Любовница Черного Дракона (СИ) - Полански Марика

— Лорд Валлори вернулся?

— Его, к сожалению, нет.

— Хорошо, я выйду к нему, — Нарцисса взяла себя в руки и, сев перед трельяжем, принялась расчесываться. — Проводите барона де Виньи в гостиную и передайте, что я скоро спущусь. В конце концов, он поднял даму ранним утром, так что пусть ожидает, пока я соберусь. А вы с дворецким будьте начеку. Вы будете моим свидетелями моей честности перед опекуном и светом.

Одевалась Нарцисса долго. Внутри теплилась слабая надежда, что барону осточертеет ждать ее, и он покинет замок. Но спустившись в гостиную, она с разочарованием обнаружила, что де Виньи терпеливо ждал. Он стоял возле окна, заложив руки за спину, и разглядывал сад с выражением непреодолимой скуки на красивом лице. Однако за скучающим видом Нарцисса явно чувствовала угрозу. Так мирабалис медленно порхает вокруг своей жертвы, прежде чем вонзить в нее хоботок, наполненный ядом.

— Вам никогда не бывало обидно тратить невероятное количество сил и вдруг обнаружить, что все ваши старания обратились в прах? — не утруждая себя приветствиями, Эжен нехотя повернул голову в сторону Нарциссы и снова отвернулся к окну.

За закрытой дверью послышалась возня и неразборчивое ворчание — похоже, Стивен и Марси пытались вслушаться в то, что происходило в гостиной, готовые ворваться в любой момент, чтобы выгнать незванного гостя. От этой мысли Нарциссе стало немного легче. Она не одна, и в случае чего есть те, кто придут на помощь.

— Это бесполезно. Они все равно не услышат ни единого слова, — спокойно проговорил де Виньи. — “Вакуум” не даст. Я могу вас пытать, а ваша прислуга не услышит ни единого вздоха.

Нарцисса похолодела.

— Вы за этим приехали сюда? Чтобы пытать?

Эжен ухмыльнулся и отошел от окна. Серебристые глаза всматривались в напряженное лицо ведьмы, и ей вдруг почудилось, что комната начинает медленно куда-то уплывать.

Мягкая улыбка осветила красивое лицо, и Нарциссе вдруг стало интересно, что будет дальше. Страх ушел, уступая место новому незнакомому чувству, похожему на смесь щекочущего азарта и нетерпения.

— А вы, дорогая моя, тот еще игрок, — Эжен смотрел с нескрываемым интересом. — Должно быть, именно это и зацепило Дрейка. Помнится, он всегда был охотником до девиц с норовом. Интересно, лорд Валлори знает, что вы используете его в своих интересах?

— Вы приехали, чтобы оскорбить меня? — парировала Нарцисса. Сквозь азарт пробивалась тревога. Что-то было не так. Ей казалось, что еще немного, и она потеряет контроль над собой. — Уберите артефакт. Или вы настолько неуверены в своих силах, что решили держать девицу с норовом под его воздействием?

Де Виньи негромко рассмеялся, но Нарциссе вдруг стало страшно. Так жутко, что захотелось забиться в дальний угол гостиной и закрыть голову руками. Эжену не составило труда приехать в Драконий Чертог и выждать момент, когда дома не будет Натаниэля. Что если он действительно решит пытать ее прямо здесь? Ей никто и помочь не сможет.

— Я не собираюсь тебя пытать, Нарцисса, — вкрадчиво проговорил Эжен и медленно направился в ее сторону. — Ты мне нравишься. А разве можно причинить боль тому, кого любишь?

— Красиво говорите, де Виньи. Но что-то я сомневаюсь, что вы бросили свою работу в лабораториях и приехали за тридевять земель, чтобы рассказать мне о своей любви.

— Люди становятся глупцами, когда влюблены.

В спину ткнулась холодная стена, — отступать было некуда. Нарцисса выпалила первый пришедший голову вопрос:

— Что произошло с Аделин?

Эжен застыл на месте, а потом небрежно пожал плечами и равнодушно, по-светски ответил:

— Я ее задушил.

Слова прозвучали, подобно стеклу, что трескается и рассыпается на мириады осколков.

Вот так просто. Взял и задушил. Де Виньи даже не делал попыток, чтобы увернуться от правды, и это выбивало почву из-под ног. Нарцисса хотела знать правду об Аделин, — она узнала. Но что теперь делать с этим она не представляла себе. Грудь защемила тоскливое чувство. Лучше бы барон солгал.

