, во всю силу своих легких пророкотал:

–  Пррррошу простить! Надеюсь, я не помешал? Пожалуйста, продолжайте! Чрррезвычайно интересно!

Весь зал как по команде повернул головы к блистательному гостю, поднялся шум – Шаляпина узнали.

Федор Иванович спокойно прошел вперед и опустился на сиденье рядом со мной.

Пока он все это проделывал, на сцене стояла тишина – никто из участников диспута не проронил ни слова. И только когда он сел, Войнаровский кашлянул несколько раз и попросил своего оппонента повторить вопрос. Я же наклонился к певцу:

–  А как же штраф, Федор Иванович?

Шаляпин только пожал плечами, не собираясь мне ничего объяснять, а потом так же шепотом спросил, зачем он мне тут понадобился?

–  Я хочу, чтобы вы после диспута познакомились с профессором Войнаровским и напросились к нему в гости. Если он содержит похищенных детей дома, то это может быть заметно при осмотре квартиры.

Шаляпин кивнул.

Наконец профессор Илюхин закончил повтор своего вопроса – впрочем, несколько скомканно.

–  Прежде чем ответить, – начал Войнаровский, – я хочу поприветствовать только что присоединившегося к нам великого, как считаю я и многие в России, артиста – Федора Ивановича Шаляпина! Федор Иванович!

Шаляпин встал и с непроницаемым лицом поклонился под восторженные аплодисменты публики.

–  Своим интересом к теме нашего собрания вы доказываете, как важна затронутая тема не только для узкого круга специалистов, но и для всех интеллигентных людей России. Благодарю вас!

Шаляпин поклонился Войнаровскому и сел.

–  А? – шепнул он мне. – Видали?

–  Теперь же позвольте мне ответить на вопрос уважаемого профессора Илюхина. Сейчас наш спор основывается скорее на общем положении дел, на длительных, но хаотических наблюдениях. Я мог бы привести пример сельских долгожителей, которых много как в России, так и на Кавказе. Эти люди доживают до ста лет, не прибегая к современной медицине, и феномен их долголетия как следует еще не изучен. Тем не менее я не буду прибегать и к этому примеру. Скажу только одно – медицина, как точная наука, опирается на результаты тщательных экспериментов. И я заявляю, что через некоторое время буду готов предъявить научному сообществу результаты таких экспериментов. Результаты – ошеломляющие! После чего все вопросы исчезнут сами по себе. А до той поры я был бы доволен уже тем результатом, что сама тема стала предметом обсуждения в самых широких слоях нашего общества. – Он указал рукой в публику, явно прицелившись в Шаляпина.

После этого заявления диспут практически угас – зрители задали несколько вопросов, по большей части глупых и не имевших отношения к делу, а потом председательствующий объявил конец дискуссии. Послышался стук хлопающих сидений, шарканье ног – часть сидевших поспешила к Шаляпину, но я легонько подтолкнул его в сторону трибуны, и он пошел знакомиться с Войнаровским, громогласно бормоча извинения. Профессор позволил увлечь себя в сторону и вежливо, но твердо попросил особо рьяных зрителей не мешать разговору.

–  Уважаемый Илья Петрович, – пророкотал Шаляпин. – Простите за то, что я ненароком прервал ваше выступление, но мы, артисты, дружим со временем только на сцене. В реальной жизни… Увы, вы понимаете?

Профессор кивнул, хотя по-моему он вряд ли понял, что именно имел в виду певец.

–  Меня действительно интересует все, что вы говорили, и я крайне сожалею, что не успел на основную часть вашего выступления, – сказал Шаляпин с хорошо разыгранным огорчением.

–  Это несложно поправить! – отозвался Войнаровский. – Я готов встретиться с вами в любой свободный момент и повторить все, что говорил. Если это вас действительно интересует.

–  Конечно! – воскликнул Федор Иванович, и профессор порозовел от удовольствия. Внимание знаменитого певца ему очевидно льстило. – Могу я вас попросить об одолжении.

–  Конечно!

–  Я бы хотел нанести вам визит. Послушать то, о чем вы говорили, и заодно попросить о консультации.

–  Какого рода консультация вам нужна? – спросил Войнаровский.

Было понятно, что он с удовольствием заполучит знаменитость в качестве клиента – это послужило бы ему хорошей рекламой для врачебной практики.

–  Видите ли, – признался Шаляпин. – В последнее время меня иногда донимают боли в горле. Не сказать, чтобы сильно. Возможно, вообще в этом нет ничего страшного, но я – певец. И потому обращаю внимание даже на такие мелочи. Голос – это мой главный инструмент. Понимаете?