Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что делать ему, он так решить и не может: эти трое выпивают, кажутся расслабленными. Может, зря он так всполошился? Ну, срисовали они его карту, но ведь он знал, что так будет. Возможно, ей заинтересовались и не те люди, на которых он рассчитывал. Тем не менее, интерес к его деятельности есть. Разве не этого он хотел? Горохову, честно говоря, сейчас было просто лень куда-то ехать. Зачем? Ночь кончается, койка есть, кондиционер есть, дверь железная с засовом, усталость уже давала о себе знать, да и выпитое тоже. Может, завалиться спать до пяти чесов вечера? Инженер закурил и стал подниматься к себе, но у лестницы почти столкнулся с Нинкой, и когда та уступала ему дорогу, он услышал её шёпот, тихие, но отчётливо произнесённые слова:
– Чернозубый в гараж ходил.
Сказала и, не взглянув на него даже, тут же повернулась и понесла поднос с грязной посудой на кухню, а он развернулся и, словно что-то вспомнил, пошёл в гараж. Что он там делал, чёртов наркоман. Свой квадроцикл смотрел? Забыл что-нибудь в нём, может, траву свою? Или… Инженер идёт к своему мотоциклу. Лампочка в гараже была тусклая, но что поделаешь? Он присел рядом со своей машиной и первым делом осмотрел колёса. Давление вроде в норме, но прокол так сразу не скажется, дальше зажигание: свечи, стартер, на первый взгляд всё в порядке. А Горохов продолжает осмотр, всё трогает пальцами, и вот оно… Шланг от бензонасоса к движку! Он щупает, щупает… Надрезан. Маленький надрез, причём со стороны корпуса, так что, если не будешь искать специально, никогда надреза не увидишь. Даже сейчас он чувствует рыбье масло на пальцах, а когда насос даст давление, топливо потечёт вовсю. И течь будет на раскалённый от работы и жары мотор и горячую выхлопную. Рано или поздно, если не обратить на протечку внимания – полыхнёт. Конечно, ездок не сгорит, да и мотоцикл, скорее всего, потушит, но сможет ли он после этого продолжить движение? Это большой вопрос.
«Это не всё, это не всё, – повторял он про себя, осматривая мотоцикл со всех сторон, – просто так они шланг резать не будут, какой в этом смысл? Или по следу пойдут?»
И он нашёл то, о чём догадывался. Между задним крылом и стойкой амортизатора была прилеплена на что-то липкое электронная деталька с ноготь величиной. Инженеру и думать не было нужды. Передатчик. Вот теперь всё складывалось в законченную картину. Пеленг. Он поедет в степь, там у него загорится мотоцикл, и по передатчику его найдут. А для чего? Для разговора? А почему тут не хотят поговорить? Потому что Папа Дулин не любит беспредела, беспредел портит репутацию. А там степь, кто там что разберёт? Казаки, дарги, а может, человек на сколопендру налетел, на гнездо шершней, на варана, на паука… Ну мало ли что там может произойти? Это ж степь!
Да, всё вставало на свои места, и у Горохова уже не было сомнений по поводу своих дальнейших действий – нужно было убираться отсюда. И побыстрее. Молодец Нинка! Будет представлена к награде в двадцать копеек.
Он лезет в «бардачок», достаёт оттуда запасной шланг. Умело и быстро заменяет порезанный, не выбрасывает его, прячет, пусть Коняха думает, что он уезжает на повреждённом транспорте. Теперь уже нет времени притворяться, теперь сваливать. Горохов быстро поднимается к себе, одевается, берёт вещи, спускает их вниз, в гараж, за две ходки, начинает всё это грузить на мотоцикл, крепить ремнями.
– Вы, что, уезжаете? – влетает в гараж хозяйка, она на вид обеспокоена. – Прямо сейчас?
– Да, – коротко бросает он и тут же спрашивает: – Сколько с меня?
– Даже не предупредили, – недовольно произносит женщина. И, быстро посчитав в уме, называет сумму.
«Что её огорчает? То, что он так быстро собрался, уезжает, не предупредив, или то, что такой постоялец съезжает?» Честно говоря, инженер не сильно удивился бы, если бы узнал, что бабёнка с Коняхиным заодно. Он с ней не спорит, хотя счёт считает запредельным, Горохов достаёт деньги и молча рассчитывается с ней:
– Откройте, пожалуйста, дверь.
Он сразу выехал, как только дверь гаража распахнулась, и был рад тому, что на улицах, в тихом, безветренном воздухе стояла пыль: движение на улицах города оказалось оживлённым. Кто-то ехал за саранчой, кто-то по другим делам. Ему не трудно будет затеряться. Поэтому инженер не торопился, пропускал как встречных, так и тех, кто его догонял, он не хотел выезжать из города раньше времени. До рассвета ещё больше часа, а петлять среди барханов приятнее, когда всё видно. А доехав до восточного выезда, нашёл тихое местечко между кривыми бетонными домиками, загнал в проулок мотоцикл и заглушил мотор. Опёрся плечом на стену, закурил, чуть сдвинув маску, потянул к себе свою флягу, с которой никогда не разлучался. Видавшая виды трёхлитровая
