Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

камерами, медикаменты. Конечно, и бесперебойный поток металлов, и порядок пошли бы хозяину здешних мест Дулину в заслугу, если бы не одно «но». Уж слишком много из того оружия, что закупал Дулин, попадало в руки даргов. Этого степного бича, этих человекообразных людоедов, волны которых из года в год накатывались и накатывались на все оазисы оттуда, где вообще жизни и быть не могло, из бескрайнего песка юга. И это был вопрос серьёзный. Дарги добегали уже до самой Губахи. А иной раз, обходя её с востока, добирались и до Кизела. Там-то они, конечно, получали то, чего заслуживали, но…

Год за годом в дальних от цивилизации местах один за другим исчезали с карт оазисы, где ещё недавно жили люди. И это хорошо, если кто-то из этих оазисов успевал отойти на север. Бывало так, что населенный пункт просто исчезал вместе с людьми. Вот так – был оазис в степи, и всё там было: и хорошие колодцы, и богатые саранчой и дичью барханы, и какой-нибудь населённый пункт древних рядом, где местные могли собирать железо, а потом вдруг приходил в Березняки торговец и писал в Совет донесение:

«Такого-то оазиса больше нет. Селение песком занесло. Колодцы засыпаны. Живых там я не встретил. Но зато видел следы стойбища даргов».

И всё. А в Совете сразу и думают: а почему же люди не отбились от дикарей? А не потому ли, что у этих пятнистых тварей тоже есть оружие? А откуда у даргов оружие, причём то, которое делалось на заводах севера? Откуда у них патроны, откуда у них всё то, что, судя по оружейным номерам, когда-то покупал Папа Дулин? Сам Дулин это объяснять вразумительно отказывался. Рассказывал нелепые истории, больше смахивающие на отговорки, что, мол, что-то утеряно, а что-то украдено. Если бы не это оружие, хозяина юга Совет признал бы партнером и не имел бы к нему никаких претензий. Хотя на севере и были люди, которые хотели бы подгрести под себя те денежные потоки, на которых так удобно сидел Дулин.

Размышляя об этом, инженер дошёл до указанного дома; о том, что это был именно тот дом, он догадался по сорокакиловаттному тягачу с крепким прицепом. Он заглянул в прицеп: пыль? Провёл рукой по днищу. Нет, не пыль. Цемент.

– Э, – слышит Горохов не очень-то дружелюбный окрик за спиной, – чего ты там лазишь?

– Добрый вечер, – инженер сразу поворачивается. На пороге дома стоит мужик, он освещён со спины, лица его не разобрать. Горохов продолжает: – моя фамилия Калинин, я горный инженер. Хотел нанять тягач, там… Та фирма, что у реки, не может мне дать тягач, мне сказали, что у них все машины заняты. Но женщина из конторы дала мне ваш адрес.

– Так я тоже занят, – произнёс мужик, выходя к инженеру на улицу, – сейчас у всех работа есть. А что вы хотели?

– Отвезти оборудование на север, двадцать пять километров отсюда. Оборудование негабаритное, буровая: штанги по восемь метров, конструкции, движок, масло, вода, цемент, палатки, в общем, ходок десять нужно будет сделать.

Но хозяин тягача даже не дослушал его толком:

– Двадцать пять километров на север? Нет… Не пойдёт… Там кочевья казаков, ну их к хренам. Скажут, что, мол, тут их земля, плати за проезд, технику отнимут, ещё и самого угонят куда-нибудь. Нет, не интересно. Ну их к хренам.

– Я договорился с ними, – стал убеждать его Горохов, – они нам будут помогать, обещали охранять.

– И с кем ты, инженер, там договорился? – кажется, мужик не очень-то верит ему.

– С Васильком, он заинтересован во мне, так что ничего вам угрожать не будет.

– С Ходи-Ногой? – и это мужику не нравится. Инженер не может понять, он и вправду боится или набивает цену. – Да у него самый малый кош из окрестных, тебе бы, инженер, с Ярцевым договориться, у него в ватаге больше сотни казаков, он тут самый сильный из них.

– Я договаривался с тем, чьё кочевье мне нужно было, – поясняет Горохов. – И у меня с Васильком всё оговорено. Так что никто вас с вашей техникой не тронет.

Теперь он ждёт от водилы ответа, и тот после размышлений отвечает:

– Ну… Ну, одиннадцать…

– Что одиннадцать? – Горохов честно не понимает, о чём говорит водитель тягача. – За всё дело одиннадцать?

– Одиннадцать за ходку, за одну ходку, инженер!

– Одиннадцать рублей?! – теперь до Горохова доходит смысл сказанного. И он произносит с укоризной: – Ещё триста девяносто, и можно твой старый тягач купить вместе с прицепом.

– Ну, дело хозяйское, – разводит тот руками, – купи да вози сам. Кто ж тебе не позволит?

– Интересно, мил-человек, а сколько же ты зарабатываешь в обычный день, если ты за один день простой работы просишь одиннадцать рублей? Ты хоть похвались, – выговаривает ему инженер.

– Я на цементе три ходки за ночь делаю, по восемьдесят копеек ходка, два с половиной целковых без малого. Ночью езжу, по холодку, по накатанной дороге, а ты мне предлагаешь по жаре промеж барханов вихляться с негабаритом, моторы да передачи рвать, да ещё с казаками-охранничками. Ты уж извини, инженер… как там тебя, Калинин? Но я с тебя ещё мало прошу.

Горохову и сказать тут было нечего.

– Значит, одиннадцать рублей ходка? – он достал сигареты. – Слушай, а откуда у вас столько работы, куда вы все этот цемент возите?

– На берег, – как-то коротко ответил хозяин тягача.

– На берег, – повторил за ним инженер, по тону собеседника поняв, что дальше на эту тему тот говорить не намерен. – Ну ладно, я подумаю, если ничего дешевле не будет, я к тебе обращусь.

– Ну давай, – закончил беседу водила.

По тёмной улице Горохов побрёл, не спеша, к своей гостинице, задумчиво уступил дорогу старенькому рычащему квадроциклу, что проехал мимо, подняв пыль, постоял, закурил.

«Горы цемента. И куда Папа Дулин эти горы возит? Что он там себе строит? Завод какой-нибудь? Крепость? Еще один мост в Пермь? Что? Это, конечно, нужно выяснить. Но пока ничего, что может помешать плану, предпринимать нельзя, никаких лишних движений, не привлекать внимания, не отсвечивать, покуда всё не будет готово, никуда нос совать нельзя, даже вокруг городской стены ездить больше не нужно, побольше торчать в степи, в городе поменьше. Я горный инженер, которого, кроме воды и буровых, ничего не интересует».

Едва обошёл на входе опять прицепившихся к нему ботов, едва вошёл в гостиницу, как к нему подлетела Нинка и, делая вид, что что-то моет, одним углом рта ему прошептала:

– Коняха пришёл со своими, сидят в зале в углу слева, под