Самоубийство исключается - Сирил Хейр

— Любите собак? — спросила она, направляясь к последней клетке, откуда уже слышался радостный лай сеттера. — Ну разумеется! Мне кажется, их любит каждый хороший человек. Что ж. — Она через плечо оглянулась на шедшую за ней Мэри, — Вот Мэри очень хорошая девушка, хотя не всегда платит арендную плату, и я готова помогать ей всем, чем могу. Все равно никто не платит ей столько, сколько она запрашивает. Вы всегда можете сбить полгинеи или даже больше! Но не говорите ей, что я вам сказала об этом! Ну, Руфус, мой любимец! Вот твоя старушка пришла навестить тебя! Как ты, бедняжка моя? Ну что за дурные манеры, фи! — И она пустилась сюсюкать с ним, чего не стесняются даже самые здравомыслящие люди, когда общаются с этими друзьями человека.

Откуда-то появился Мартин и взял Анну под руку. Он отвел ее в сторону и прошептал:

— Кто это?

— Миссис Говард-Бленкинсоп, — удивленно ответила Анна.

Мартин выглядел ошеломленным.

— Да нет, что ты!

Анна несколько мгновений таращилась на него, прежде чем сообразила, что он имеет в виду. Затем начала понимать, и ее смущение тоже возросло. Не было никакого сомнения, что эта женщина полностью отличалась от той, к встрече с которой их подготовил отчет Элдерсона. Нисколько не претендуя на красоту и грацию, она безусловно была благородной дамой. Возможно, ее внешность и манеры поведения в Хэмпстеде вызвали бы улыбку, но здесь, в деревне, она было совершенно на своем месте. И никто — а тем более такие доки в деле определения социального положения людей, как гостиничный персонал, — не сказал бы о ней, что «она ведет себя не как леди».

— Здесь какая-то ошибка, — наконец сказала она.

— Она не может быть той женщиной из гостиницы, — решительно заявил Мартин. — Это невозможно.

— Может, когда она уезжает из дома, она ведет себя иначе, — безнадежно предположила Анна.

Но мгновением позже сама миссис Говард-Бленкинсоп прояснила ситуацию. Закончив свою беседу с Руфусом, она отряхнула юбку, которую он запачкал лапами, возбужденно наскакивая на свою дорогую хозяйку, и заметила:

— Я, конечно, глупая старуха, Мэри, что так вожусь с ним. Но могу сказать тебе только одно: когда ты будешь в моем возрасте и у тебя не будет своих детей, тебе придется во многом зависеть от своих собак!

Значит, нужно будет выяснить и насчет сына, подумала Анна. Она сгорала от любопытства и от незнания, как удовлетворить его. И драгоценное время утекало, пока миссис Говард-Бленкинсоп обменивалась новостями о собачьих проблемах с Мэри перед уходом из питомника, Анна отдала бы все, что угодно, чтобы только поближе познакомиться с ней, но ничего не могла придумать.

Неожиданно ей на помощь пришел Мартин. Видимо, любопытство и в нем разожгло азарт детектива, потому что он полностью отказался от заявленного прежде решения целиком предоставить расследование Анне. В самый подходящий момент он вставил в оживленную беседу двух женщин в высшей степени тонкое замечание, обличающее в нем знатока собак — это было, как он позже признался Анне, почти единственное его познание в этой области, — и тут же стал своим в их компании. Миссис Говард-Бленкинсоп была им очарована и спросила имена его и девушки. Фамилия Диккинсон, очевидно, пробудила в ее памяти какие-то ассоциации.

— Диккинсон! — повторила она. — Что-то мне это напоминает... я недавно слышала это имя... О, конечно! — Она с сомнением посмотрела на Анну. — В наше время девушки недолго носят траур, — заметила она.

— Это был мой отец, — сказала Анна.

— Боже, боже! — Она сочувственно пощелкала языком. — Что ж, вполне подходящая мысль купить себе в такой момент собаку. Это отвлечет вас.

Как это удалось Мартину, Анна так и не поняла, но через десять минут они с миссис Говард-Бленкинсоп направлялись по деревенской улице к ее ферме, каким-то образом уклонившись от обещания купить щенка. Хозяйка оказалась очень общительной, и прежде чем они дошли до ворот фермы, Анна уже услышала о депрессии в сельском хозяйстве, о чудаке-викарии и об упрямом нраве покойного мистера Говарда-Бленкинсопа. Но ни слова о «Пендлбери-Олд-Холле».

Их пригласили выпить чаю в старом уютном доме, который во многих отношениях оказался именно таким, каким представляла его себе Анна, за исключением великолепной коллекции гравюр Уистлера, вероятно стоившей больше, чем все остальное, вместе взятое. После чая они вышли полюбоваться цветочным бордюром, а точнее, тем, что от него оставило немилосердно палящее солнце. Анна почувствовала, что лучшего момента для разговора найти невозможно.

