Шарлотта Морель - Мария Лоди

— Но здесь так весело, — попыталась возразить Илла.

Шарлотта поспешно покинула кафе, унося с собой свою печаль. Обманутые надежды оказались тяжкой ношей.

Тома! В надежде встретить его она направилась к его бывшему издательству и стала прохаживаться под его окнами, но они были занавешены, и свет не горел. Габен и Илла молча следовали за Шарлоттой, стараясь разгадать причину ее поведения.

Она готова была отдать жизнь, лишь бы встретить Тома. Ей хотелось, чтобы он был здесь. Высокий, с черными вьющимися волосами, демонстративно независимый однорукий человек. Тома! Как я хочу, чтобы ты оказался рядом со мной!

В следующее воскресенье, когда Шарлотта была в Жувизи, у Луизы начались схватки. Роды были длительными и трудными. Родилась девочка. Шарлотта боялась, что боль напомнит Луизе о ее любви к Этьену, и она выкрикнет его имя, но быстро успокоилась, узнав, что Луиза произнесла только имя Жана. Она так громко звала Жана, что все, кто находился в соседней комнате, были удивлены. Шарлотта вместе с матерью находилась возле Луизы с субботнего вечера, и теперь она в изнеможении упала в кресло. Ей очень хотелось взглянуть на ребенка — дочь Этьена и ее сестры Луизы. Акушерка считала, что, несмотря на преждевременные роды — ребенок родился семимесячным, — дитя выглядит замечательно.

Луиза звала Жана! Шарлотта поняла, как серьезно думала ее сестра о Жане после его смерти, как идеализировала она никогда не существовавшую любовь, превращая в реальность несостоявшееся супружество. Поэтому Шарлотта сделала вывод, что в дальнейшем воспоминания о связи между Этьеном и Луизой будут забыты. Обращение Луизы к памяти «мужа» глубоко всех тронуло, и в конце концов даже она сама стала сомневаться в том, была ли связь с Этьеном на самом деле.

Ребенка назвали Жанной. Жанна Дюро де Бойн — такое огромное имя для такой крохи. Шарлотта долго стояла и смотрела на новорожденную, мечтая иметь такого же ребенка. Ребенка от Тома.

Если Тома вернется к ней, они еще смогут иметь ребенка. В душе Шарлотты опять проснулась надежда, которая настолько заполнила ее, что не давала ни о чем другом думать. Ей нужно немедленно вернуться в Париж. Она почти убедила себя в том, что именно в этот день Тома появится у нее дома.

С вокзала Шарлотта отправилась домой пешком, повинуясь неожиданно возникшему желанию побродить по улицам. Чем дольше она будет идти, тем дольше в ней будет жить надежда.

Наконец она поднялась на свой этаж и открыла ключом дверь. Когда она вошла, прислушиваясь к тишине пустой квартиры, появилась Анник.

— Мадам уже вернулась! Я не ожидала мадам так рано. Мадам часто остается ночевать в деревне. Что желает мадам на обед?

— Никто не приходил? — спросила Шарлотта.

— О, Господи, я никого не видела, мадам.

«Я не могу оставаться здесь одна, — подумала Шарлотта. — Только не здесь и не сегодня вечером». Она начинала ненавидеть эту квартиру, ставшую похожей на печальный склеп.

Страх остаться одной заставил ее подняться к Габену. Габен и Илла были дома, но к ним зашел их сосед, Фредерик, чтобы поболтать и выпить чашечку кофе.

В последнее время между Фредериком и Габеном возникла дружба, которую нельзя было объяснить только тем, что Габен был братом Шарлотты. Молодые люди нашли много общего и вместе наслаждались радостями своей бедной студенческой жизни.

Разделявшие их тесные комнатки тонкие перегородки имели условное значение, и друзья часто оставляли двери открытыми, тем более что это позволяло получать дополнительно немного тепла от печки соседа. Картины Габена были сложены горой почти до потолка в узкой прихожей, и это всегда вызывало ворчание уборщицы.

Часто Илла готовила на всех троих. Чтобы согреться, они усаживались вокруг печки, выпивали по чашке супа и мужчины выкуривали трубку.

В тот вечер все они были дома и ели тушеное мясо, запивая его красным вином. Когда Шарлотта вошла, зардевшийся Фредерик поднялся со своего места. Они давно не сталкивались так близко. Со времени устройства в колледж его волосы опять отросли. Он больше не приносил свои кудри в жертву таким условностям, как занимаемое положение. Он опять стал носить свой зеленоватый жакет, знакомую всем полосатую рубашку с расстегнутым воротом и постепенно снова превратился в типичного обитателя Латинского квартала.

Шарлотта дружески протянула ему руку. Ее пригласили за стол, она села и взяла предложенную чашку кофе. Прерванная беседа возобновилась.

Нервы Шарлотты были напряжены. Под напускным спокойствием скрывался целый клубок переживаний. В таком состоянии она находилась уже несколько дней. Посидев немного с братом и его друзьями, она собиралась уйти, чтобы побыть одной.

На сундуке стояла новая большая картина Габена — натюрморт, на котором были изображены большой медный чайник, вилок капусты и кувшин. Зелень капусты и желтизна чайника резко контрастировали с бледно-зеленым фоном.

— Хорошая картина, — сказала Шарлотта.

— Нет, — возразил Габен, — плохая.

— Я так не думаю.

— А я думаю, — ответил резко Габен.

В его словах слышалась печальная уверенность человека, пережившего творческую неудачу. Шарлотта с тревогой взглянула не брата. С ней тоже случалось такое, когда она заканчивала свою работу и вместо Удовлетворения чувствовала только глубокую печаль. Но было же время, когда Габен делал успехи в живописи!

Теперь он стал старше, и будущее его было неопределенным. Никто не хотел покупать его картины, и перед молодым художником встал вопрос: «А есть ли у меня талант?»

Шарлотта понимала его сомнения. Ее тоже охватывала тревога, когда она задумывалась о том, какие способности надо иметь, чтобы смело посвятить свою жизнь искусству. Есть ли у Габена такие способности и имеет ли он право рисковать своим собственным будущим и будущим Иллы?

Слова Габена нарушили было атмосферу безмятежного спокойствия, однако через несколько минут все вернулось в прежнее русло, и он продолжил уже другим тоном.

— Мне не следовало делать этот фон зеленым. Я пытался… не знаю, как правильно сказать… выразить идею посредством живописи или, возможно, с помощью живописи вызвать эмоциональную ответную реакцию.

Габен помолчал немного, затем добавил:

— Мне хочется смеяться над всеми этими так называемыми преуспевающими художниками. Я не говорю о рядовых академиках живописи, которые создают свои полотна так, будто штампуют поддельные монеты. Их картины мертвы, хотя они и не догадываются об этом. Я говорю о других, новых фанатиках цвета и света, которые наносят на холст сразу все оттенки радуги. Они что, разлагают свет под микроскопом? Очень передовой метод!