Возвращение царя обезьян - Андрей Олегович Белянин

– Хи-хи?! – удивился Укун.

– Ситуация… – в совершенно русской манере заметил ракшаса.

Великий Мудрец попытался выдернуть посох из рук и тела демона, но тот и не думал его отпускать. Разъярённый Аша побежал вперёд, и царь обезьян, болтаясь на одном из концов посоха, впечатался спиной в дерево.

– Ой, всё! – прохрипел он и, обмякнув, свалился в траву. Цзиньгубан сначала слегка сверкнул золотым сиянием, а потом и вовсе исчез.

Демонический гуру явно растерялся. Ощупал сквозную дыру в своём животе и озадаченно посмотрел на валяющегося под деревом противника.

– Он умер, – пояснил неочевидное Ша Уцзин.

– Как умер? – синхронно спросили Ольга, Сита, Рама и ракшаса.

– Подох, как животное, – пояснил китайский людоед. – Этот дед угрохал его.

Ольга возразила, что этого не может быть. Почему? Да потому что он – Сунь Укун. Ну не может он умереть, и всё тут. Не может просто так взять и бросить её здесь одну… А она ведь ещё злилась на него. Какая же она была дура…

– Уничтожу вас всех, – сказал Аша.

– Начни с меня! – вылезая из кустов, крикнул демон-свинья. Он раздобыл где-то грабли и, перехватив их поудобнее, саданул всеми зубьями прямо по лицу философа. Лицо Аша разукрасили глубокие красные борозды, но он лишь улыбнулся и, оторвав руку ракшасы, бросившегося на него сзади, кинул её крокодилам в озеро. Ракшаса закричал.

– Уматывайте отсюда! – прошипел Ша Уцзин.

Но Ольга никуда не собиралась уходить. Этот негодяй убил Укуна, искалечил Ракшасу… Сейчас она… вот сейчас она…

Девушка схватила горстку маленьких камешков и запустила в проклятого демона. Огромные булыжники, увеличившиеся каждый до размера кресла из «Икеи», обрушились на Аша, завалив его с головой, а потом взорвались, образовав глубокую воронку, которая тут же заполнилась озёрной водой. Но философ и эзотерик оказался несокрушим. Он встал, вышел из воды и отряхнулся, как собака, тряся бородой и растрепавшимися седыми волосами. Брызги полетели во все стороны.

– Теперь ты умрёшь, грязная женщина, – сказал он Ольге, и она ему поверила. Ни капли сомнений. Так оно и будет. Прямо сейчас.

– Ты говоришь, что тебе помогает сила твоей земли, демон? – крикнул Сунь Укун, выныривая из-за облаков. – Твоя же земля тебя и остановит!

Царь обезьян пикировал вниз, как орёл или истребитель. Аша выругался, злобно сверкая глазами. А Сунь Укун, пролетая над ним, весело хихикнул и высыпал из сжатых кулаков две горсти земли прямо на голову философа. Никто не успел ничего сказать. Гуру Аша лишь пару раз моргнул и стал стремительно коричневеть, пока не превратился в земляную статую, а затем рассыпался, заполнив собой ту самую воронку от взорвавшихся камней ученицы царя обезьян. Укун попрыгал, утрамбовывая рыхлую почву, и улыбнулся, обнажив клыки.

– Ты живой! – воскликнула блондинка.

– Конечно, я живой, женщина. Зачем ты сотрясаешь воздух бессмысленными речами, которые лишь озвучивают то, что и так понятно?

Девушка посмотрела под то самое дерево, под которым лежало бездыханное тело царя обезьян. В общем-то оно и сейчас было там. Но бледнело и мутнело на глазах, пока окончательно не расползлось по траве туманной дымкой. Ольга расплакалась. Добрая Сита обняла её и поглаживала по спине.

– Наконец-то ты вспомнил про свои способности, брат обезьяна, – сказал демон-свинья.

– А ты тоже вспомнил свои способности – стащил грабли у какого-то крестьянина, грабитель бедняков, – съязвил синекожий Ша Уцзин.

– Этими граблями я расцарапал лицо демону, а что сделал ты?! Стоял и смотрел, как он убивает брата Укуна!

– Брат Укун жив, тупоголовый ты боров!

– Сам ты…

Ракшаса покачал головой. Рама просто махнул рукой и приобнял Ситу. Успокоившаяся блондинка бросилась обниматься с царём обезьян, но тут же начала колотить его кулаками в грудь, причитая, как она испугалась и как жестоко обманывать своих близких мнимой смертью.

