Любовница Черного Дракона (СИ) - Полански Марика

Внезапное появление Рудольфа. Разумом понимая, что это неправильно и такого не бывает, Нарцисса все же ждала, что Натаниэль скажет что-то похожее на “Да и боги с ним, с Шансом! Я не хочу скрывать наши отношения”. Но он лишь отмахнулся: “Не переживай. Шанс не сдаст”.

Нарцисса растерла по щекам непрошенные слезы, шумно шмыгнула и села на край кровати. Пусть это и глупо, но ей хотелось признания. Того, что она — одна такая удивительная и уникальная. Что она пробуждает ответные чувства, что при виде нее замирает сердце. И слышать ей хотелось именно из уст одного конкретного человека. Но Дрейк просто пожал плечами — мол, не ты первая, не ты последняя. И это засело отвратительной занозой в сердце.

Ведьма надела пеньюар и тихонько покинула спальню. Стараясь не попасться на глаза прислуге, она добралась до своих комнат и закрыла дверь на ключ, чтобы никто не беспокоил. Ей нужно было привести свои мысли в порядок и придумать, что делать с новыми чувствами. Однако Нарцисса чувствовала, как опускаются руки, и не в силах совладать с собой принялась бесцельно измерять комнату шагами.

На туалетном столике стояла настойка белладонны и ахмантуса, — той самой, что подарила ей мадам Пинкертон. Ведьма раздраженно убрала настойку в деревянный ящичек с другими настойками и подошла к окну.

В саду между кустов роз сновали работники. Один из них, облокотившись всем весом на лопату разговаривал со Стивеном и указывал рукой в сторону рощи, где она вчера гуляла, пока не набрела на Драконий Источник.

Воспоминания тут же отозвались хрустальным перезвоном. Повеяло солоноватым морским воздухом, будто Источник ее звал, и Нарцисса решительно направилась к гардеробу. Ей нужно было куда-то день переполняющие чувства, и прогулка к нему показалось отличной идеей. Нет, она не собирается там надолго задерживаться. Просто дойдет до него и вернется обратно. Но ей было необходимо увидеть его еще раз. Как будто… как будто он принесет ей долгожданный покой

Она вдруг замерла посреди комнаты с платьем в руке. А что если Стивен спросит, куда она идет? Вдруг отправит вместе с ней кого-то из людей для охраны? Что делать тогда?

План созрел практически моментально, и Нарцисса, поблагодарив богов за ясность сознания, принялась быстро одеваться.

Местное отделение полиции состояло из семи следователей, трех экспертов и полутысячи констеблей, привыкших гонять шпану за мелкие кражи. Взрыв возле городской ратуши вызвал переполох едва ли не больший, чем приезд следственной группы Ее Величества. Впрочем, полисмены неохотно помогали людям королевы, и попытки заставить работать местных грозили перейти в открытое столкновение. Сидя в кабинете господина Максвелла, Натаниэль внимательно слушал отчет полицмейстера и думал о том, что все как-то складно получается: после трагедии в Эрвендейл почти сразу же прибыл де Виньи в роли главного эксперта по боевым артефактам.

— Так вот, — откашлявшись, пробасил господин Максвелл и заглянул в отчет. — Выяснилось, что экипаж некогда принадлежал Николасу Хардингу, виконту Дрейвену. Наши попытки отыскать виконта, к сожалению, не увенчались успехом. Накануне сэр Николас покинул Эрвендейл. Нам удалось ввыяснить, что он собирался переехать в столицу. Мы отправляли запрос в столицу, однако, согласно ответу из столичного департамента полиции, виконт Дрейвен там не появлялся.

— Я ознакомился с результатами расследования, — Натаниэль указал на коричневую папку, лежащую перед полицмейстером. — И могу сказать только одно: расследования не проводилось.

Дрейк говорил спокойно и даже дружелюбно. Однако присутствующие встревоженно переглянулись: в кабинете повисла напряжение, как будто над головой каждого навис топор палача.

— Ну как же, ваша светлость, — хмуро ответил рыжий дознаватель, похожий на печального бассет-хаунда. — Все проводилось по полной форме: опрос пострадавших и свидетелей, осмотр места преступления, экспертиза взрывчатых веществ и…

— И все это привело вас к виконту Дрейвену?

