След грифона - Сергей Максимов

Глава 7. Смешенье чувств

– Вы знаете, у вас дар писателя, – сказал Судоплатов. – Прочел на одном дыхании. Очень интересно, но по сути заданных вопросов – это не все, что хотелось бы узнать. Итак, по-вашему, в случае войны на сторону немцев перейдет только бывший атаман Краснов, а также генералы и офицеры его круга? Из мелкотравчатых – Шкуро и иже с ним... Деникин, по-вашему, не пойдет на сговор с Гитлером?

– Безусловно – нет. А вот атаман Краснов обязательно пойдет. С немцами он связан накрепко еще с войны на Дону против Красной армии. Связи такого рода не имеют срока давности.

– Хорошо. Перейдем ко второму вопросу, – перекладывая листки бумаги, продолжил Судоплатов. – Должен заметить, почерк у вас красивый. Теперь так уже почти не пишут. Значит, вы считаете, что русское масонство реальной силы за рубежом не представляет?

– Я, честно говоря, поразился такому вопросу. Почему вы об этом спросили и именно у меня? – искренне удивился Суровцев.

– А вы еще более поразили нас своими ответами.

– Теперь мне нет никакого смысла это скрывать. Я был членом масонской ложи, в которую вступил по приказу Разведывательного отделения Генерального штаба. Вот вам ответ на вопрос, почему я не сбежал за кордон. Мне вынесен смертный приговор задолго до смертного приговора советской «тройки». Приговор ложи не имеет отсрочки исполнения. Будучи членом военной масонской ложи в одном из начальных градусов посвящения, я по мере сил открыл глаза на истинное положение вещей Разведывательному отделению Генерального штаба. Суть моих откровений была такова: все русские масонские ложи в подчинении у французской ложи «Великий Восток» и прочих зарубежных послушаний.

– И что, неужели масоны серьезно влияли на события 1917 года? – не скрывая иронии, спросил Павел Анатольевич.

– До октября семнадцатого года, безусловно, влияли, – ответил заключенный.

– Можете привести факты?

– Пожалуй что да.

– Слушаю вас.

Суровцев глубоко вздохнул. Воспоминания были ему неприятны даже по прошествии многих лет. Точно погружаясь в свое эмоциональное состояние той поры, он сначала медленно, затем все более уверенно и живо повел свой рассказ:

– Мне довелось сопровождать в Зимний дворец генерала Крымова после неудачного выступления генерала Корнилова. Командир казачьего корпуса Крымов явился к Керенскому. Александр Федорович неистовствовал. Меня выставили за дверь. Но Керенский орал на боевого генерала так, что слышно было в приемной. А за плечами Крымова стоял казачий корпус. Войди корпус в Петроград, он не оставил бы мокрого места от Петроградского совдепа и Временного правительства. На совдеп Керенскому было наплевать, но он боялся, что власть у него вывалится из рук, когда в городе будет организованная военная сила. Керенский кричал что-то вроде: «Мальчишка! Я с вас погоны сорву!»

– А что Крымов?

– Крымов как офицер ответил: «Не ты их мне давал, чтобы срывать». Но градус масонского посвящения у Керенского был несравнимо выше. Он потому и позволял себе такое. Как честный человек, как офицер, Крымов не представлял себе, как он может совместить воинский долг с приказом братьев по ложе: «Не вмешиваться в ход событий». Он вышел после разговора с Керенским чрезвычайно взволнованный и бледный. Какое-то время молча стоял, глядя в окно. А потом на глазах присутствующих, в том числе и меня, вынул из кобуры пистолет и тут же, в приемной, застрелился. Картина не из приятных... Мне еще предстояло провезти покойника-генерала, с разнесенной маузерной пулей головой, через революционный Питер. Вы не в состоянии себе представить, что тогда творилось в столице!

– А что Керенский?

– Он был напуган. Выглянул из кабинета да так и остался стоять в дверях. Я был молод, горяч. Помню, сказал премьеру, чтобы он не вздумал являться на похороны Крымова. Иначе и он найдет свою пулю. Он понял, что кто-нибудь его точно пристрелит. На похоронах генерала из состава Временного правительства была небольшая делегация. Я уже и не вспомню, кто именно был. Но честно поступил министр финансов Временного правительства Терещенко. Когда священник закончил свои дела, Михаил Иванович Терещенко положил в гроб покойного белые перчатки. Это прощальный масонский знак. Признание выполненного долга. Так обычно поступает жена или близкий друг покойного. Крымов погиб, или, выражаясь масонской терминологией, «уснул на Востоке Вечном». Корпус в Петроград Крымов не ввел. А значит, долг перед «братьями» выполнил.

