Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

об Энго». Клинок запел, вырываясь из ножен, наполняясь моей яростью — вдоль его кромки заструились серебристые вихри.

Нирт только успел обернуться, услышав звон стали. Его глаза — всегда такие хитрые, всегда высчитывающие выгоду — расширились от внезапного ужаса.

— Нет! Я же… — его голос, обычно такой уверенный, теперь дрожал. — Я просто хотел жить!

Мой удар был одним чистым, отточенным движением. Сабля вспорола воздух с пронзительным свистом, оставляя после себя серебристый след, будто рассекая саму ткань реальности.

Его голова взлетела в воздух, вращаясь медленно, почти невесомо. Лицо сохранило последнее выражение — смесь ужаса и недоумения.

Тело ещё секунду висело в воздухе, затем рухнуло, как подкошенное дерево. Фонтан алой крови брызнул из шеи, капли падали на камень с тихим шлепком, как первые капли дождя перед бурей.

Я замер, тяжело дыша, чувствуя, как кровь сочится из моих ран, смешиваясь с потом. Тело Иваки в моей руке стало вдруг невыносимо тяжелым, на этот раз банально от того, что после резкого выброса всех оставшихся сил энергии хоть на что-то во мне не осталось ни капли.

Я медленно повернул голову, подсчитывая в уме потери, и каждая новая смерть впивалась в сознание как нож.

Арлен стоял, опираясь на Вика. Его нога ниже была вывернута под девяносто градусов к бедру. Судя по всему, он сломал ее, когда упал со щита.

У стены примостились двое других выживших:

Ульман, наш плотник, с перебинтованной головой — окровавленная повязка уже пропиталась насквозь. Его обычно уверенные руки теперь дрожали, когда он проверял заряд в арбалете. И Лис — старый толстый матрос, державшийся за ребра. Его лицо было серым от боли, но зубы сжаты в решительной гримасе.

Сигуб, еще не до конца отошедший от горячки боя, так неожиданно мной прерванного, парил чуть в стороне.

Я перевел взгляд на пол, где лежали те, кому не повезло. Четыре тела. Я не знал, но, наверное, когда Лиданга и Сигуб добрались до подножия лестницы и их атаковали Нирт и Кельвин, они банально отпустили тех, кого держали руками.

— Шесть… — я вслух произнес цифру, чувствуя, как она обжигает горло. — Из пятидесяти трех.

Тех, кто остался на «Небесном Золоте» и в лагере я автоматически тоже считал мертвыми. С учетом того, как атаковали нас преследователи, пощады к моим подчиненным снаружи Руин они тоже не испытывали.

Ну и Лислейна я, разумеется, тоже уже похоронил. Не буквально, разумеется, он скорее всего спасся, сдав меня с потрохами, и теперь ждал возвращения ударной группы снаружи Руин, раз я не увидел его в их рядах. Мысленно и в перспективе. Если, разумеется, я сумею каким-то чудом выжить в этой передряге.

А чтобы это сделать, нужно было избавиться от всего, что мешало двигаться дальше.

Я приземлился, опустил тело Иваки на пол, опустился на колени рядом с ним. Каменная крошка впиваясь в кожу сквозь порванные штаны.

Мои пальцы, покрытые засохшей кровью и копотью, дрожали, когда я осторожно поправил её волосы, пытаясь прикрыть ужасную рану. В полумраке зала её лицо казалось почти живым — губы, ещё сохранившие следы помады, были слегка приоткрыты, будто она собиралась что-то сказать.

— Прости, девочка… — прошептал я, ощущая, как в горле встаёт горячий ком. — Не могу… не могу взять тебя с собой.

Предательская слеза скатилась по щеке. Я резко вытер её плечом и поднялся, чувствуя, как старые раны ноют от напряжения.

Сигуб встал рядом.

— Заберём оставшихся. Быстро. — Мой голос звучал хрипло, но твёрдо. — Они уже на подходе.

Мы поспешили обратно к месту падения. Сигуб подлетел к Ульману и Лису, я — к Вику и Арлену.

— Нога… не держит… — сквозь зубы процедил последний, увидев меня. — Капитан… оставьте…

Я опустился перед ним.

— Никто никого не бросает, — я протянул ему правую руку. — Хватайся. Крепче.

Его пальцы, холодные и липкие от пота, схватили мое запястье. Я вцепился в ответ. Когда я поднял его, он сдержано застонал — открытый перелом был виден даже в полумраке, белая кость торчала из порванной кожи и мышц.

— Держись сам, — левую руку я протянул Вику.

Он впился в предплечье, покрытое кровью, с силой отчаяния.

Я оглядел нашу жалкую группу — шестеро израненных, едва держащихся на ногах людей.

Сверху послышался грохот выстрела, спустя мгновение пуля ударила о пол в нескольких метрах от меня. Хотя мы и оторвались, но ненадолго. Преследователи были уже близко.

— Вперёд, — скомандовал я, поднимаясь в воздух и ощущая, как бьют из глаз искры от боли в дважды простреленной руке.

Мы вновь полетели по подземному коридору, оставляя за собой кровавые следы на камнях.

— Капитан… — донесся снизу голос Арлена. — Спасибо… что не бросили…

Я только сильнее сжал его руку, не отвечая.

Спустя полминуты коридор сжался перед нами, словно каменная пасть, окончившись стеной с единственной дверью — точной копией той, что осталась позади. Массивные створки из черного камня, покрытые витиеватыми узорами.

Я опустился рядом с ними. Сигуб опустился рядом, ссаживая своих «пассажиров».

— Капитан… — прогудел он. — Мы не сможем…

Я резко развернулся, заставив его замолчать одним взглядом. В свете мерцающих золотых узоров его лицо казалось серым, осунувшимся, глаза — слишком большими, полными животного страха.

Вообще-то он был прав. Огромные двери наверху мы едва-едва открыли усилиями более чем тридцати матросов и семи Артефакторов. Вшестером мы не то, что открыть их, просто пошевелить бы не смогли.

Но останавливаться сейчас было уже поздно, как и давать преследователям бой.

— Отходите. Все.

— Капитан? — Вик нахмурился.

— Я сказал, ОТОЙДИТЕ!

Они отпрянули, волоча Арлена. Я остался один перед дверью, ощущая ее массивность всем телом.

Сабля «Сказание об Энго» лежала у меня в руке, холодная и надежная. Я провел пальцем по клинку, чувствуя едва заметные трещины — старые, залеченные вливаниями маны.

Прости, старый друг.

Я вдохнул глубоко — и выпустил ману.

Сначала сабля просто вспыхнула привычным голубым сиянием. Потом свет стал ярче, горячее. Лезвие затрепетало, как живое, и трещины на нем начали расширяться, заполняясь ослепительно-белым пламенем.

— Черт… — кто-то прошептал за моей спиной.

Боль пронзила руку — будто кто-то вгонял раскаленные иглы под кожу. Но я не останавливался.

Маны было МНОГО.

Слишком много.

Клинок завыл, как раненый зверь, и вдруг —

Ослепительный поток энергии ударил в дверь. Это не был прорыв на ранг Хроники, разумеется. Я просто уничтожил свой артефакт и вся мана в нем, накопившаяся в самом материале за годы использования, вырвалась в едином мощном потоке.

Единственное, что мне оставалось — это сдерживать эту энергию, чтобы произошел не