Пророчества и иже с ними - Ольга Громыко

— Вкусные?

— С рыбой, — скривился правый. — Вечно она с рыбой печет. Видеть их уже не могу.

— Так попросил бы с чем другим.

— Сто раз уже просил. Потому и напекла.

— Ну, тогда скажи, что наконец распробовал и проникся. Пусть еще тащит, да побольше. Если что, я съем.

— Хм, — всерьез задумался напарник. — А ничего мысля!

— Да пребудет с вами милость богов, — поздоровался священнослужитель, останавливаясь на границе снега и проталины перед входом.

— Эй, — удивился счастливый обладатель пирожковой тещи, — ты не дайн Авмин!

— Нет, сын мой, — смиренно подтвердил гость, откидывая капюшон теплой зимней рясы. Незнакомец был молод, но породисто бородат и толстопуз. В руках он сжимал потрепанный, хорошо знакомый стражникам молитвенник, украшенный четырьмя изумрудами по углам. — Он заболел и попросил меня справить службу по покойному государю.

— Надеюсь, ничего серьезного? — искренне огорчился стражник.

Старого священнослужителя в народе любили, он умел найти слова утешения и ободрения для кого угодно, от разорившегося купца до убитой горем вдовы. У него на исповеди даже преступники покаянно рыдали и клялись больше никогда не нарушать закон — по крайней мере, в присутствии дайна.

— Все в руках божьих, — вздохнул бородач, перекрестил послушно склоненные головы и неспешно двинулся в глубь коридора.

На счастье Керрена, усыпальницу начинали заполнять от входа, и гроб с телом последнего правителя оказался почти в самом конце, в глубокой нише справа. По ее бокам теплились два масляных светильника — со смерти короля прошло всего четыре месяца. Через год оставят только одну плошку, как возле каждого из предков.

Маг покосился на стражников. Один продолжал охранять вход, зато второй, видно, от скуки, вполоборота приглядывал за гостем. Полумрак усыпальницы позволял стражу разобрать только силуэт в отблесках пламени (тут преимущество было на стороне оборотня: Керрен не только видел выражение его лица, но и слышал ровное — пока — дыхание). Однако если «дайн» поднимется с колен и полезет в гроб, им непременно заинтересуются.

Накладная борода нещадно щипала подбородок, фальшивый живот давил на настоящий. Маг пролистал молитвенник («свадебная», «покаянная», «очистительная», «для хорошего урожая», «в дорогу») и выбрал что-то вроде бы подходящее к случаю. По крайней мере, начиналось оно словами: «Храните, Всевышние, покой ушедших от нас во чрево земли…»

Стражнику вскоре наскучило монотонное бормотание, и он наконец-то отвернулся. Керрен тем временем дошел до слов «…ввергни смрадных тварей обратно в могилы…», и с ужасом понял, что это молитва для усмирения неспокойного кладбища. Но прерываться было поздно.

— «…пусть вытекут их глаза, отвалятся члены, а плоть станет прахом… — обреченно бубнил маг, осматривая крышку. Как и полагается — мраморная, тяжеленная, с шестью замками: по два с длинных сторон, по одному на коротких. Вот засада! Керрен надеялся, что крышку удастся просто сдвинуть. Конечно, замки, даже зачарованные, для опытного мага не преграда, но это займет время. И как подобраться к тем, что прижаты гробом к стенке ниши? — …и мракобесы уволокут поганого некроманта в преисподнюю…»

Оборотень запнулся и обозвал себя идиотом. На замки и украшения покойника наложены заклятия, но ведь маг не собирался ничего воровать. А прядь волос вполне можно вытащить и так.

Керрен сложил пальцы щепотью и начал медленно вдавливать ее в стенку гроба, примерно напротив головы покойного. Шло туго, серебристый мрамор, добытый в каменоломнях по соседству с антарным рудником, плохо поддавался чарам, но поддавался. Молитву пришлось оборвать: секундная утрата концентрации, и маг останется без руки — причем не сразу, а когда стражники вдоволь поизгаляются над неудачливым воришкой и «освободят» его с помощью меча.

Ага, прошел. Теперь хватка мрамора ощущалась только на запястье, пальцы уткнулись во что-то мягкое и рыхлое. Керрен осторожно расправил их, пощупал вдумчивей и подавил рвотный позыв. Ну авось рваться легко будет… Маг передвинул ладонь повыше и наконец ощутил под ней волосы. Ухватив сколько получилось, Керрен перевел дыхание и потянул руку обратно. Локоть вышел, половина предплечья, запястье…

Голова покойника ударилась о стенку гроба. Оборотень вздрогнул, хотя расслышать этот звук мог только он.

То, что стражника именно в этот момент угораздило обернуться, было чистейшей воды совпадением.