— Извините, что я спрашиваю, миссис Говард-Бленкинсоп, — сказала она, — но бывали ли вы в Пендлбери?

— Где, дорогая? Пембери? Где это?

— Нет, Пендлбери! Я имею в виду поместье «Пендлбери-Олд-Холл». Раньше оно принадлежало нашей семье, а сейчас там находится гостиница. Там мой отец... и умер.

— О нет, дорогая! Но почему вы так решили?

— Ну, вам покажется странным, что я спрашиваю, но видите ли, ваше имя и адрес указаны в регистрационном журнале гостиницы.

— Господи благослови! Мое имя?! И вы совершенно в этом уверены?

— О да! В этом можно не сомневаться.

— Но это просто невероятно! И когда же я там была?

— Приблизительно в начале этого месяца, и провели там две недели. Вы и молодой человек, предположительно ваш сын.

— Молодой человек! — Она побагровела, и Анна испугалась, что ее хватит удар. Затем она вдруг вскричала: — Две недели! В начале месяца! О господи! Вот забавно! — И, закинув голову, миссис Бленкинсоп разразилась раскатистым смехом. — Подумать только, какая дерзость! — воскликнула она, когда отсмеялась. — Наглая расчетливая дерзость! О боже, — продолжала она, вытирая слезы огромным носовым платком, — какая жалость, что я в ссоре с викарием! Вот уж кто повеселился бы! — Засунув платок в карман своего практичного пальто, она серьезно сказала: — Ну, достаточно! А теперь, друзья мои, пойдемте в дом, думаю, вы уже нагляделись на мой сад. Я угощу вас шерри и расскажу все об этом.

— Собственно, здесь особенно и нечего рассказывать, — сказала она, налив своим гостям по бокалу шерри. —  И если вы не знали эту женщину, то не поймете и смысла шутки. Вот почему мне так жалко, что здесь нет викария. Но я обязательно должна хоть с кем-то поделиться! Видите ли, у меня была кухарка.

— Вы хотите сказать, что это ваша кухарка останавливалась в «Пендлбери» под вашим именем?

Миссис Говард-Бленкинсоп кивнула.

— Вот именно, — улыбнулась она. — Поступок очень смелый, не так ли? Но если бы вы только ее видели! Подумать только, миссис Говард-Бленкинсоп! Вообще-то я очень сердита на нее за эту наглость. Ей повезло, что ее здесь нет, а не то я задала бы ей. Но... — и она снова расхохоталась, — какова артистка! Я так и вижу, как она важно вплывает в гостиницу в своем самом красивом платье — собственно, подаренном мною старом платье! Она всегда напускала на себя такой неприступный вид, хотя должна признать, что поварихой она была отменной!

Тяжелым вздохом она воздала дань своей утрате.

— Когда она от вас ушла? — спросила Анна.

— Да всего неделю назад, как только вернулась из отпуска. Это было просто поразительно... Но я все не так рассказываю. Лучше начну по порядку.

Но вместо того чтобы приступить к повествованию, миссис Бленкинсоп вдруг с подозрением оглядела своих гостей и сказала:

— Однако как странно! Почему я должна вам все рассказывать? Вам-то какое до этого дело?

— Пожалуйста, миссис Говард-Бленкинсоп, — взмолилась Анна, — пожалуйста, расскажите нам! Это действительно для нас крайне важно, хотя это долго объяснять!

— Мы приехали сюда из самого Лондона только для того, чтобы спросить, как ваше имя оказалось внесенным в книгу регистрации гостиницы, — вставил Мартин.

— Что? Я думала, вы приехали, чтобы посмотреть на щенков Мэри!

Мартин покачал головой:

— Это был просто предлог. Я не очень разбираюсь в собаках, а Анна даже смотреть на них не может.

Заметив, как помрачнело лицо хозяйки, Анна поспешила добавить:

— О, неправда, Мартин! Вы знаете, я просто влюбилась в беднягу Руфуса!

— Я уж и не знаю, стою я на голове или на ногах! — сказала миссис Говард-Бленкинсоп. — Да в чем же, собственно, дело?

— Это я могу объяснить, — сказал Мартин. — Понимаете, дело касается больших денег.

— Денег? Вы имеете в виду денег миссис Марч, не так ли?

— Миссис... как вы сказали?

— Миссис Марч, моя кухарка. Да, я и забыла, вы ведь ее не знали!

— Откуда! — выдохнул Мартин.

Миссис Говард-Бленкинсоп посмотрела на него с таким подозрением, что Анна решила вмешаться.

— Извините, — сказала она, — но вы действительно должны рассказать нам все об этой миссис Марч. С нашей стороны это может показаться очень нахальным, я понимаю, но для нас это страшно важно. Мы... Мы очень порядочные люди, поверьте нам, но находимся в страшном затруднении, и вы единственная, кто может нам помочь.