Канатная плясунья - Морис Леблан

— Подождите… Не спешите… Нельзя действовать наобум… Вас подстерегают…

Они не слушали и быстро спускались. В тот самый момент, когда первый из них должен был добраться до выхода, снаружи раздался резкий продолжительный свисток. Что это значит? Доротея бросилась к окошку. Ничего не видно.

Нотариус Деларю, увидев револьверы в руках Эстрейхера, забился в самый темный угол и только теперь решился оттуда выползти. Стоя на коленях, он уцепился за юбку Доротеи и молил:

— Не уходите… Не оставляйте меня одного с мертвецом… Что я буду делать, если разбойник вернется?..

Доротея подняла старика.

— Успокойтесь, господин Деларю. Не будем терять время. Надо спасать наших друзей.

— Спасать… Куда же мы годимся, что вы, что я… Доротея взяла его за руку, как ребенка, и повела за собой на лестницу.

«В самом деле, — думала все-таки она, — сумеем ли мы, старик и женщина, помочь трем здоровым молодым людям? Может быть, наоборот, мы их свяжем своим присутствием?»

Они проходили мимо той дыры в стене, которую Доротея заметила еще во время подъема. Она опять высунулась в отверстие, но на этот раз осмотревшись внимательнее. На карнизе в трещине заметила какой-то сверток. В нем оказалась веревочная лестница.

— Превосходно, — сказала Доротея. — Эстрейхер приготовил себе на всякий случай безопасный выход. Тут можно спуститься незамеченным, так как подъемный мост на противоположной стороне стены… Давайте спускаться, господин Деларю.

— Спускаться?.. Ни за что на свете.

— Тут не больше десяти метров… два этажа.

— Можно убиться на смерть…

— А вы предпочитаете удар ножом от Эстрейхера? Не забудьте, что у него одна-единственная цель — завладеть конвертом с припиской, который находится в ваших руках.

У нотариуса не было выбора, пришлось согласиться, но он настоял, чтобы первой спустилась Доротея.

Так и сделали. Доротее, при ее ловкости и гибкости, спуск не доставил труда. Но на бедном нотариусе лица не было, когда он коснулся земли.

Окольной тропинкой вышли на главную, по которой проходили утром и которая приводила к площадке с большим дубом. Оглянулись назад — никого. Впереди тоже никого. Нотариус осмелел:

— Негодяи… Из первого же жилого дома пошлю за жандармами… Соберу со всего села крестьян с ружьями, косами, вилами… А ваш план?

— У меня его нет. Я боюсь… Я не за себя боюсь.

— А за кого же?

— За детей.

— Чьих? У вас есть дети?

— Да. Я их оставила на постоялом дворе.

— Сколько их у вас?

— Четверо.

— Четверо детей. Вы давно замужем?

— Я совсем не замужем, — отвечала Доротея, не беспокоясь, что ее ответ дурно истолковывается нотариусом. — Я очень боюсь за них. К счастью, Кентэн неглуп и сообразит, что надо делать.

Нотариуса не трогала тревога Доротеи. Он тревожился за себя и, вспомнив, что конверт, могущий навлечь беду, все еще у него, сказал Доротее:

— Возьмите, пожалуйста, себе этот конверт с припиской. С какой стати я буду держать вещь, такую опасную и к тому же совсем меня не касающуюся?

Доротея положила конверт в сумочку, приколотую к корсажу. Скоро они дошли до двора с часовой башней. Деларю, узрев в обществе двух лошадей и мотоциклета здравым и невредимым своего осла, радостно закричал, бросился к нему, сел верхом и поехал по направлению к перешейку. Сверх обыкновения осел не упрямился и сразу помчал лихого наездника. Доротея видела, как он благополучно миновал развалины первой заградительной стены.

Она пошла той же дорогой. Тревога ее росла. Свисток Эстрейхера был сигналом для его сообщников, расставленных по всем дорогам, в этом сомнений быть не могло. Они стерегут дорогу на перешейке и закрывают выход с полуострова.

«Во всяком случае, — говорила она себе, — если я и не пройду, то нотариус проскочит. Кентэн будет предупрежден и примет меры».

Когда она уже совсем близко подошла к тому месту, где начиналась самая узкая дорожка, раздался звук выстрела и показался дымок. Крик. Потом молчание. Через несколько минут она увидела осла, несущегося навстречу ей во всю прыть. Бравый наездник скорее лежал, чем сидел, уцепившись за шею животного. Доротея едва успела отскочить в сторону. Нотариус, свесивший голову на другую сторону, ее не заметил.

Таким образом, надежда на то, что Кентэна предупредят, рухнула. Нужно пробиваться самой. С удвоенной осторожностью, останавливаясь и прислушиваясь на каждом шагу, она шла по направлению к «чертовой тропе»… Впереди мелькнули два силуэта. Доротея спряталась за камни. Мимо нее пробежала пара каких-то субъектов, несомненно, это были члены шайки Эстрейхера, стрелявшие в Деларю и теперь гнавшиеся за ним.