— Не лучше, — ответил тот, пристально вглядываясь в побледневшее лицо, отчего ведьме показалось, будто Эжен читает ее мысли. — Я бы мог сказать, что Аделин стала жертвой болезни. Но разве ты бы поверила в это? Нет. Конечно же, нет. Ты бы не успокоилась, пока бы все не узнала. Впрочем, я предупреждал Ади, что рано или поздно ее своеобразные увлечения могут довести до беды. Но вместо рассудка она выбрала страсть. И вот к чему это привело.

Де Виньи демонстративно вздохнул и покачал головой. Будто ему и вправду было жаль несчастную жену. Однако в уголках красивых губ затаилась незаметная улыбка — Де Виньи намеренно ковырял старую рану, и Нарцисса увидела в серебристых глазах огонек удовольствия. Ему нравилось причинять боль. Он даже не собирался этого скрывать. Наверно, барон так же измывался над Аделин.

Ведьма прижала пальцы к губам, подавляя рвущийся из груди всхлип.

— Вы чудовище!

Артефактор пожал плечами — мол, подумаешь, эка невидаль. Ему подумалось, что, если каждый раз, когда его называли чудовищем или мразью, давали по медному крону, он стал бы богаче самой королевы Виттории. Отвернувшись от потрясенной Нарциссы, Эжен подошел к каминной полке и безотчетно поменял местами фарфоровые фигурки.

— Не большее, чем ваша дражайшая подруга, — в его голосе скользнуло нечто похожее на горькую усмешку. — Вы никогда не задавались вопросом, откуда я знаю о ваших способностях?

— Слышу, куда вы клоните, Эжен. Но я не верю, что Аделин рассказала вам.

— Ты плохо знала свою подругу. Ее родителям необходим был брак с главным военным артефактором для упрочнения своего статуса, а ее притягивала атмосфера опасности. Ей нравилось щекотать нервы. И себе, и окружающим. Нравится тебе или нет, но реальность от этого не измениться.

Тяжелое молчание обвалилось на плечи и подмяло под себя эмоции. Словно артефакт поглотил все звуки в мире. Нарцисса слушала де Виньи, и ей казалось, что весь ее привычный мирок трещит и рвется по швам. Аделин, единственная близкая подруга с детства, предала ее, рассказав все барону. Она не могла не знать, какая участь ожидает ведьморожденную. И тем не менее все рассказала тому, кто ставил опыты на живых людях, используя их способности для собственных изобретений.

— Всего три вопроса, Эжен, — проговорила Нарцисса, и сама невольно удивилась, как сухо и равнодушно звучит ее голос. — Первый — зачем Аделин рассказала вам обо мне?

Эжен обернулся. Светлые брови удивленно приподнялись, будто де Виньи был изумлен недогадливостью ведьмы. Он отошел от камина, устроился в кресле напротив и сложил на животе сплетенные вместе пальцы.

— Все дело в зависти. Аделин терпеть не могла ведьм из-за их врожденных способностей. Поделившись с ней своей тайной, ты навсегда стала ее врагом.

— Но ведь я не сделала ей ничего дурного!

— А необязательно делать что-то дурное, Нарцисса. Порой достаточно быть не такой, как остальные, — развел руками де Виньи. — Следующий вопрос.

— За что вы убили Аделин?

Барон молчаливо посмотрел поверх плеча Нарциссы и чуть улыбнулся.

— Это был несчастный случай. Она любила, когда ее душат во время… — он красноречиво приподнял брови, и его правую сторону исказила плотоядная усмешка. — Она резко подалась назад, и петля затянулась туже, чем обычно. Я ничего не успел сделать.

На душе сделалось мерзко, словно ее вываляли в грязи. Светлая добрая Аделин, любящая прогулки по саду и мечтавшая однажды стать добропорядочной женой и матерь, никак не была похожа на ту, о которой сейчас говорил де Виньи. Мысли скакали в голове, словно горошины, упавшие на пол.

Нет, Аделин не могла рассказать. Бред какой-то! Но откуда тогда барон узнал о ее способностях? Родители не сказали бы. Какими бы они ни были, но признать дочь ведьморожденной — значит заклеймить себя еще больше. Значит, все же Аделин.

На подоконник села мелкая красногрудая птичка и, обведя гостиную черным глазом, громко чирикнула, сорвалась вниз.