Неуловимый - Валерий Еремеев

— Держи. Завтра будет чем полечиться.

Вольдемар словно впервые заметил, что его знакомый Шурик пришел не один.

— А ты кто? Я тебя не знаю, — выговорил он не без известных усилий.

— Я тебя тоже не знаю, но Шурик говорил мне, что ты надежный пацан, с которым можно иметь дело.

— Шурик — мой брат… А кто брата тронет…

Вольдемар потряс в воздухе рукой, что, по его мнению, должно было продемонстрировать, что именно он сделает с обидчиком брата.

— Верю. Шурик твой брат. А я друг твоего брата — значит, и твой друг тоже.

По глазам Вольдемара видно было, с каким титаническим усилием он пытался ответить на вопрос, можно ли назвать другом человека, которого видишь первый раз в жизни. Так ничего для себя и не решив, Вольдемар отсалютовал гостям бутылкой и скрылся в спальне. Полярник, убедившись, что газовая колонка работает исправно, направился в ванную. По выходе Боксер вручил ему черный спортивный костюм не первой свежести.

— Это я в шкафу нашел. Немного великоват, но все-таки. В нем ты сможешь прогуляться до магазина за новой одеждой.

Полярник брезгливо оглядел вещи.

— Чистые?

— Чистые, не чистые… Да уж не грязнее того, в чем ты ввалился ко мне. Надевай.

Горячая вода подействовала на Полярника расслабляюще. Чувствуя, как на него накатывается усталость, он с трудом оделся и плюхнулся в старое кресло, предварительно сняв с него на пол две восьмикилограммовые гантели, означающие, что Вольдемар в перерывах между запоями восстанавливает здоровье с помощью упражнений.

Разбудили его голоса нескольких человек, споривших о пользе общественного телевидения. Открыв глаза, он понял, что по-прежнему сидит в кресле, а голоса принадлежат участникам очередного политического ток-шоу, которое показывали по телевизору.

— Который час?

— Около трех, — сказал сидящий перед включенным телевизором Боксер. — Выспался?

Полярник протер глаза, всмотрелся в Боксера и вздохнул:

— Судя по твоему внешнему виду, из дарованных нам благ цивилизации, таких как ванная и телевизор, ты решил выбрать последнее. Говоришь «я свободен», а сам полдня пялишься в зомбоящик.

— Просто я телек в последний раз года полтора назад смотрел. Интересно стало, а вдруг что-то поменялось?

— И что поменялось?

— Ничего. Все те же рожи и те же бесконечные гнилые базары ни о чем. Ладно, сейчас новости начнутся. Посмотрю их и пойду.

Полярник опять заклевал носом, но ненадолго. Проснулся он от того, что Боксер тряс его за голову. Он был очень возбужден.

— В чем дело? Случилось что?

— Случилось. Предупреждать надо, что ты у нас герой телеэкрана. Тебя только что показывали.

— Мало ли кого там показывают. Работа у них такая — что-то постоянно показывать.

— Может быть, но тебя показывали в прямом эфире. И называли Виктором Светловым. Представляешь? Один Светлов на экране разговаривает. Второй здесь, дрыхнет в этом кресле. Я, конечно, поотстал от жизни и за техническими новинками не следил, но, по-моему, это слишком. Тебе не кажется, что ты должен мне кое-что объяснить?

Полярнику очень не хотелось что-либо объяснять, но он понимал, что Боксер от него не отвяжется.

— Хорошо, — вздохнул он. — Я все тебе расскажу. Но только после того, как ты примешь душ. Поверь, это совсем не больно.

— Кто сказал «не больно»? — раздался из прихожей знакомый голос, слышать который Полярнику хотелось бы меньше всего на свете.

Полярник вскочил, но лишь затем, чтобы поймать глазом летящий в его сторону большой, по твердости не уступающий камню кулак.

— Неужели не больно? — спросил все тот же голос, но Полярник его уже не услышал.

Когда к Полярнику вернулась способность соображать, он понял, что находится в том же самом кресле, в котором только что отдыхал. В двух метрах от кресла стоял Расулов. В правой руке у него был пистолет, левой он опирался на тросточку, только что купленную в магазине медицинского инвентаря, о чем свидетельствовала еще не содранная этикетка со штрих-кодом. За Расуловым посреди комнаты лежал, держась за живот, Боксер. Его скрюченная поза яснее ясного говорила о том, что Боксеру очень плохо.

Полярнику тоже было плохо, и не только физически. Он не понимал, как в квартире оказался Расулов. То есть, конечно, в квартиру он вошел через дверь, которую пьяный хозяин не потрудился закрыть на замок, а Полярник с Боксером не придали этому значения, а вот как он обнаружил Полярника так быстро — было загадкой из загадок.

Позади скрипнула половица, и он услышал, как второй мужской голос хрипло произнес:

— В спальне еще один, но он в отключке, пьяный.

Расулов скривился в ухмылке.

— Ну и компанию ты себе нашел, Полярник: одни алкаши и бомжи.

— Уж лучше в компании с алкашами, чем с такими троглодитами, как вы.

— А вот тут ты ошибаешься. Наше с тобой сотрудничество еще не закончено. Димон, дай ему одежду.

