Бом Булинат. Индийские дневники - Александр Кашкаров

Скатившись по кривому спуску к другому пляжу, мы уселись в очередном кафе с намерением подкрепиться и найти комнату. Катя зашла в соседний магазин и купила себе очки, очень необходимые для поездок на мотоцикле. Занятие это у нее заняло почти столько же времени, сколько потребовалось для поисков жилья. Она выбирала пару очков и устраивала нам пытки, вопрошая, какие именно ей подходят больше, причем делала она это с таким видом, будто заведомо знала, что мы специально наврем.

Ковалам – это небольшая уютная гавань между скал, на одной из них расположился полосатый маяк. Повсюду кафешки, лавки и магазинчики сплошной стеной отрезают пляж от джунглей. Кругом полно туристов, в основном среднего возраста европейцев, все как-то уж слишком цивильно. Все это неприятно напомнило Южное Гоа, да и не так уж тут красиво! Арсений был вдвойне разочарован, потому что на днях собирался отметить здесь свой день рождения.

За чередой лавок начинались настоящие джунгли, тропический лес с высоченной растительностью, сквозь которую с трудом проникало солнце, стало заметно прохладнее и пахло цветами. Сквозь лес по искусственной насыпи шла сеть тропинок. Около затерянного индуистского храма повстречали крестьянина, он проводил нас к себе в жилище, второй этаж которого мы сняли за небольшую плату. Маленькая комнатка на крыше с окном, смотрящим в лес, где изредка среди буйства растительности можно было различить фигурку крестьянки в ярком сари или полуголого туземца с серпом.

Катя с Кашкетом устроили мне отличный день рождения. Для начала они вытурили меня из дома на пару часов. Это время я убил, катаясь на лежачей доске в прибрежных волнах. Вернувшись домой, я на сей раз был заперт в комнате на полчаса, по истечении которых мне завязали глаза и усадили на стул. Первое, что я увидел, когда снял повязку, был накрытый праздничный стол, водруженный прямо на крыше, а в моей тарелке лежали аккуратные сверточки с подарками. Вокруг мерцали свечи, а ровно над нами повисла огромная луна в обрамлении черных макушек кокосовых пальм. За общим весельем, танцами и задушевными разговорами подкралось утро, и крепкий сон объял наши тела. Естественно, в намеченный назавтра день отъезда мы никуда не уехали, я сгонял за пивком, и началось автопарти.

Ко дню рождения Арсения я с Катериной решил устроить фейерверк на пляже, для чего я, чрезмерным усилием воли поборов лень, в три часа дня отправился в Тривандрум покупать фейерверки и майонез.

Доехав до города, я припарковал мотоцикл и нанял рикшу. Для начала я попытался объяснить ему, что мне нужно купить. Про винный магазин он понял, про майонез я умолчал (вряд ли он знал, что это такое), сложнее было объяснить про фейерверки. Мне потребовалось все мое воображение и словарный запас, чтобы рикша понял про «fire rockets and small bombs for holydays»[66], пришлось даже рисовать ему салют и ракеты на пыльной мостовой. Наконец он закивал, заулыбался и даже сбегал к своим коллегам посоветоваться, что не очень обнадеживало, ибо нет более уступчивого народа, чем индусы, которые в любых обстоятельствах рады согласиться с кем угодно и с чем угодно.

Первым делом заехали в wine shop, где я купил «Олд Монк» и бутылку портвейна. После чего рикша долго петлял по городу, останавливался и спрашивал что-то на тамили у своих соплеменников, а спустя полчаса на языке жестов объяснил мне, что надо ехать в другой город – ракеты в Тривандруме не продают.

Это новость меня насторожила, но я согласился, и мы поехали в город, который назывался Пумба. Через несколько минут, я попросил его остановиться, вышел и еще раз спросил у него, правильно ли он меня понял, вновь нарисовав салют, петарды, ракеты (нарисовал очень доступно и правдоподобно). Рикша кивал в ответ, но улыбался реже – это настораживало еще больше.

Рикша мчал меня вдоль длинных бетонных заборов, от этого сомнения только усиливались, но оставалась надежда, что меня везут на пиротехнический завод. Мы остановились у КПП, рядом с которым стояла чуть ли не рота солдат, выряженных в парадного вида форму. Рикша высунулся, что-то пробормотал офицеру и надолго замолк. Офицер подошел ближе, заглянул в кабинку, увидел меня, улыбнулся, поздоровался и вежливо попросил паспорт. Не успел я открыть рот, как офицер что-то крикнул солдатам, и те стали подымать шлагбаум, под который юркнула трехколесная повозка вместе со мной. Сомнений не оставалось – белые казенные дома, эшелоны вагонов, высокое здание с национальным флагом и эмблемой, на которой изображены ракета, щит и автомат. Меня завезли в ракетную часть. Идиотизм, конечно.

Всю дорогу рикша молчал и слушал меня, говорил я ему на русском и исключительно матом. Он меня понимал. После того, как я выговорился на русском, сказал ему на английском всего одно слово: «Comeback».

На трассe

Непонятливость рикши не имела предела, вместо того, чтобы отвезти меня назад к мотоциклу, он привез меня к железнодорожному вокзалу. Терпение мое лопнуло – два часа впустую. В течение десяти минут я тщетно пытался объяснить рикше, чтобы он отвез меня обратно, «туда, где меня в первый раз увидел». Он не понимал, он не знал английского, он ничего не знал. Тогда я нашел двух молодых ребят, которые знали английский и тамили (похоже, это единственное наречие, которым владел рикша) и попросил их перевести ему буквально следующее: «Хочу, чтобы он отвез меня туда, где я в первый раз сел в его гребанную повозку!». Ему перевели, выслушали ответ и, выслушав, расхохотались. Рикша не помнил. Я чуть было не удушил его на вокзальной площади. Мне пришлось садиться опять в эту чертову конструкцию и указывать руками, в какую сторону ехать.

После продолжительной и однообразной дороги, насыщенный бурной растительностью, штат Керала начал постепенно таять в рыжей сухости Тамил Наду. Мимо замелькали грязные придорожные поселения, а наша кавалькада все дольше задерживала на себе взгляды изумленного населения. Мы вновь ощущали, как углубляемся в чуждый всему европейскому, неспешный мир индийской действительности.

Проехали сорок семь километров. Справа, по противоположной стороне дороги, ведут стадо буйволов, их головы крепко перевязаны между собой за рога. Всем скопом, не в силах разбежаться по отдельности, они жмутся к обочине. Позади них бегает погонщик и что есть мочи лупит их бамбуковой палкой. За горбами буйволов мелькает надпись «Entrance Tamil Nadu»[67]. Это граница штатов Керала и Тамил Наду, об этом также напоминает заброшенный и поросший лианами шлагбаум.

До Каниякумари двадцать шесть километров. Начался мелкий, почти незаметный дождь, хотя на небе, вопреки всем законам природы, ни одного облачка.