Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов

сами собой, а потом, чтобы не задохнуться, он кашлял и глотал отвратительный настой, захлёбывался и пускал пузыри из носа. Отчаяние придало силы и вернула, хотя бы ненадолго, зрение и слух. Ланс находился в комнате с белёными стенами и ярко горящими свечами. Очертания мебели и прочей утвари расплывались, но окаймлённое седой бородой лицо — морщины на лбу, припухшие веки и бородавка на верхней губе — он разглядел хорошо.

— Спать! — приказал незнакомец.

Глаза менестреля закрылись, и он погрузился в глубокий ровный сон. Впервые с начала болезни без призраков прошлого и сказочных чудовищ.

Открыл глаза он, по-видимому, ночью. В комнате царил полумрак, разгоняемый светом огарка. В ногах кровати сидел Регнар и дремал, склонив голову на грудь. Какое-то время Ланс рассматривал его, пытаясь одновременно сообразить — где же он очутился. Маг-музыкант выглядел усталым. Половина кружевного воротника пряталась под бархатный камзол, а вторая — торчала наружу. Впрочем, за ним это и раньше водилось. Из трёх друзей Регнар был самым рассеянным и нуждался в постоянном присмотре со стороны слуг, но так и не удосужился обзавестись надёжным и поверенным помощником. Даже когда служил придворным магом и в деньгах, можно сказать, купался. Ну, по сравнению с Коэлом, уж точно, поскольку жалование капитана стражи ни в какое сравнение не шло с суммами, которые получал повелитель дворцового оркестра. Хорошо бы Регнару жениться. Может, хоть супруга будет проверять — все ли «зербинки» у него застёгнуты и не остались ли пятна от подливы на манжетах. Только как ему теперь быть? Он ищет Анне, а она — жена Ланса перед Вседержителем. Дворянину, чтобы испросить развод у Церкви, нужно очень постараться. Неизвестно, подействует ли довод «Я хочу, чтобы моя жена сочеталась браком с моим другом…» на епископский совет Аркайла…

В этот миг, словно почувствовав на себе взгляд, Регнар открыл глаза. Встрепенулся, вскочил, едва не опрокинув маленький стол, заставленный чашками и бутылочками.

— Тихо-тихо… — зачастил он почему-то шёпотом. — Не разговаривай, тебе нельзя…

«Почему это? — удивился менестрель. — Разве у меня что-то с горлом…»

Тем временем Регнар схватил глиняную плошку, помешал в ней ложечкой и поднёс к губам Ланса.

— Выпей, пожалуйста.

«Они как сговорились все… И опять будет какая-то неимоверно горькая дрянь. Но ведь и не поделаешь ничего…» Ощущая, что слаб, как младенец, альт Грегор даже не пытался сопротивляться. Всё равно напоят, ещё и будут язвить — великий менестрель боится принимать лекарство. На удивление, питьё оказалось не горьким. В нём угадывался вкус мёда, мяты, ромашки… Под одобрительное бурчание Регнара Ланс выпил с жадностью одну за другой три чашки. Не известно по какой причине — возможно, и правда, устал глотать? — накатила сонливость.

— Отдыхай, — будто догадался Регнар.

Ланс с удовольствием последовал его совету.

Следующее пробуждение пришлось на ясный день. Через плотные занавеси на окне пробивался солнечный луч, подобный отточенному клинку. В его прозрачной жёлтой утробе плясали пылинки.

Регнара на месте не было, но стол с лекарскими снадобьями стоял там же, где и в первый раз.

Глава 3

Ч. 2

Менестрель поискал глазами «ночную вазу». Возможно, за время болезни он ходил под себя, но пора и честь знать. Неприлично как-то — взрослый пран, не калека, пользуется определённой известностью и вдруг…

Скрипнула дверь и в комнату с порывом сквозняка шагнула женщина. Высокая, стройная, длинные вьющиеся волосы распущены по плечам. Так не ходят дворянки, укладывающие локоны в сложные причёски, да и простолюдинки тоже — эти предпочитают чепцы.

— Проснулся? — голос показался знакомым. Даже очень знакомым.

— Кто вы? — не с первого раза выговорил менестрель.

Это же надо так ослабеть! А может, горло и язык, если ими не пользоваться, усыхают? Ну, был же у них в одной из Рот писарь, некогда отчаянный рубака, которому перерезали сухожилие на левой руке. Пальцы перестали сгибаться, а через несколько лет кисть стала похожей куриную лапку — тонкие косточки, обтянутые желтоватой сухой кожей. Правда, писарь прекрасно обходился здоровой правой — не только записывал всё, что приказывал капитан, но и мог сунуть кому-нибудь под ребро кинжал.

— Кто я? — в голосе женщины звенело неподдельное удивление. — Ах, так, Ланс альт Грегор! — В два шага она пересекла комнату и решительно отдёрнула занавески. — А вот так?

Менестрель едва не задохнулся.

Огненно рыжие волосы. Синие глаза. Высокие скулы и гордая посадка головы на сильной шее.

Ита! Знаменитая танцовщица задорного и живого буэльринка! Лучшая из лучших! Как сам Ланс альт Грегор снискал славу величайшего менестреля всех двенадцати держав, так и её никто не смог превзойти в мастерстве огненного кринтийского танца.

Давно они не виделись.

— Узнал?

— Конечно… — прошептал менестрель. — Здравствуй, Ита…

— Что-то ты совсем на себя не похож, Ланс альт Грегор. — Она подошла ближе. — Как старая развалюха.

— Так бывает, — попытался улыбнуться он. — Годы бегут.

— Бегут не только годы, но и люди.

Менестрелю стало страшновато. Ита всегда отличалась горячим нравом, не только не лезла за словом в карман, но и легко могла отпустить оплеуху чересчур навязчивому поклоннику или просто грубияну.

— Я тебе всё объясню…

— С любопытством выслушаю. По крайней мере, сейчас ты не исчезнешь, как пять лет назад. Я так долго ждала, когда мы снова встретимся. Придумывала разные способы удержать тебя на месте. например, кандалы или хотя бы просто верёвка. Иногда возникали замыслы интереснее. Неплохо было бы зарыть тебя на песчаном пляже и расспрашивать, дожидаясь прилива. Правду скажешь, выкопаю, нет — сам виноват.

— Ита…

— Что «Ита»? Я уже тридцать лет Ита. — Танцовщица подбоченилась. — Ты у меня дашь ответ на все вопросы. Но вначале, выпьешь лекарство.

Ланс вздохнул с облегчением. Сейчас он чувствовал себя беззащитным, как новорожденный котёнок, поскольку осознал, что лежит под одеялом совершенно голый. Даже убежать не получится. Он хорошо помнил, как тер-веризка управляется с метательными ножами, которые носила за подвязками по два на каждой ноге. В Кевинале она не боялась прогуливаться одна посреди глухой ночи в портовом квартале, чьи обитатели могли превзойти акул по жадности и злобе. Однажды, когда менестрель вызвался проводить её до гостиницы, их попытались ограбить. Пока он управился с первым нападавшим, Ита успела воткнуть стальной лепесток в горла второго и серьёзно ранить третьего, вынужденного бежать, что есть мочи, спасая свою шкуру.