Зеленый рыцарь - Айрис Мердок

— Возьми это, — велел он, — спрячь под куртку и иди домой, прогуляйся. Запомни, ты никогда здесь не был.

Лукас вновь опустился на колени возле упавшего мужчины.

Углубившись в темные заросли, Клемент бежал наугад, спотыкаясь и тихо постанывая, и наконец оказался на освещенной фонарями тихой и пустынной улице. Пробежав еще немного, он снизил скорость, а потом перешел на шаг и, оглядываясь по сторонам, попытался понять, в каком же районе Лондона он находится. В конце концов стали попадаться знакомые и уже менее пустынные улицы, он быстро шагал вперед, держа что-то под курткой и поглядывая на припозднившихся встречных прохожих: мужчин в смокингах, смеющихся девушек, зловещих одиноких типов, хранящих ужасные секреты, — одним из них отныне и навеки должен был стать он сам. Начался дождь, но Клемент забыл где-то свой зонт. Такси он взять не осмелился. Добравшись-таки до своего дома, он, спотыкаясь, поднялся по лестнице. Войдя в квартиру и включив все возможные светильники, Клемент вытащил из-под куртки тяжелый предмет и взглянул на него, потом отнес на кухню и вымыл. Во время всей этой ночной прогулки его голова работала на удивление ясно, весь хмель давно выветрился. Клемент подумал, что теперь, должно быть, так и просидит всю ночь с открытым ртом, изумленно тараща глаза и пытаясь осмыслить это ужасное событие. Но этого не произошло. Быстро сорвав с себя одежду, он выключил свет, плюхнулся на кровать, закрылся с головой одеялом и провалился в черную бездну сна.

Проснувшись на следующее утро, Клемент встал как ни в чем не бывало и раздвинул шторы. Сияло солнце. В соседнем саду ярко зеленели деревья, красиво и спокойно раскинувшие ветви с умытой листвой. Он распахнул окно, впустив в комнату свежий аромат роз.

«Какой же кошмарный сон мне приснился», — вдруг подумал он.

Но эту мысль тут же вытеснила другая, что этот кошмар был наяву, что все это произошло на самом деле.

«И что же мне теперь делать, как мне вообще жить дальше?»

Зайдя на кухню, он взглянул на лежащий возле раковины предмет. Клемент решил, что надо как-то избавиться от него, надо его спрятать. Он завернул предмет в бумагу и, положив в буфет, пошел одеваться.

«Лукас позвонит мне, — подумал он, но тут же отмел эту мысль. — Нет, он не станет звонить. Но что же случилось, что случилось с тем человеком? Что делал Лукас после того, как я ушел? Может быть, тот бедняга так и лежит там в кустах… Должен ли я пойти и все выяснить?»

В любом случае, Клемент понятия не имел, где, в каком именно заброшенном саду или парке произошло это ужасное событие. Но оно произошло, оно действительно случилось, и ничего уже не изменишь. Он обречен отныне жить с этим ужасом, навсегда скрыв в душе глубочайший и страшный, неизгладимый шрам. Но что же, собственно, произошло и что будет теперь с ним и с Лукасом? В каком-то туманном свете, возможно в зеленоватом сиянии светлячков, перед мысленным взором Клемента всплыло лицо того человека… Но это невозможно… Ведь он едва понял, что еще кто-то третий находится рядом. Зачем незнакомец притащился ночью в то дикое место? Кто он такой? Может, он следил за Лукасом или знал его? Что же все это означает? Клемент подумал:

«Несомненно одно — там не было никаких светлячков».

На мгновение его пронзила острейшая боль при мысли о том, во что теперь превратились его невинные детские воспоминания. И тут же мелькнула, поднявшись из мутных глубин потрясенного сознания, вторая побочная мысль: «Лукас хотел убить меня». Машинально заварив себе чай, Клемент сел возле телефона. Звонить Лукасу бессмысленно, он, конечно же, не подойдет к телефону. В любом случае, Клемент испытывал страх. Может, ему стоит заехать к Лукасу? Его ужаснула перспектива встречи с братом. Он попытался написать Лукасу письмо. Ничего не получилось. Он позвонил в театр, позвонил своему агенту, отменил все назначенные дела. Позвонила одна старая знакомая актриса, обратившись к нему за советом. Он посоветовал ей что-то вполне разумное. Время тянулось медленно. Клемент вновь заварил чай. Его руки дрожали. Он не мог даже думать о еде, ему не сиделось на месте, он тенью бродил по квартире. Нарушился ход его жизни, весь мир внезапно рассыпался в прах. У него мелькнула другая мысль: «Лукас вернулся домой и покончил с собой». Лукас часто заговаривал о самоубийстве, но Клемент не воспринимал его разговоры всерьез. А что, если мысль о самоубийстве Лукаса лишь казалась невероятной, и его намерения были вполне серьезными? Клементу вспомнился его сон о Граале, только то был вовсе не Грааль — то был потир с ядом, и ему предназначалось выпить отраву первым, а потом отдать Лукасу. Продолжая бродить по комнате, Клемент начал стонать и охать. Что, если Лукас ждет его прихода и покончит с собой, поняв, что брат уже не придет? Клемент набрал номер Лукаса и, дрожа, поднес трубку к уху. Никакого ответа. Еще ему подумалось, что если бы Лукас хотел убить его, а потом покончить с собой, то он мог бы сделать это совершенно спокойно в любое время в своем собственном доме. Зачем ему понадобилось устраивать такую драматическую сцену? А может, Лукас решился на самоубийство, но просто не хотел, чтобы это как-то связали с Клементом? Он продолжал вышагивать по комнате, то замедляя, то вдруг ускоряя шаги. Опустившись на кровать, он лег, пытаясь подавить внутреннюю дрожь и отрешиться от всех мыслей. Прошло много времени. Вдруг Клемент осознал, что продолжает тихо охать и причитать. Глаза его закрылись. В этот момент зазвонил телефон. Это была Луиза.