— Эй, ты чего там делаешь?!

Нервы оборотня, и так натянутые до предела, не выдержали. Вместо того чтобы сделать вид, будто потерял равновесие и уперся в гроб рукой или еще как-нибудь отбрехаться, Керрен ощерился и так рявкнул на стражников, что ноги сами отнесли их к стенке. По счастью, руку маг успел вытащить, из мрамора торчал только пучок волос. Оборотень чиркнул по ним когтем, сунул добычу за пазуху и звериным, с колен, прыжком вскочил на гроб. Не глядя залепил вдоль коридора пульсаром и скорей запечатал нишу магическим щитом.

Тут же сработали все ловушки одновременно: проход затопила волна пламени, через миг погашенная обвальным градом. Пол покрылся ледяной коркой, над которой засвистели вылетающие из стен болты. Некоторые тюкались в щит, покрывая его трещинами — заговоренные, чтоб их! Судя по непрерывной ругани стражи, она успела залечь раньше.

Что там еще заготовлено для волосяных воров, Керрен не узнал. Выхваченный из кармана артефакт раскалился в пальцах — ох, не хотелось его тратить, да выбора нет, лишь бы силы хватило! — из ниши брызнуло молочное сияние, и маг очутился в самом сердце приморских пещер. Поскорее выплел несколько формул, стирая след телепортации — хотя найти его среди магического беспредела, творящегося сейчас в усыпальнице, даже архимагу вряд ли по силам.

— Ну ты даешь! — выдохнул Тьен, терпеливо поджидавший друга на условном месте.

Керрен поглядел вниз и обнаружил, что по-прежнему сжимает гроб коленями.

— …И вся заготовленная, тщательно продуманная пропаганда, которая должна была воодушевить народ на борьбу, пошла к болотнику в омут! Теперь на слуху только дурацкая история с кражей королевского тела, к которой примешались выдумки о призраке, а повстанцы выставлены не то некромантами, не то просто идиотами.

— Нет, что вы, — фальшиво ободрил Дар. — На некромантов вы ничуть не похожи.

— А гроб? — поспешила сгладить неловкость я.

— Стоит у Керрена в подвале. Если наткнетесь, не вздумайте открывать! А то дух там действительно… витает.

— Тьен, помоги бадью выплеснуть! — донесся из-за двери голос стряпухи.

Одноглазый извинился и встал из-за стола. Дар проводил его задумчивым взглядом, повернулся ко мне и ревниво заявил:

— По-моему, этот тип за тобой ухлестывает.

— Чего?!

— Ага, вон как глаз строит!

— Чушь какая, он просто пытается меня подбодрить! И вообще, Тьен, кажется, благородного происхождения. Ему по этикету положено флиртовать с дамой.

— Ой-ой-ой, как мы его уже защищаем! Ринка, ты с кем споришь? Как будто я мало Виткиных женихов отвадил… в смысле перевидал! Терилла небось локти кусала, что из такой красавицы превратилась в жуткую старуху.

— У каждого возраста свои прелести, — слабо защищалась я.

— Во-во, и у двадцатипятилетнего их гораздо больше! Ты бы видела, как сладострастно он кусает яблоко, глядя на твою…

— Прекрати!

— …нижнюю прелесть, — увернувшись от вилки, невозмутимо закончил брат.

Швырнуть ложку я не успела: Тьен вернулся. В руке он по-прежнему сжимал яблоко, уже изгрызенное до весьма неприличного — после Даровых замечаний — вида.

Мужчина улыбнулся. Я, напротив, залилась краской и прилипла взглядом к тарелке.

— Что? — насторожился одноглазый.

— Н-н-ничего, — пробормотала я. — Хлебом поперхнулась, кхе-кхе.

Брат злорадно хихикал в салфетку, делая вид, что сморкается. Вот паршивец, наврал с три короба, а мне теперь в каждом Тьеновом жесте будет леший знает что мерещиться!

— А чего вилка на полу валяется? — Мужчина подобрал ее, удивленно повертел в пальцах и положил на край стола.

— Упала. Видно, гость к нам спешит, — нахально сказал Дар.

— И не один. — Тьен уже не стал садиться, задвинул свой стул и прошелся по комнате, нетерпеливо поглядывая в окна.

Мне пришлось быстренько доедать салат ложкой.

— Так тот парень оказался настоящим наследником?

— О да, самых что ни есть королевских кровей. А потом выяснилось, что замковый цирюльник хранит как реликвию целый мешочек королевских волос, по щепотке продавая желающим, и Керрена пришлось успокаивать всем подпольем.

Это королевских министров да членов Ковена трудно согнать в кучу: один выдает замуж дочь, другой хоронит тетю, у третьего подагра, а четвертому просто лень и он присылает на совет заместителя, тупого как пробка.