– Приди в себя, эмоциональная женщина. Твои чувства так завладели тобой, что ослепили тебя и лишили разума! – проворчал Сунь Укун. – Я вероломно обманул не тебя, а демона, который хотел меня убить!

– Кстати, а что ты сделал с этим негодным демоном, Укун? – спросил Чжу Бацзе.

Сунь Укун круто развернулся и пошёл обратно по направлению к киностудии. Все дружно ринулись за ним, даже ракшаса.

– Ты уделяешь слишком много времени еде и утехам плоти и слишком мало – знаниям, Бацзе, – наставительно заявил Великий Мудрец. – Разве не с нами был ты, когда мы с учителем нашим, лысым Сюаньцзаном, ходили за священными книгами в эти земли? Разве не слышал ты про местных духов умерших, которые становятся демонами, если не провести над ними обряд очищения?

– Но как ты узнал, как проводить такой обряд? Ведь ты не дервиш, – недоверчиво ответил демон-свинья.

– Я не знаю никакого обряда, Бацзе. Но недаром меня нарекли Великим Мудрецом, Равным Небу. Дело в том, невоздержанный брат, что я умею думать. И я подумал, что раз священная земля Бхарата придаёт сил, значит, эта же священная земля может и очистить духа Аша от скверны. Однако этот нечестивец был скверен ещё при своей человеческой жизни. И скверны в нём оказалось так много, что священная земля Индии полностью обратила его в себя, и Аша стал землёй, чтобы скверна ушла в перегной и из неё возродилась чистота новой жизни.

И все присутствующие это проглотили. Моментальная смена молекулярной структуры клеток тела человека на почву? Запросто, почему бы и нет! Ольга лишь покачала головой и решила не лезть с просвещением по вопросам биохимии к тёмным индийским жителям. Им нормально? Ну и на здоровье. Кто она такая, чтобы спорить, если даже образованного Ракшасу эта сказка устроила. Её задача – заставить царя обезьян вернуть её домой. Всё.

Вождь обезьян сидел на троне. Подвески императорской шляпы, заломленной набекрень, свисали набок, спутавшись друг с дружкой, как рисовая лапша.

Вдоль стен стояли бессмертные. То есть бывшие когда-то бессмертными, а теперь вполне себе смертные обитатели тридцать шестого неба. Обезьяны, вооружённые палками и камнями, столпились поближе к трону, обступив его слева и справа.

Перед Хануманом стоял Небесный император. Руки его были связаны, а причёска растрепалась.

– Чего ты хочешь, Сунь Укун? – спросил император.

– Чтобы ты служил мне, – ответил сидевший на троне. – Я был твоим конюхом. Теперь и ты побудь моим. Почисти-ка навоз за своими белокрылыми лошадками.

Все, находящиеся в тронном зале, ахнули. Даже самые обнаглевшие обезьяны. Император покорно поклонился и улыбнулся одними уголками губ.

Где-то в толпе беззвучно заплакал страж Ли. Он не понимал такого пути…

…А пестрая компания индийцев, китайцев и одной русской девушки возвращалась назад на киностудию всей толпой. Рама счастливо улыбался Сите, которую не пришлось убивать. Сита тоже была вполне рада такому исходу. Она не любила нырять с крокодилами.

Так вовремя попадавшие в обморок впечатлительные индийские женщины пришли в себя, и сейчас одной из них что-то увлечённо рассказывал ракшаса, увязавшийся за ними. За разговорами он старался отвести доверчивую дуру подальше, а может, это только казалось.

Седобородые старцы озадаченно чесали головы под пучками волос и возмущённо перешёптывались. Все были так или иначе счастливы. Ну, почти все. Быть может, кроме трёх героев путешествия на запад, которые всю дорогу ругались и спорили…

– Нет, мы должны взять с собой У Мована, – настаивал Чжу Бацзе.

– Подождите, – вмешалась Ольга в разговоры китайцев. – Вы что, хотите сказать, что огромный бык, на котором я каталась, это и есть тот самый Мован, который преследует Укуна?

– Конечно, это Мован, женщина. Почему тебе приходится объяснять очевидные вещи, раз ты утверждаешь, что умна и образованна? – вопросом на вопрос ответил царь обезьян и выбросил в ближайшие кусты бесполезную бутафорскую булаву.

– Слушай, Укун, вот как только ты обрёл самость, ты стал меня бесить ещё больше.

– Что я обрёл?

– Ну, самость, как тебе объяснить-то… – замялась девушка. – Личность свою, самоопределение, осознание того, кто ты. Что непонятного?

– Ты глупа, женщина царя