Где моя башня, барон?! - Антон Панарин

— Ставлю сто рублей на то, что выиграю я. — Моя ставка была особенно абсурдна, если учитывать, что я только что отдал все деньги Гвоздеву.

Антоныч осмотрел меня с ног до головы и хмыкнул.

— Самонадеянно. И глупо. Но кто я такой, чтобы отказываться от лёгких денег? Принимаю ставку.

Помимо меня, на улицу вышли восемь из десяти кричавших. Оказывается, не всем нужна работа, а может, кто-то здраво оценил свои шансы на победу. Вокруг нас тут же образовалась толпа. Люди делали ставки, подбадривали выбранных бойцов, а кто-то наблюдал за происходящим с бутылкой дешёвого пойла в руке.

Здоровые лбы зло пялились друг на друга, не обращая на меня никакого внимания. Не воспринимают меня всерьёз. Оно и понятно. Я ведь восемнадцатилетний щуплый пацан, но с огромным опытом сражений. Впрочем, об этом они очень скоро узнают.

— Начали! И пусть победит самый трудолюбивый! — выкрикнул Антоныч, и амбалы ринулись в бой.

Глава 10

Восемь здоровяков сцепились друг с другом. Рвали волосы, выбивали зубы, выдавливали глаза. Я же чувствовал себя несколько оскорблённым. Нет, я, конечно, в теле доходяги, но могли бы попытаться вырубить меня первым, а уже потом ломать друг другу носы.

Двухметровый амбал с уродливым шрамом на щеке влепил удар снизу своему противнику. Удар вышел знатный, мне на секунду показалось, что ещё немного, и он оторвёт ему голову. Бездыханное тело рухнуло на землю, а амбал тут же осмотрел окружающих, выбирая новую жертву.

Но выбор за него сделал я. Да, у меня слабое тело, да, я вешу чуть меньше мешка цемента, но вы когда-нибудь пробовали ударить противнику в кадык? Я делал это сотню раз. Вот и сейчас, появившись прямо перед здоровяком, я со всего размаха ударил ему в горло.

Он выпучил глаза и рухнул на землю задыхаясь. Повезло ему — если бы я весил килограммов на двадцать побольше, то мог бы и убить, а так просто вывел из строя на пару минут и не более того. Ещё двое уложили своих противников и заметили, что я вырубил амбала. Зараза…

Сразу оба бойца ринулись на меня. Правда, у первого был рассечён лоб, и кровь быстрым потоком заливала ему глаза, заставляя его то и дело вытираться. А второй на пару шагов отстал от первого. Он сильно хромал — видимо, повреждено левое колено.

— Иди сюда, сопля! — гаркнул мужик с рассечением и по-деревенски размахнулся, чтобы влепить мне боковой удар.

Наивный идиот. Он мог бы попасть в меня такой размахайкой лишь в случае, если бы у меня не было опыта или я испугался. Увы, сегодня не его день. Нырнув под руку, я ткнул ему большим пальцем в правый глаз, и пока он корчился от боли, прыгнул за спину, чтобы ударить пыром в колено хромого.

Хромой рухнул на землю, вскрикнув от боли. Видимо, порвал ему пару связок. А вот с рассечённым пришлось повозиться. Он очухался и побежал ко мне, молотя руками. Я нырнул под удар и снова ткнул в глаз. Секундное замешательство дало мне возможность ещё трижды пробить ему в бороду. Но он, зараза, держался на ногах, стоически принимая всё, что у меня было в арсенале.

Да уж, если бы мы дрались на палках, я бы давно его вырубил, а вот для кулачного боя моё тело было слабовато. Когда я в десятый раз ткнул ему в глаз, мужик замахал руками:

— Да идите вы на хрен с такой работой! Если ослепну, она мне и даром не нужна будет.

Потирая глаза, он протиснулся через толпу и исчез. На ногах остались только я и коренастый мужик с мощными ручищами.

— Ну чё, щенок? Будем рубиться или сдашься? Я ж не посмотрю, что ты мелкий, забью до смерти, — оскалился он и не спеша пошёл ко мне, хрустя сбитыми костяшками.

— Можно один вопрос?

— Хе. Спрашивай, — уголки губ бойца поползли вверх, и он хрустнул шеей.

— Сколько в курятнике яиц?

— Чё? — зависнув на секунду, спросил он.

— Правильный ответ — ни одного, — гаркнул я и, скользнув вперёд, со всего размаха рубанул ногой в пах.

— Сучонок… — прохрипел мужик, держась за отбитое хозяйство, и рухнул на землю.

Толпа, срывавшая глотки, недовольно загудела и стала расходиться.

— Да это хрень какая-то. Нечестно! — вскрикнул грузчик с перепачканным лицом.

— Хрень не хрень, а полтишок рублей теперь мой, — радостно сказал другой, пряча смятые купюры в карман.

— Чего столпились⁈ У вас работы нет⁈ — возмутился Антоныч и, презрительно смотря на лежащих в пыли, пошёл ко мне. — Ну что, малец. Поздравляю. Ты нанят.

Он протянул мне руку, а я скептически на неё посмотрел.

— Мне кажется, в вашей руке не хватает купюры в сотню рублей, — добавил я.

— Ты прав, купюры нет. А если она там не появится, то что? — Антоныч посмотрел на меня с вызовом, а когда понял, что я вот-вот рубану ему промеж глаз, засмеялся, вскинув руки. — А-ха-ха! Пацан, да шучу я. Спор — дело святое! Вот, держи. — Он выудил из кармана смятую купюру и протянул мне. — Тебя как звать-то?

— Владимир, — ответил я, пряча купюру в кошелёк.

— А меня Антон Антонович Антонов, но для простоты Антоныч. Ведь нет смысла повторять одно и то же трижды, верно? — Управляющий подмигнул мне и добавил: — Завтра в восемь утра жду тебя на причале. Ты выиграл работу, которая называется ПГТ. Пыльная, грязная и трудная. Зато покормим и за один рейс сможешь заработать шестьдесят рублей.

— Прекрасно. Мне подходит. — Я пожал руку управляющему.

— Ну и отлично. Завтра жду на причале номер три. Форма одежды… — Антоныч окинул меня взглядом. — Да вот в этом можешь и приходить. Такое тряпьё всяко не жалко.

Он ушёл, а я остался в недоумении. Чего ему не понравилось? Чёрные кожаные сапоги, серая рубаха и штаны из грубой ткани. Вполне добротная одежда. Может, не такая изысканная, как у него, но меня более чем устраивает. Поправив одежду, я двинул на выход.

Кроваво-красное солнце тонуло в водах Амура. Выйдя из порта, я заметил вдали фигуру Шишакова. Он не спеша свернул за угол и скрылся из виду. Получается, за мной уже начали присматривать? Забавно. Что ж, присмотрим