– Какие еще термины вы знаете? – искренне поинтересовался Судоплатов.

– Все, которые мне были открыты при моем не столь уж высоком градусе посвящения. Если вас интересует слово «уснуть», то понятие «просто уснуть» – значит, например, выйти на время из ложи. Есть еще понятие «радиации». Это означает исключение из тайного общества, на время или навсегда. Радированы были генералы Алексеев и Корнилов. Также радирован я сам. Но что до меня касаемо, моя радиация была связана с решением устранить меня физически. Внедрен в ложу был не я один, и кто-то из моих коллег передал это Степанову.

– Так получается, что все Временное правительство было масонским? – спросил Судоплатов.

– Так оно и было. В первом составе – десять из одиннадцати человек. Во втором все. Единственное, чего добилась контрразведка, так это вбила клин между военной ложей и ложей «Великий Восток». Степанов сам растолковал генералам Рузскому, Алексееву, Корнилову и Гурко, что они льют воду не на ту мельницу. Им, патриотам России, стало ясно, что Временное правительство представляет интересы незнамо кого, но не русского народа. Отсюда до последнего часа лозунг «Война до победного конца!» и заверения англичан и французов в приверженности союзническому долгу. И все это в стране, не желавшей больше воевать за какие-то там долги. И основной целью наши масоны ставили уничтожение русской монархии. В мировом масштабе, думается, и немецкой монархии заодно с нашей. Что касается вашего вопроса, то я думаю, русское масонство не представляет реальной силы. Оно было нужно мировому масонству при наличии Родины. Русские масоны без России им не нужны. Я уже четыре года в заключении, я не могу апеллировать к конкретным фактам, но мне кажется, что Гитлер, как и вы, передавил всех немецких масонов заодно с французскими и нашими, недорезанными вами. В том числе с высланными из России по приказу Ленина в 1922 году. Но вот в плане разведывательных разработок интерес уцелевшие «братья» представляют. Конечно, только при условии, что против Гитлера выступит весь мир. Но следует помнить, что таких агентов можно использовать только вслепую. Опять же их терминологией выражаясь, как «профанов». Слово «профан» у масонов значит «непосвященный».

– Меня поражает ваша манера изложения фактов, – рассмеялся Судоплатов. – Так вы признаете свое знакомство с генерал-лейтенантом Степановым?

– Куда деваться? Александр Николаевич Степанов – мой начальник. Забегая вперед, я вам признаюсь, что выполнял особые поручения Степанова. Я во время войны посещал Берлин. Через Швецию и Данию.

Сам не раз бывавший за границей, Судоплатов поразился такой географии и потому спросил:

– С датчанами вы разговаривали по-датски?

– Вот-вот! Сразу видно, что и вы там бывали. Для датчан я был прибалтийским немцем.

– Ладно. Об этом мы еще поговорим. А пока вам в камеру доставят очередные вопросники. Такая манера сотрудничества себя оправдывает. Мы вопросы – вы подробные, а главное, честные ответы. Вы пейте чай. Ешьте печенье. С момента нашей встречи в Лефортове вы неплохо выглядите. Кормят хорошо у нас?

– Выше всякой похвалы, – прихлебывая чай с печеньем, ответил Мирк.

– Открою секрет: пищу для наших заключенных готовят на той же кухне, что и для работников наркомата. Разумеется, с поправкой на положение арестантов, но все же. И потом, имейте в виду: хоть ручки входных дверей нашей организации более стерты руками входящих, нежели те же ручки с внутренней стороны здания, но отсюда у вас, более чем когда-либо до этого, есть шансы выйти. Прецеденты, уверяю вас, такие есть, и их не так уж мало. А теперь ответьте мне, почему в характеристиках деятелей белой эмиграции по предложенному нами списку вы никак не охарактеризовали своего, как вы выразились, шефа, генерала Степанова?

– Во-первых, в предложенном мне списке Степанова не было. И потом, генерал Степанов вышел в отставку сразу же после отречения от престола, вслед за Николаем II, великого князя Михаила. Участия в Гражданской войне он не принимал. Василий Витальевич Шульгин рассказал мне забавный случай.

– Вы и с Шульгиным были знакомы?

– Что тут удивительного? Мы с ним познакомились – с этим скандальным депутатом всех трех дум – в феврале 1917 года, когда меня командировали из штаба Северо-Западного фронта в Петроград, чтобы выяснить обстановку в столице. Затем, уже на Дону, Шульгин руководил антибольшевистским подпольем, и созданная им организация «Азбука» снабжала Добровольческую армию самой достоверной информацией с Украины.