Напарник Расулова бросил на колени Полярнику упакованный в целлофан костюм с вешалкой-плечиками и парой туфель.

— Что это?

— Как что? Двойник генерального директора должен выглядеть соответствующе. Для тебя есть работа.

Меньше всего Полярник сейчас хотел быть чьим-либо двойником. А двойником Светлова тем паче. Он медлил. Тогда Расулов повернулся к Боксеру и взял его на прицел.

— Или ты делаешь что тебе говорят, или твой друг подохнет. Считаю до трех.

На счет «два» Полярник со вздохом принялся распаковывать костюм. Расулов отупил в сторону, чтобы не мешать ему одеваться. Полярник заметил, что при ходьбе Расулов ставит правую ступню на ребро, как бывает в случае перелома одного или нескольких пальцев на ноге. Если по этим пальцам ударить, думал он, Расулову придется несладко. Вот только Расулов был не один — на пороге между двумя комнатами в дверном проеме стоял его напарник и зорко следил за происходящим.

Когда Полярник завязал галстук и опустил воротник, Расулов толкнул его назад в кресло. В его руке появился шприц, иглу которого он без всяких церемоний собирался воткнуть в Полярника и воткнул бы, если бы его не отвлек раздавшийся со стороны спальни громкий чавкающий звук. Оглянувшись, Полярник увидел стоящего в дверях Вольдемара, который сжимал горлышко разбитой водочной бутылки, и Димона, медленно оседающего на пол.

Выпущенная Расуловым пуля пролетела совсем рядом с Вольдемаром. Полярник, со всего размаху пнув Расулова по сломанным пальцам, помешал ему как следует прицелиться. Расулов взвыл, в Полярник, выбив пистолет из его руки, еще раз пнул его по покалеченной ноге и, пока Усман Ахмедович корчился от боли, поднял с пола упавший шприц, а затем с силой, на всю длину иголки, всадил ему в бедро. Игла сломалась, но часть содержимого Полярник все-таки успел ему вкатить.

— Это тебе вместо заявления об увольнении. По собственному желанию, козел.

Боксер пришел в себя, когда все было кончено. Расулов и Димон уже сидели, крепко привязанные друг к другу спиной. Ноги их были обмотаны так, что походили на гигантские коконы. Полярник нашел на антресолях в кухне целую груду веревок. Оба были без сознания.

— Что случилось? — тихо спросил Боксер.

— Не знаю, каким образом, но они нас выследили. И если бы не твой товарищ, нам всем было бы очень плохо, — сказал Полярник и повернулся в сторону Вольдемара. — Можешь сказать спасибо этому крутому пацану. И ведь даже водки не пожалел для друга. Мог бы выжрать. Но нет. Разбил о голову врага.

Вольдемар казался проспавшимся, но не до конца. Видно было, что его мутит.

— Кто брата тронет… завалю, — шаблонно ответил он, ища мутным взглядом, куда бы лечь или хотя бы присесть.

— Надо сматывать удочки, — сказал Полярник. — Я выходил на улицу. Их было только двое. Под окнами их машина. Возьмем ее.

Полярник покрутил на пальце ключи. Боксер посмотрел на пленников.

— С этими что? Здесь оставить?

— Придется. Не глотки же им резать. Хотя мне кажется, еще чуть-чуть — и я буду способен даже на это.

Боксер ушел в ванную мыть разбитое лицо и приходить в себя, а когда вернулся, решительно посмотрел на Полярника.

— Ты как хочешь, а Вольдемара я здесь не оставлю. Эти быки его на части порвут.

Полярник колебался. Боксер еще куда ни шло, но тащить за собой и Вольдемара — это уж слишком. Выхода, однако, не было.

— Хата его?

— Нет, он ее уже пятый год снимает.

— Придется снять другую. Если за ним долг остался, с хозяевами рассчитается позже, когда все утрясется. Но у меня два условия: через пять минут он должен быть трезвым как стекло, хотя бы матовое, и второе — держать язык за зубами.

Пока Боксер помогал плохо соображающему Вольдемару собирать сумку, Полярник осмотрел предметы, которые вытащил из карманов пленников. Его заинтересовал один прибор, найденный у Расулова. Похожий был и у Гектора. Внешне прибор был сродни тому, которым герои фильма «Aliens» отслеживали передвижения «чужих» по космической станции. Только меньше размером. Прибор был включен, на дисплее мигала маленькая зеленая точка, подрагивавшая в такт движениям Полярника. Следовательно, Расулов соврал — никто за Полярником от складов не шел. Дело было в передатчике, который по-прежнему находился у него. Одежду Полярник сменил, а значит, прибор был непосредственно на нем. Но где? Не ответив на этот вопрос, Полярник задал его со словом «как». Как люди Светлова смогли прицепить к нему передатчик? Незаметно спрятать его под пломбой зуба? Но в последнее время он не лечил зубы. Да и вообще, это было бы возможно только под наркозом, а под наркозом он в последний раз пребывал в клинике доктора Гуровича. Зубы ему там не лечили, а вот кожу пересаживали — на местах прежних наколок. Закатав рукава, Полярник принялся ощупывать свои руки, пока в самом деле не почувствовал какое-то уплотнение там, где когда-то красовалась татуировка кота.