Vagina obscura. Анатомическое путешествие по женскому телу - Рэйчел Гросс

пениса и влагалища диалогом между полами, в котором каждая сторона в конце концов говорит свое слово. Но диалог может быть не совсем равноправным. Какая же сторона наиболее влиятельна? Скорее всего, влагалище. «Сначала была вагина. Я в этом уверена», – заявляет Бреннан.

Чтобы разобраться в причинах, необходимо вспомнить ограничения, которые делают влагалище менее вариабельным, чем пенис. До появления последних у некоторых самок животных было развито внутреннее оплодотворение, поэтому им требовалась трубка, чтобы перемещать яйцеклетки из яичников наружу. Именно эта первоначальная задача, а не функция приема пениса, возможно, сильнее повлияла на эволюцию органа, – по крайней мере, у людей, как утверждает Холли Дансворт, антрополог, изучающий репродуктивную эволюцию в Университете Род-Айленда.

В 2014 году Дансворт обратила внимание на наплыв статей в популярных СМИ о развитии якобы «огромного мужского полового члена». Самая популярная теория использовала дарвиновскую идею о женском выборе: женщины предпочитают большие пенисы, находя их более привлекательными и доставляющими больше удовольствия. Поэтому они выбирают мужчин с большими детородными органами, в результате пенисы у мужчин становятся все больше, а влагалищам приходится подстраиваться под них. Хотя доказательства были слабыми, эта теория явно нашла отголосок в обществе: все знали, что женщины любят большие пенисы[210], [211].

«Мне надоело читать все это, – признается Дансворт. – Захотелось восстать». Она обратилась к литературе. Именно тогда она осознала, что в своем стремлении восхвалить пенис многие забыли о второй функции влагалища – деторождении. А это, как подчеркивает Бреннан, «чертовски важная функция».

Головы человеческих младенцев – одни из самых крупных среди приматов. Чтобы родить таких малышей, нам пришлось развить более широкий таз и более широкие родовые каналы. В состоянии покоя (например, когда женщина сидит со скрещенными ногами) канал почти отсутствует; отверстие влагалища составляет примерно 2,5 см в диаметре, а его стенки соприкасаются друг с другом. Но во время родов влагалище раскрывается, как баян, растягиваясь более чем на 300 %, чтобы прошла головка ребенка окружностью в среднем 35 см, – это похоже на то, как питон пожирает поросенка, только наоборот[212]. Что еще удивительнее, уже через 6–12 недель оно возвращается к нормальному размеру, и никто не знает благодаря чему[213]. «Тот факт, что из влагалища можно извлечь нечто размером с дыню, а затем сделать так, чтобы оно снова приблизилось к изначальным размерам, кажется чудом, – говорит доктор Джон Деланси, гинеколог, специализирующийся на МРТ таза и работавший с Хелен О’Коннелл над исследованиями визуализации клитора. – Это один из самых удивительных органов в человеческом теле, который никогда не был изучен»[214], [215].

Дансворт предполагает, что именно поэтому наши вагины со временем растянулись: не ради полового акта, а для родов. Потому и пенисы эволюционировали, чтобы помещаться в них. «Все довольно просто, – написала она в 2015 году в блоге «Почему человеческое влагалище такое большое?». – Пенисы всего лишь пытаются соответствовать»[216]. Это объяснение может показаться не таким сексуальным, но, по словам Дансворт, ему есть гораздо больше научных обоснований. «Разве вы не объясните размер и форму ключа размером и формой замка? – пишет она. – Если есть исключительно человеческая история огромного пениса у мужчин, то она берет начало не в оргазме женщины, не в порнографических фантазиях или ее похотливом взгляде, а в ее определенно не сексуальном родовом канале»[217], [218].

На большинство вопросов «Почему?» в эволюции, как известно, нет ответов, и Дансворт признает, что ее умозаключения – всего лишь очередная теория. «Все дело в том, кто рассказывает историю», – объясняет она. Она считает, что слишком долго в исследованиях эволюции человека царили теории, которые укрепляли идею об исключительности людей. В случае с большой вагиной теория тоже удобно поддерживает давнее, но слабо подтвержденное предположение о том, что большие пенисы более привлекательны и доставляют больше удовольствия женщинам. Полагаясь на эти очевидные ответы, мы не замечаем потенциально более достоверных или изобретательных возможностей.

* * *

Есть и еще более радикальное предположение: что, если мы не будем ограничиваться репродуктивной функцией? В конце концов, гениталии, вопреки заявлению Дарвина, не только подходят друг другу. Они сигнализируют, символизируют и возбуждают и потенциального партнера, и других членов группы. У людей, дельфинов и других животных секс служит более разнообразным и сложным целям, чем простая передача спермы от одной особи к другой. Он может использоваться для укрепления дружбы и союзов, становиться жестом доминирования и подчинения, быть частью социальных переговоров и установления мира. Так утверждает эколог и эволюционный биолог Джоан Рафгарден, автор книги 2004 года «Радуга эволюции».

Эти и другие цели секса могут быть одной из причин того, что гениталии животных насколько причудливы и удивительны. Рассмотрим длинные опустившиеся клиторы, которые свисают у самок из отряда паукообразных обезьян и используются для распространения запаха; клитор гиены, который по размеру равен пенису самца и используется для мочеиспускания, совокупления и родов, и, конечно, ошеломительные гениталии, которые Дарвин выделил у «некоторых обезьян», включая гениталии цвета радуги у верветок, дрилов и мандрилов, а также красные выпуклости у самок макак в период течки, которые могут показывать социальный статус и помогать различным группам избегать конфликтов. Эти примеры «генитальной геометрии» (термин Рафгарден) служат множеству целей, помимо размножения[219]. «Все наши органы многофункциональны, – отмечает она. – Почему бы и гениталиям не быть такими же?»[220]

В мире животных широко распространено гомосексуальное поведение. У видов с главенством женского пола, таких как бонобо, однополые союзы встречаются по меньшей мере так же часто, как и разнополые. Примечательно, что у самок бонобо половые губы могут достигать размеров небольшой тыквы, а клитор в возбужденном состоянии увеличивается более чем до 6 см. Некоторые приматологи даже предположили, что положение этого примечательного клитора (а он находится спереди, как у людей, и снаружи, в отличие от свиней и овец, у которых клиторы внутри влагалища), возможно, развилось для того, чтобы облегчить трение гениталий при однополом сексе[221].

«Это действительно кажется более удобным для тех форм секса, которыми они занимаются», – утверждает приматолог Эми Пэриш, специалист по бонобо, первой описавшая общество этих обезьян как матриархальное[222]. Приматолог Франс де Вааль также считает, что «фронтальная ориентация вульвы и клитора бонобо убедительно свидетельствует, что женские гениталии приспособлены для такой позиции»[223].

Рафгарден назвала эту редкую клиторальную конфигурацию «знаком Сапфо». И, учитывая, что бонобо, как и шимпанзе, могут считаться нашими ближайшими эволюционными родственниками (у нас 98,5 % одинаковых генов), она интересуется, почему так мало ученых задались вопросом, можно ли это применить к людям. Принятая сегодня система полового отбора с примитивными предположениями об агрессивных самцах и разборчивых самках не дает ответов на эти