— А больше некому. Все прекрасно слышали, как он угрожал вам, что отомстит. Вон и показания горничной Глории подтверждают это. И экспертиза доктора Ричардсона доказывает, что экипаж принадлежал Хардингу…

— Тогда у меня вопрос: откуда у Хардинга “Громобой”? Взрывной артефакт, который использовался в боях при Валторгии?

— Ну может Хардинг его как-то провез? — пожал плечами рыжий и облокотился на стол.

— Провез, значит, — задумчиво покачал головой Дрейк и поджал губы, давая понять, что согласен с собеседником. — Господин…

— Ковальски, ваша светлость.

— Господин Ковальски, это ваша подпись под отчетом, на основании которого было выстроено обвинение в отношении виконта Дрейвена?

— Да.

Натаниэль тепло улыбнулся. В ту же секунду послышался неприятный хруст ломающихся костей. Ковальски побледнел и, по-бабьи заскулив, стал заваливаться на стол, прижимая к груди покалеченную руку. Остальные дознаватели тут же выпрямились на своих местах. В оловянных глазах застыло выражение ужаса и слепого повиновения. Дрейк довольно ухмыльнулся: иногда показательная порка заставляет людей работать лучше, чем самые благие намерения.

— Мне нужны профессионалы, а не кучка линчевателей, — негромко проговорил он, открыл папку, смял отчеты и выбросил в мусорную корзину. — Ваши отчеты — это хрень собачья, которой можно подтереться. Вместо того, чтобы работать, вы решили найти крайнего и свалить всю вину на него. Очень удобно. Учитывая, что Хардинга не найти. Одна версия и один подозреваемый? Серьезно? Где ответ на вопрос, куда пропал виконт? Откуда у Хардинга боевой артефакт, который невозможно получить без специального разрешения самой королевы? Что здесь делает следственная группа из столицы во главе с главным военным артефактором Велирии? Или, вы думаете, что они катаются по всему королевству при каждом взрыве? У вас есть два часа, чтобы заново опросить всех свидетелей и пострадавших. Если через два часа не будет новых версий и подозреваемых я переломаю вам шеи. Всему отделу.

— Так это же сотни пострадавших, ваша светлость! Мы не успеем за такой короткий срок, — мрачно отозвался полицмейстер. — Да и новой экспертизы ждать…

Господин Максвелл запнулся, и круглое усатое лицо приобрело оттенок зрелого помидора. Он смотрел перед собой, в то время как толстые пальцы нервно теребили папку.

— А на кой хрен вам полтысячи констеблей? — лицо Дрейка потемнело до такой степени, что сидящий в конце стола молодой дознаватель тут же спрятал руки под стол. — Вы за месяц ни хрена не сделали, а теперь у вас всего два… — Натаниэль бросил небрежный взгляд на напольные часы, — час пятьдесят. И не обессудьте, господин Максвелл, но, если не будет отчетов, я отрежу вам голову, заспиртую и поставлю вот здесь, — он указал на пустующее пятно между толстыми папками на верхней полке стеллажа. — А теперь пошли вон.

Когда кабинет опустел и в коридоре стих топот, Натаниэль с удовлетворением подумал, что эти люди все-таки умеют работать. Когда захотят. Придвинув к себе папку, которую оставил Шанс, он погрузился в изучение отчетов королевского следственного департамента.

Ребята из следственной группы времени даром не теряли. Опросы свидетелей и пострадавших, описание места преступления и экспертизы… Если местные были уверены, что за взрывом стоял Хардинг, желающий отомстить лорду Валори за унизительное изгнание, то дознаватели из столицы склонялись к версии о террористическом акте, целью которого был подрыв доверия к власти. У них и подозреваемые имелись — некто Эдвард Линс и Карл фон Майер. Оба были выходцами из дворянских семей, получили хорошее образование и оба были уличены в революционном движении “Глас Народа”. Линс даже какое-то время отбывал срок на северной каторге за открытые призывы к свержению власти.

Дрейк цинично усмехнулся и перевернул лист досье Линса.

Ох уж эти революционеры с их лозунгами “За свободу и равенство!” Готовые положить свои жизни, большинство из них свято верят, что действуют во благо народа. В то время как те, кто ими руководит из тени, на самом деле думают исключительно о собственной выгоде, и счастье народа их интересует меньше всего. Вот и Линс и фон Майер, похоже, стали пешками в чужой игре. Потому что одно дело листовки в толпе разбрасывать, и совершенно другое — подрывать экипаж возле ратуши.