Портрет прекрасной принцессы - Вера Чиркова

— Господин судья, я, лорд Бераммонт ре Десмор, прошу разрешения выкупить жизнь осужденного на казнь плебея Тима Грегиса, — тем же высокомерным тоном заявляет Рамм, вновь заставляя мое сердце застыть в тревожном ожидании.

Разрешат или нет? Но если все-таки разрешат, клянусь, намну ему бока так, что мало не покажется.

— Решение принято, — быстренько обменявшись с коллегами парой фраз, объявляет судья, — пусть осужденный просит милости духов. Если куст духов даст знак, ему будет предоставлен выбор.

«Как это, куст — и вдруг даст знак?» — едва не закричал я от неожиданности решения, но оглянулся на Рамма и снова смолчал. Уж слишком резко побелело и несчастно скривилось лицо лорда, сразу растеряв все высокомерие и холодную невозмутимость. Без слов ясно, что на такой вердикт он никак не рассчитывал.

Ну и что теперь делать мне?

— Плебей Тим Грегис, подойди к кусту духов и дотронься рукой. Духи дадут тебе ответ, — так же бесцветно сообщил судья.

Очень понятная инструкция, доходчивей не бывает, скептически ухмыльнулся я и протянул к веточкам руку. А зачем мне подходить, если я и не отходил? Не в том я сейчас состоянии, чтоб бегать по комнате, как таракан.

Куст все так же хотел пить, и тут уж я не выдержал. Ну действительно, какое теперь имеет значение, молчу я или разговариваю, если через пару дней меня казнят? Или уже через пару часов?!

— Вы кустик полейте сначала, а потом требуйте, чтоб он ответы давал, — с вызовом объявляю судьям, и в комнате водворяется прямо-таки мертвая тишина.

— Почему ты считаешь, что куст духов нужно полить? — Первый раз за все время в голосе судьи слышатся отголоски каких-то эмоций.

Понять бы еще, каких именно. То ли изумление, то ли недоверие, а может, и недовольство. Нет в нем только удивления моей неожиданно проснувшейся способностью к общению. При помощи речи. Ну и ладно, мне еще и лучше, если они не станут выяснять, почему раньше не хотел с ними говорить.

— Я ничего не считаю, он сам сказал.

После моего объяснения судьи молчали всего секунды три, потом один дернул за шнурок, и вскоре в зал вошел тот самый чиновник, который устроил нам внеочередное судилище.

— Принеси кувшин воды для куста духов.

Чиновник ничем не выразил своего удивления, это сделала его спина. Изогнувшаяся так красноречиво, что все вокруг должны были вместе с кустом высохнуть со стыда, что посмели отрывать человека от важного дела. Из-за какого-то кувшина с водой.

А вот это уже интересная мысль. Если кустик и в самом деле такой всемогущий, то почему у судейского чиновника хватает наглости считать его желания чем-то несущественным? Ведь если посмотреть на дело с другой стороны, если нет причины опасаться наказания, значит, есть возможность поворачивать правосудие в ту сторону, в какую выгодно. Кому? Да кому угодно, если он осведомлен об этом обстоятельстве.

— Вот вода. — Отдав мне кувшин, чиновник вовсе не спешит скрываться за дверью.

И я его вполне понимаю, мне и самому интересно, случится что-либо после того, как куст получит свой полив, или не случится?

Бережно прижимая к себе кувшин обмотанными тряпьем ладонями, я наклонил горлышко и тонкой струйкой принялся лить воду на пересохшую землю. В голове откуда-то появилось твердое убеждение, что выливать все сразу нельзя. Вода просто протечет между уплотнившихся комьев, и внутри они останутся такими же сухими.

Я лил и лил, и все присутствующие, затаив дыхание, следили за этим простым действом. Наконец вода закончилась, и я осторожно прикоснулся к стволику. Ну ты, зеленый друг, доволен или нет?

Наверное, доволен, потому что желание заниматься цветоводством как-то резко иссякло в моей душе. Жаль только, что никакого знака я так и не увидел.

— О духи! Магистр! Взгляните!

Куда взглянуть?! Что они там все разглядели такое, чего никак не могу заметить я?

— Да, это знак. — Вскочившие со своих мест судьи прилепились к решетке со своей стороны, еще больше став похожими на запертых в камере преступников. Которым по случаю праздника принесли кашу с мясом и сейчас раскладывают по мискам.

И в тот самый момент, когда я был готов признать себя слепым, а всех остальных фальсификаторами, я наконец увидел. На конце веточки, обращенной в сторону судей, лопнула неизвестно когда набухшая почка, и новый листик, бледный и полупрозрачный, выворачивался из нее, подрастая и выпрямляясь на глазах.

— Плебей Тим Грегис, по воле духов тебе даруется возможность заменить смертную казнь одним из двух наказаний по своему выбору.

— Выбирай меня, — ударил в спину тихий шепот Рамма, но я сделал вид, что ничего не расслышал.

Мне пока еще не озвучили второе предложение.

— Ты можешь навсегда остаться с лордом Бераммонтом ре Десмором, и тогда лорд получит полное право распоряжаться тобой по своему усмотрению. Или поступить под защиту Зеленого монастыря на тех же условиях. На решение одна минута.

Судьи вновь важно застыли в своих креслах, сзади отчаянно сопел Рамм, а меня разобрал нервный смех. Хорош выбор, либо признать себя рабом лорда, либо вечным монахом. Ну вот почему у них нет третьего варианта? Хотя нет, я просто забыл, третий вариант мне зачитали немного раньше. Ну и о чем я тогда так долго думаю? Рамм явно мечтает загладить свою вину и сделает все, чего я ни потребую. Вот только ни общаться с ним, ни требовать даже самой малости мне почему-то абсолютно не хочется. А значит, на самом деле никакого выбора нет.

— Я выбираю монастырь.

Тихий отчаянный стон донесся из-за спины, но я и не подумал оборачиваться. Зачем? За свои решения я привык платить сам.

Любопытный чиновник, так и не решившийся уйти, распахнул передо мной неприметную дверь в боковой стене, которую я до этого времени считал дверцей шкафа. За дверцей, тотчас захлопнувшейся за нами, оказался длинный коридор, освещенный масляными лампами. Вот только горело в них что-то другое, да и знакомого запаха совершенно не чувствовалось. Откуда расторопный чиновник взял тележку, в каких перевозят немощных и больных, я не заметил, но, когда ее приглашающе подвинули к моим ногам, отказываться не стал.

Парень докатил меня до черного входа и помог сначала сойти по ступеням, а потом взобраться в коляску, запряженную холеными лошадьми.

Надо же, и колясочку наготове тут держат, хмыкнул я про себя, наблюдая, как чиновник снимает мантию и прячет в ящик под кучерским сиденьем. Наверняка многим подсудимым приходится делать нелегкий выбор, иначе не стали бы северяне, относящиеся к животным и растениям несколько более трепетно, чем жители моего королевства, мучить лошадок ожиданием.