Когда шаги их заглохли в отдалении, Доротея выбралась из своей засады и, уверенная, что препятствий впереди больше нет, без остановок побежала по знакомой дороге к постоялому двору вдовы Амуру. На ходу она заметила, что барона Давернуа и его подруги на старом месте нет.

Вот домик вдовы Амуру. Доротея крикнула:

— Кентэн!.. Кентэн!..

Никто не отвечает. Никого не видно. Фургон стоял у сарая. Доротея толкнула его дверцы, заглянула внутрь: никого. Она вошла в домик.

В первой комнате никого нет, но грозные признаки налицо: стулья и скамьи перевернуты и валяются в беспорядке. На столе три недопитые бутылки. Доротея позвала:

— Госпожа Амуру!

Из-за прилавка послышался стон. Там связанная по рукам и ногам лежала трактирщица.

— Ранены? — спросила Доротея, развязывая ее.

— Нет… нет…

— Что с детьми?

— Ничего, благополучно.

— Где они?

— Вероятно, на берегу моря.

— Все?

— Кроме одного, самого маленького. Его похитили.

— Кто?

— Двое мужчин. Они вошли и просили подать им пить. Ваш малыш играл возле нас… Другие ребята возились в саду за сараем. И вот один из мужчин схватил меня за горло, а другой ударил мальчугана кулаком. «Где остальные мальчишки?» — спрашивает меня. Я ответила, будто бы они ловят рыбу на берегу. «Это правда? Смотри, ты ответишь, если врешь». Потом обратились к малышу и спросили его о том же. Я очень боялась, что он скажет правду. Но он догадался и повторил мои слова, хотя и знал, что я соврала. Тогда меня связали. «Лежи, говорят, старая, мы вернемся, а если мы мальчишек около моря не найдем, то ты сама полетишь туда на дно». Мальчика они увели с собой.

Доротея побледнела.

— И это все?

— Нет… Через полчаса пришел самый старший из мальчиков. Я рассказала всю историю. Он хотел перерезать веревки, но я просила оставить меня связанной, потому что разбойники могли вернуться. Тогда Кентэн вынул из сундука старое ружье моего покойного отца, хранившееся еще с прусской войны, и вышел.

— Куда же он пошел?

— Не знаю… Слышно было, будто к морю.

— Давно это было?

— С час, не меньше.

— Целый час? Ой-ой…

Теперь трактирщица согласилась, чтобы ее развязали. На просьбу Доротеи немедленно и спешно отправиться в Перьяк, чтобы позвать оттуда помощь, она ответила:

— В Перьяк? Да что вы? Мои ноги не вынесут. Нет, уж лучше вам самой…

Но это Доротее казалось невозможным: она не может бросить своих мальчиков.

Итак, нападение, которого она ждала и боялась, было произведено. Мотивы похищения Монфокона были ясны. Эстрейхер ведь охотился не только за драгоценностями, у него есть и другая цель. Вот ради достижения этой цели он захватил капитана, зная, что милый бутуз очень дорог Доротее и она согласится на многое, чтобы его спасти.

В нескольких местах на дороге Доротея заметила сложенные в круг камешки и ветки деревьев. Сначала она не придала им значения, но потом сообразила, что это Кентэн оставлял для нее указания своего пути Установив, что Кентэн, дойдя до перешейка, свернул в сторону и пошел вдоль берега, Доротея решила возвратиться на полуостров старой дорогой.

Недоумевая, почему на полуострове, где на маленькой площади скопилось сейчас по меньшей мере десять человек, царит такая тишина и чуя в этом недоброе, Доротея дошла до двора с часами. Там по-прежнему мирно стояли две лошади и мотоциклет. Осел нотариуса, потный, с седлом на боку, был тут же.

Что стало с Деларю? Убежал он или пленен? Где иностранцы? Куда скрылись Эстрейхер со своей шайкой?

Доротея была не из трусливого десятка. Войну она провела на передовых позициях и привыкла к атакам, к гулу и грохоту самого страшного боя. Но сейчас ясное предчувствие, что на нее будет сделано нападение, и вместе с тем неизвестность, откуда и когда, — сжимали ее сердце тяжелой тоской. Тем не менее она шла вперед. Прошла дубовую аллею и стала подниматься к подножию башни Коксэн.

И здесь тишина. Зловещая тишина. На площадке у подъемного моста нет никого. Доротея вспомнила, что драгоценный конверт с припиской маркиза Богреваль у нее. Не сомневаясь, что за ней следят, она засунула руку в сумку, где лежал конверт, и, не вынимая, смяла бумагу в небольшой шарик. Потом решила выбросить ее где-нибудь в укромном месте. Для этого она вошла под своды башни у ворот подъемного моста и там незаметно бросила на землю.