Проклятье на последнем вздохе или Underground - Елена Гладышева

Несмотря на договоренность, ждать пришлось долго. Толи сторож передумал, толи что — то не срасталось. У Александра от волнения сильно запершило в горле и он не удержался и закашлялся.

Наконец послышался шум, загребающих строительный мусор шагов, но сначала на заборе появились огромные лапы и оскаленная собачья морда. Пёс зарычал совсем не дружелюбно.

— Фу, Шалава! Пошла отсюда, — прогнал сторож собаку. — Давайте, — раздвинул он в стороны две доски.

Александр просунул в, образовавшуюся в заборе, лазейку сумку с пузатой бутылью самогона.

— А закусь где? — громким шёпотом возмутился сторож.

— Вот, — протянул ему бумажный кулек Александр.

— Давайте пролазьте быстро и берите вон там, — сторож показал рукой на едва освещённую территорию стройки, туда, где еле маячила тусклая лампочка.

Александр с Тимохой второпях нагрузили на плечи тяжелые доски и тем же путем трусцой покинули стройку. Лазейку в заборе теперь пришлось расширять.

Острая боль пронзила палец и пошла по руке. Александр невольно негромко взвыл.

— Чего скулишь? — испуганно обернулся к нему Тимофей, молниеносно перебирая в голове самые наихудшие варианты.

— Да так, — приободрил себя и приятеля Александр, поняв, что под ноготь зашла заноза. Но вытаскивать её некогда.

Воровато оглядываясь по сторонам, мужики побежали в сторону оврага. Домой доски сейчас нести было нельзя. На завтра пропажу на стройке обнаружат и пойдут искать по домам.

Тяжёлые доски резали плечи, вибрировали от бега и от этого казались ещё тяжелее. А под ногами предательски шуршала опадавшая листва. Звук собственных шагов казался им ужасно громким, как и сбившееся от страха дыхание.

Нужная сейчас луна сидела за тучкой. Зато вылезли наружу все кочки и колдобины.

Вдруг сзади грянул выстрел. С остервенением залаяла собака.

— По нам что ли полит, гад? — испуганно присел Александр, боясь получить огнестрельное ранение в филе.

— Похоже в воздух, — выдохнул Тимоха. — Подстраховывается. Фу, на фронте не так страшно было!

Рукавом рубахи он вытер со лба холодный пот и переложил шершавые доски на другое плечо.

— Там перед тобой враг и твоё дело правое. И вперёд за родину! — как — то не очень по — геройски произнёс Тимоха, чувствуя, как по спине побежали мурашки. — Но в моей жизни видать есть место и не только подвигу, но и подлости.

Александру тоже стало не по себе. Он поймал себя на мысли, что ему сейчас самое лучшее сбыло бы — провалиться куда по — глубже! Это только кудри у него были цыганские, а душа — то, хоть и молодецкая, но простецкая — русская.

Да и что тогда было делать? Страна восстанавливала, разрушенную в войну промышленность. Многие семьи ещё оставались без крова. Стройматериалов катастрофически не хватало. И купить что — то для стройки было практически невозможно.

В тёмном овраге от жуткого страха их глаза приобрели повышенную зоркость. Александр присыпал доски землей, прикрыл дерном, забросал сверху, в изобилии валявшимся кругом, мусором, жухлыми листьями и сухими ветками. И немного отдышавшись, Тимофей с Александром разошлись по домам.

А через две недели, придя в овраг с Натальей, Александр с удивлением обнаружил, что трёх досок не хватает. Значит этим тайником больше пользоваться нельзя. А покупать стройматериалы было негде и не на что. Вот и собирали всё, что плохо лежало. Кирпичи для фундамента ломом выковыривали из разрушенных в войну построек, песок на тележке возили с реки, цемент, правда, купили и постарались, чтобы соседи это заметили.

И сруб купили, за дёшево. Он уже успел немного потемнеть. Ещё до войны люди строиться начали. Но не получилось — хозяина призвали на фронт и он погиб.

— Давай, тяни! — слышались бесконечные команды, пересыпаемые для связки слов и для поднятия тонуса, отборным матом, когда брёвна складывали заново на фундамент.

Потом Тимофей шёл отдыхать, Наталья — готовить ужин, а Александр по нескольку раз обходил недостроенный дом, придирчиво оценивая, проделанную на этой неделе, работу.

— Птичка гнездо вьёт, зверёк норку копает и человеку без дома нельзя! — уговаривала себя Наталья, собираясь в свой следующий выходной, совпавший с нерабочим днём мужа, на свой долгострой.

Когда клали балки для крыши, Наталья чуть не померла от страху. Александр соскользнул с замёрзшей балки и с трудом удержался, повиснув на обеих руках. Тогда бы он запросто мог сломать себе спину. А однажды его чуть не придавило, сорвавшееся сверху, бревно. Под истошный крик Натальи, он едва успел отпрыгнуть в сторону.

— Извиняй, Санёк, не удержал! — оправдывался Тимофей, растирая свои, онемевшие от тяжести руки.

Прикрыв крышу, стройку остановили до самого лета, дожидаясь, пока просохнет сруб.

Наталья и не думала, что строительство будет настолько тяжёлым. Чужие дома росли вокруг, как грибы после дождя. А у них не прибавлялось ни сил, ни стройматериалов. Словно что — то мешало. Но власть ещё несбывшейся мечты была сильнее.

Так и строились больше трёх лет. Всё на своём горбу, как ломовые лошади. Переругались тогда все. И в каждой нестыковке виноватой всегда оказывалась Наталья. Сколько слез за незаслуженные упрёки ею было пролито, одному богу известно! Потом сами удивлялись, как выдюжили. Хорошо, что Тимоха иной раз помогал и денег за постой с них не брал. По — пьяни попрекал, конечно. Терпели. А что было делать?

И ещё всё это время Наталья обстирывала всю Тимохину семью.

27

Филимон с трудом разлепил глаза. Робкий серый свет подсказывал ему, что за окном толи вечер, толи утро. Голова гудела. Во рту господствовал отвратительный привкус меди. Батюшка попробовал было встать, но тут же со стоном повалился обратно на противно липкий пол, усыпанный остатками разбитых икон. Его сознание опять помутилось. Свет вокруг то мерк, то прояснился вновь.

Сколько он пролежал на полу, Филимон не помнил. Его ноющее тело было под стать его раздавленной душе.

Тринадцать лет он бредил надеждой на свою удачу. И вот она, наконец, повернулась к нему, а оказалось, что вовсе не лицом. Это было ударом ниже пояса. Возможно, он не правильно разыграл карты.

Очень хотелось есть. Просто насытить свою ещё живую плоть, а потом заснуть очень крепким сном и всё. Но даже такому, вполне земному желанию не суждено было сбыться.

Пошатываясь, Филимон вышел из только что проклятой им избы. Свежий воздух немного взбодрил его и привёл в реальность. Но едва выйдя за ворота, он опять отпрянул назад: возле его, находившегося неподалёку, дома стоял милицейский «воронок».