В землю Ханаанскую - Георг Мориц Эберс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
XIV
Сильно встревоженная и измученная этими мыслями, Мирьям решилась, наконец, отправиться домой, но прежде чем переступить порог, она снова стала прислушиваться.
Осия должен ехать оттуда.
Но не слышно было ничего, кроме шагов часовых да команды Гура, обходившего лагерь с вооруженным отрядом.
Ночь была теплая и звездная; так приятно посидеть еще под сикоморою и позабыться хотя на время в сладких мечтах. Скамейка под деревом стояла пустая. Мирьям направилась в последний раз к любимому месту, с которым ей завтра утром придется расстаться навсегда.
Но не успела еще она дойти до дерева, как вдруг остановилась и прижала руку к сердцу. Послышался топот копыт, и, она не ошибалась, топот слышался с севера.
Неужели это фараон со своими колесницами? Не следует ли позвать на помощь, разбудить мужчин? Или, быть может, приближается тот, кого она так нетерпеливо ждала? Да, да, да! Это топот копыт одного коня, и едет один всадник; затем в палатках послышался говор, залаяли собаки, раздались голоса, оклики, а всадник приближался все более и более.
То был Осия, она знала это наверно! То, что он один ехал верхом ночью и сумел освободиться от цепей, приковавших его к фараону и к его товарищам по оружию, было знаком его послушания! Любовь укрепила его волю и ускорила бег его коня. За все это он заслуживал награды, она не заставит его долго ждать, он успокоится в ее объятиях. Она знала, что Осия послушался ее зова и приехал к ней.
Вероятно, Осия хотел видеть ее, Мирьям, прежде отца, поселившегося в обширном доме своего внука Ефрема.
Но ведь в лагерь скоро не проедешь, задержки на каждом шагу. О, сколько мучительных минут прошло до тех пор, пока ей удалось увидеть всадника, который быстро соскочил с коня, а его проводник бросил поводья третьему, приехавшему вместе со всадником.
Это был Осия, — да это он!
Но его проводник — она тотчас узнала его и содрогнулась — это был Гур, несколько часов тому назад просивший ее руки.
И вот они стояли оба как раз в светлой полосе мерцающих звезд и огней смоляных светильников, горевших подле телег и домашней утвари, приготовленных к предстоящему путешествию.
Старый Гур был выше Осии на целую голову, и владелец стад держался так же прямо, как и египетский воин. Голоса обоих были звучны и приятны, но Мирьям более нравился голос ее возлюбленного. Но вот оба подошли уже так близко, что она могла слышать их разговор.
Гур сообщал новоприбывшему, что Моисей отправился на разведку, и Осия высказал по этому поводу большое сожаление, так как ему нужно было переговорить с вождем народа об очень важном предмете.
Тогда Гур сказал Осии, что ему следует выступить вместе с народом, так как Моисей присоединится к своим на пути; затем он указал новоприбывшему на дом Амминадава, где не было уже видно света, и Гур предложил всаднику провести остаток ночи под его кровлей, так как, вероятно, Осия не захочет беспокоить своего отца в такое позднее время.
Мирьям заметила, что ее друг медлил с ответом и все посматривал на окна женского помещения в доме Амминадава; она хорошо знала, кого он там искал и, не имея сил скрываться долее, она вышла из-под тени сикоморы и горячо приветствовала Осию.
Он также не мог скрыть радости, наполнившей его сердце при виде Мирьям. Гур видел, как они сначала молча подали друг другу руки и затем пророчица заговорила первая:
— Я знала, что ты приедешь! — воскликнула она.
Осия отвечал ей:
— Ты могла это легко предвидеть, как пророчица, тем более, что между голосами, призывавшими меня сюда, раздавался и твой.
Затем, помолчав немного, он продолжал:
— Я думал, что, кроме тебя, застану здесь и твоего брата, так как должен передать ему одно очень важное поручение, касающееся его и нашего народа. Я вижу, что вы все приготовились к выступлению, и мне очень жаль, но придется побеспокоить твоих старых друзей, чтобы предотвратить опасность, пока еще есть время.
— Что ты говоришь? — воскликнул Гур.
— Если Моисей настаивает на том, чтобы вести народ на Восток, то завтра прольется много бесполезной крови: я узнал в Танисе, что этамский отряд получил приказание не пропускать ни одного человека, а тем более такую бесчисленную массу, как наш народ. Я знаю заведывающего укреплениями и предводительствующего тамошними войсками: будет крайне неблагоразумно наткнуться на такого человека… Впрочем, мне надо поговорить с Моисеем, чтобы отвратить ужасное бедствие, пока еще не поздно.
— Мы вовсе не упустили этого из виду, — возразил Гур, — и вот, во избежание опасности, Моисей и предпринял сегодняшнюю разведку.
— Куда? — спросил Осия.
— О, это тайна вождей народа.
— К которым принадлежит мой отец.
— Конечно, я уже предлагал свести тебя к нему. Если он возьмет на себя посвятить тебя…
— Если же он не сможет этого исполнить, то будет молчать. Кто будет начальствовать завтра над народом?
— Я.
— Ты? — с удивлением спросил Осия.
— Ты удивляешься, — отвечал Гур, — смелости пастуха вести стадо, но Господь всех царствующих, на Которого мы уповаем, будет нашим вождем, а я только буду подчиняться ему.
— Я также уповаю на Бога, — сказал Осия, — и он, через Мирьям, призвал меня сюда. Теперь же мне дано важное поручение. Могу я видеть Моисея, пока еще не поздно?
— Ты слышал уже, что его нельзя видеть никому, даже и мне, до завтра, а может быть и до послезавтра. Не желаешь ли ты поговорить с Аароном?
— Он в стане?
— Нет, но мы ожидаем его возвращения до выступления народа, следовательно, через несколько часов.
— Имеет ли он власть в отсутствии Моисея решать важнейшие дела?
— Нет, он только говорит народу о том, что прикажет ему брат.
Тут воин, разочарованный, опустил глаза вниз и после короткого размышления обратился к Мирьям:
— Моисею Господь Бог Наш изъявляет свою волю, а тебе, девственной сестре великого вождя народа, Всевышний также ниспосылает…
— О, Осия! — воскликнула пророчица и, как бы умоляя его, протянула ему руки; но военачальник продолжал:
— Через тебя повелел Господь Бог мне явиться народу; через тебя повелел Он мне принять другое имя вместо данного отцом и матерью,