— Ох, Клемент, ты слышал, что случилось с бедным Лукасом?

— Нет, а в чем дело?

— Его ограбили, кто-то пытался украсть его бумажник… Он ударил этого негодяя, и теперь он в больнице, тот вор, а не Лукас. Какой же он смелый, правда? Его ведь могли убить. Все это сообщили в вечерних газетах.

Клемент поблагодарил Луизу за то, что она сообщила ему такую новость. Он опустился на стул, удержавшись от желания выйти и купить вечернюю газету. Он продолжал неподвижно сидеть, глубоко и взволнованно дыша. Очерненный клеветой, ужас происшедшего стал казаться еще более зловещим. Нет, это немыслимо, невероятно, непостижимо…

— Лукас безумен, — громко произнес Клемент и вспомнил, что кто-то уже высказывал однажды такое мнение.

Но даже сейчас, и особенно сейчас, он не думал, что Лукас на самом деле сошел с ума. Глаза Клемента наполнились слезами, их горячие ручейки обожгли щеки. Почему он плачет? Разве не принесло ему облегчения известие о том, что Лукас жив и, по-видимому, вполне контролирует ситуацию? Неужели ему хотелось узнать, что Лукас покончил с собой и лежит у себя в гостиной, возможно, возле стола, уже не видя, как заполняет комнату сумрак этого летнего вечера? Клемент вновь подумал, что надо бы съездить и повидаться с братом, но так и не решился. На него навалилась ужасная усталость. Позже, в тот же вечер, ему позвонил Беллами.

— Ты знаешь о Лукасе? — спросил он.

— Да, конечно.

— Разве он сообщил тебе, что собирается отсидеться в тайном месте? Мне казалось, тебя не было дома.

— Нет, этого не знаю. Я выходил.

— Он говорит, что покинет на время свой дом и снимет какую-нибудь тайную квартиру в Лондоне, чтобы избежать внимания прессы.

— Спасибо, что ты сообщил мне.

Дальнейшие новости о брате Клемент узнавал только от друзей и знакомых, пересказывающих ему сообщения из газет, сам Клемент в них даже не заглядывал.

В газетах описывался судебный процесс: обвинение в «чрезмерной жестокости», «неоправданных подозрениях», краткое похвальное упоминание о «смелых действиях» Лукаса в опасной ситуации. Далее следовало сообщение о том, что его «противник» умер, не приходя в сознание, и в итоге все это дело окончательно заглохло. Лукас продолжал упорно скрываться, порождая тем самым массу тревожных мыслей у искренних доброжелателей, считавших его членом «почти семейного круга».

— Почему это вообще могло произойти?

— Ты прекрасно понимаешь причину, — Голос Лукаса прозвучал холодно и решительно, — Почему Каин убил Авеля? Почему Ромул убил Рема? Мне всегда хотелось убить тебя, с того самого момента, как я узнал о твоем существовании. Давай не будем попусту тратить время на очевидные побуждения.

— Да, но побуждения не равносильны действиям… Не я виноват в том, что появился на этот свет… И я никогда не испытывал к тебе враждебных чувств, всегда делал то, что ты хотел, то есть всегда старался угодить тебе… Я отношусь к тебе с искренней симпатией, люблю тебя, ведь ты же мой брат.

— Несомненно, это твоя импульсивная натура побудила тебя произнести столь пустые слова, — заявил Лукас, — Гораздо более могущественные, более жестокие и более реальные силы, не сравнимые с твоим легковесным пустословием, предопределили причины того, не случившегося события. Отлично, теперь все прояснилось, и мы можем предать прошлое забвению.