Записки прохожего - Михаил Тапин

некая вывеска, то сейчас её не было. На стене был менее пыльный прямоугольник и четыре дырки по его углам. Захожу в дверь, одна большая комната, два окна, три стола, шкафы, табачный дым, типичный ментовский опорник. За левым столом сидит полицейский в форме. Или это жандарм? А, без разницы. Напротив него сидит Пьер, рядом на полу его саквояж и мой дипломат. В углу у окна, сидит гражданский, с неприятным взглядом.

— Бонджорно сеньоры. Мне кивают.

Мент осторожно берет со стола мой паспорт и сличает фотографию.

Говорит: — Ну вот же он, никуда не потерялся. Пьер, а вы похожи.

— Мишель, где ты был? — говорит Пьер слабым голосом. — Я тут всех на уши поставил, думал всё.

— Не поверишь, отстал от поезда. Выхожу на середину комнаты и начинаю рассказ с бешеной жестикуляцией, обращаясь сразу ко всем присутствующим: — Мы немного выпили в купе поезда и Пьер уснул, а мне не спалось. И в Страсбурге на стоянке я вышел на перрон покурить и поразмять копыта. Ну и завернул за угол по делу, а там ко мне пристали трое каких-то наркоманов. Что-то каркали на немецком, а один все тыкал в меня шприцом. Ну я одному заехал между ног, коленом, шприц всадил в задницу, этому, носителю шприца, а третий получил локтем в подбородок. Так они и остались там отдыхать у стеночки, но поезд уже ушел. Представляете? Поезд только что ушел, я увидел только его красные фонарики вдали. Но, имея деньги можно добиться многого и за пятьсот долларов местный таксист согласился меня подвезти до Парижа.

— А догнать поезд не пытались? — угрюмо спросил полицейский.

— Да как его догонишь, автострады редко пересекаются с железной дорогой, потом таксист сказал, что знает короткую дорогу до Парижа. Мы и правда быстро доехали. Если бы не странный ажиотаж в самом городе, то приехали бы ещё раньше.

Полицейский щелкнул пальцами, откинулся на спинку стула и уставился в потолок стеклянным взглядом, видимо не мог поймать ускользающую мысль.

Окаменелое нечто у окна ожило и вперив тяжелый взгляд в Пьера спросило:

— Где мальчик, куда ты дел мальчика, Пьер?

— Какой мальчик? — прикинулся ветошью Пьер.

— Сынок банкира.

Пьер хлопает себя ладонью по лбу:

— Ах этот! Дело о пропавшем мальчике закрыто, он найден и передан на руки родителям в Праге.

И уставился на визави, невинными глазами.

Мужик звонко хлопнул кулаком по ладони, вскочил и бормоча фак, фак, факин ю фак, выбежал за дверь, на улицу.

— По-моему, он всех нас сейчас тяжко оскорбил. Сказал я и выдохнул в сторону полицейского. Тот замахал руками и заорал:

— Вы два конченых минуса, только и делаете что нарушаете общественный порядок, — бросает в меня моим же паспортом и уже очень громко:

— Воон! Проваливайте чёртовы клоуны и побыстрее, пока я не передумал!

Поднимаем дипломат и саквояж и выходим на улицу. Есть и во французском языке непереводимая игра слов, которую не понять сходу, если ты не француз.

— Пьер, а почему официр назвал нас «минусами»?

— Ну, это не минус в смысле знака… если перевести на русский… придурки… точнее не переведешь.

— Эй, такси! Давай сюда, кататься поедем.

Пьер назвал адрес и мы погрузились на заднее сиденье. Пока я праздно пялился в окно на Париж, сыщик гундосил в уши водителю, направляя того правильным путем. Здаеца мне, что Пьер весьма нудный тип, ни разу не видел, чтобы он смеялся. Ведь по идее, французы должны быть легкомысленны. Ах да, он же не француз. Даже мне удается отыгрывать итальянца гораздо лучше.

Приехали мы на городскую квартиру. Он снимал весь третий этаж в домишке невнятной архитектуры на улице Дезире Шартон. Четыре комнаты, ванна, туалет маленькая кухня с холодильником и газовой плитой. В холодильнике три бутылки минералки и все.

Сбоку от парадного в трех этажку имелись кованые ворота, на дворике под навесом стоял серый Рено, похожий на Москвич ИЖ Комби, и Фольксваген Жук.

— Твоё точило? — киваю на жука.

— Рено мой, жук мадам Лемонж со второго этажа, — просветил меня Пьер. — Мне срочно нужно в ванну, принять душ, ты может первый пойдешь?

— Мне без надобности, мертвые не потеют, — зловеще ухмыльнулся я.

Пьер шумно сглотнул и скрылся за дверью ванной.

А пока то да сё, извлекаю три полных баула и два пустых с надписью Пьер и бросаю это все под стену возле дивана, в зале. Иду на кухню, достаю коньяк, шоколад, припиваю, закуриваю. Шарман.

В дверь начинают стучать, открываю. Француженка, в халатике, тощенькая, лет сорок, помятенькая, но если накрасить, то и ещё очень ничего.

— Кто здесь топочет как стадо безумных бегемотов, вы кто и где Пьер?

— Бонджорно, сеньора. Пьер сейчас в ванной, но скоро освободится.

— Мне надо убедиться, что с ним все в порядке!

Она решительно проходит мимо меня и распахивает дверь в ванную. С удивлением осматриваю дверь, нет даже признаков простого шпингалета, магнитная присоска и все. Ммда. Пьер лежит в ванне в облаке пены, на поверхности плавают только ноздри.

— Пгер, шагман?

Пьер поднимает голову, протирает глаза.

— Люсьен, шарман бля, такой ля шарман, что ты себе и не представляешь… — и снова погружается.

Прикрываю дверь в ванную, Люсьен смотрит на меня и спрашивает: — Вы братья? Очень похожи.

— Си сеньора, троюродные, у русских это довольно близкая родня.

— Ох уж эти русские, вы больше похожи на итальянца.

Жестом фокусника достаю из-за спины коробку швейцарского шоколада и протягиваю ей.

— Сеньора презенто ди Швейцария, в честь нашего возвращения из дальних странствий.

Стараюсь приветливо улыбаться, Люсьен тоже улыбается, принимает презенто и пытается зазвать меня на чашечку кофе. Ссылаюсь на то, что с только с дороги и может как-нибудь потом.

Люсьен уходит, Пьер выходит из ванной, выпиваем по фужеру коньяка, курим и говорим о разном. Поясняю, что его вещи лежат в комнате, он пытается куда-то дозвониться по телефону, там никто не отвечает. Затем переодеваемся и идем на обед в летний ресторан. Обедаем неспешно, подзываю разносчика газет, он вопит про утреннюю сенсацию.

Некоторое время читаем, у меня получается дочитать статью только с третьего раза, ржу не могу и Макс тоже, сыщик читает и с подозрением смотрит на меня:

— То-то смотрю, все вокруг какие-то вздрюченные, а тут вон оно что.

Не выдерживаю, отбрасываю газету и хохочу в голос.

— Так это все твоих рук дело?

— Ох, ну что тебе об этом, всхлипываю я. Многия знания — многия печали. Ну что тебе с моего ответа?

— Ясно, ты уже ответил.

Суть статьи