Ломаные линии судьбы - Татьяна Александровна Алюшина

Удачно победив новую волну тошноты, она закончила мысленную фразу иначе: о преступлении. Уведомить о преступлении следовало как можно быстрей.

В полицию Аглая сообщила, чётко и лаконично изложив проблему, пообещала ждать их приезда и никуда не отлучаться. После чего сняла с головы полотенце, оставив волосы сохнуть естественным образом, надела бельё, домашние лёгкие джинсы и футболку. Постояла, задумчиво рассматривая и крутя в руке брелок, отмытый от крови, и, приняв решение, убрала его в шкатулку к другим своим украшениям.

Полицейский наряд приехал очень быстро, минут через десять, но не те ребята, что приезжали в первый раз, когда Виктора увезли в больницу, другие. А следом за нарядом стали появляться на площадке и проходить в квартиру «к потерпевшему» всё новые и новые люди, один из которых, осмотрев место происшествия, подошёл и обратился к Аглае.

– Оперуполномоченный уголовного розыска, капитан Клюев Геннадий Олегович, – представился мужчина, показав ей своё удостоверение. – Мне надо задать вам несколько вопросов для протокола.

– Задавайте, – вяло пожала плечами окончательно вымотанная пережитым шоком и долгим, напряжённым ожиданием Аглая.

– Где мы можем расположиться? – почти прямым текстом предложил оперуполномоченный «расположиться» у девушки в квартире.

Ну а где ещё? Они, конечно, могли бы беседовать и стоя, а протокол писать… ну на подоконнике окна на лестничном пролёте, они там широкие, удобные, или на коленке, присев на корточки, а можно спуститься в комнату консьержки, какие ещё варианты?

– Ладно, – сразу сдалась Глаша, не имея никаких душевных сил ещё и капризничать. – Идёмте ко мне.

– Спасибо, – всё-таки поблагодарил девушку Геннадий Олегович.

– Кофе? – предложила Глаша, указав следователю на стул за обеденным столом в кухне.

– Нет, но благодарю за предложение, – отказался тот. – Вижу, вы совсем измучены, давайте поскорей закончим с формальностями.

– Давайте закончим, – согласилась Глаша с дельным предложением.

Следующий час превратился для Аглаи в серьёзное испытание. Начал расспрашивать девушку капитан, занося её ответы в протокол, но поскольку дверь Аглая оставила распахнутой, то в квартиру, без всякого спроса у хозяйки, видимо, посчитав открытую дверь приглашением, постоянно кто-то заходил и выходил, сменяясь новыми людьми и лицами.

Приехал следователь из Следственного комитета и, прочитав протокол, составленный капитаном, начал задавать уже свои вопросы Аглае. К ним присоединился криминалист, который, поинтересовался, куда девушка дела свою испачканную кровью одежду, и, упаковав её вещи в пакеты, составил вместе со следователем СК протокол изъятия. В том числе изъятия её тапочек, найденных на месте преступления.

И так далее, так далее, так далее…

В какой-то момент Аглая поднялась со стула, ухватившись за столешницу, когда её мотнуло от слабости, и уведомила всех, кто в этот момент находился в кухне:

– Всё, товарищи полицейские, на сегодня мы с опросами закончили. – И еле удержалась, чтобы не пожаловаться, а просто уведомить: – Больше не могу.

Товарищи полицейские прониклись и, как Аглае показалось, даже посочувствовали. Ну хотя бы потому, что следователь СК прислал к ней медика, который сделал Глаше успокаивающий и укрепляющий уколы и оставил на кухонном столе для неё записку с рекомендациями.

Откуда следователь взял того медика, Аглая не поняла, да и вникать не собиралась. На последних крохах сил, но скорее на морально-волевых потугах, она заперла замок за вышедшим медиком… а как смогла добраться до спальни и оказалась в кровати, уже и не помнила.

Аглая проспала до обеда и проснулась не то чтобы разбитой, но и не бодрой-весёлой уж точно. Она позвонила в мастерскую, предупредив, что не придёт. Послонялась по квартире, поняла, что ни к какому делу она сегодня не пригодна, даже погрузиться в читалку или посмотреть фильмец какой-нибудь лёгкий не может – выпадает из процесса, постоянно возвращаясь мыслями к пережитому ночью потрясению.

– В истерике, что ли, побиться? Блогеры утверждают, что подобного рода терапия помогает в стрессовых ситуациях: прорыдался-прокричался – и свободен, – тягостно вздохнув, спросила у самой себя в голос Аглая, отложив планшет с очередной «не зашедшей» ей комедией.

И прислушалась к своим ощущениям. А вот нет, не настолько она в шоке, на дикую истерику её состояние точно не тянет. Ни на дикую, ни хоть на какую-нибудь захудалую. Нет, оно, конечно, кошмар и даже где-то ужас-ужас. Одна картинка убиенного соседа, лежащего в луже крови и менее благородной субстанции, запечатлевшаяся в голове Аглаи, и тот жуткий, удушливый запах смерти до сих пор пугают до дрожи, вызывая мгновенные рвотные спазмы, стоит им всплыть перед мысленным взором, но… Это же не беда всей её жизни! И ни в какие глубокие нервные расстройства и уж тем паче в депрессии Аглая впадать не собиралась и даже предпосылок к ним не испытывала.

Только уж очень как-то тошно на душе. И мерзко.

«А может…» – подумалось вдруг Глаше, и, чтоб не успеть передумать и отговорить себя, она быстро набрала знакомый номер телефона.

– Глашенька! – воскликнула с явным беспокойством и искренней заботой Муза Павловна. – Как вы себя чувствуете? Всё ли с вами в порядке?

– Готовности к свершению новых подвигов не испытываю, – честно призналась Аглая. – А в остальном всё вроде бы ничего, в порядке, если не считать того, что на душе совсем как-то кисло. Подумала тут, может, поистерить, но оказалось – нет, не хочется, – призналась с лёгким смешком девушка и спросила, в свою очередь: – Вас, как я понимаю, уже уведомили о случившемся?

– Да. Когда я проснулась, поняла, что Валерьяна нет, а на площадке происходит какая-то нездоровая суета. Открыла дверь и обнаружила Вилли, ждавшего под дверью, ну и следственную группу. Меня сразу же и опросили под протокол. Так что да, я в курсе случившегося преступления, – оповестила Муза Павловна и предложила самым решительным тоном: – Вот что, Глашенька, приходите-ка вы прямо сейчас ко мне, я вас чаем напою, угощу пирожками, которые специально для вас напекла. Постараемся исцелить и восстановить ваше душевное равновесие.

– Ну, раз и пирожки специально для меня, то бегу, – улыбнулась Глаша.

Честно говоря, когда Аглая набирала номер соседки, она рассчитывала и надеялась получить именно приглашение от Музы Павловны, а не просто разговор по телефону.

В семье Аглаи царили по-настоящему тёплые, близкие, наполненные любовью и искренней заботой отношения, когда все друг за друга и с бедами и проблемами никто и никогда не остаётся один на один, а против них встают горой все вместе.

Привыкшая к такому единению, Глаша сейчас испытывала потребность, просто жизненную необходимость в сочувствии, в искренней душевной поддержке, может, даже, чтобы её пожалели, потому что как бы она ни хорохорилась и ни бодрилась, но на душе было ужасно погано и так тошно,