Ошибка президента - Фридрих Незнанский

Нина что-то еще говорила, но он не отвечал. Теперь он понял окончательно — их с Ниной пути разошлись, они вряд ли смогут оставаться вместе и дальше. «Ей будет лучше, если она сможет снова стать простой, скромной женщиной, а не женой банкира», — подумал Леонид, оделся и отправился на конкурс «Московская красавица».

Там среди конкурсанток он заметил одну — потрясающую Татьяну Христофориди. Высокая, стройная, с роскошными волосами, она выделялась среди остальных «красавиц» выражением лица — было в нем что-то решительное, жестокое и одновременно детское.

Любящий все прекрасное, Леонид, разумеется, ценил и женскую красоту, но в прошлой, доперестроечной жизни он и мечтать не мог о ТАКОЙ женщине. Но теперь все изменилось — пусть внешность у него осталась прежней, но он уже не скромный сотрудник ЦНИИЦВЕТМЕТа. И когда конкурс закончился, Леонид решительно подошел к Татьяне.

Он никогда бы не стал банкиром, если бы не умел принимать важные решения сразу. Если Татьяна и не станет ему родным человеком, то, по крайней мере, ее прилично показать. В этом состояло ее существенное преимущество перед Ниной, которая уже перестала быть Леониду родной.

Все это Турецкий узнал, опрашивая тех, кто знал Леонида Бурмеева по прежней и новой жизни.

Глава вторая ЗАЩИТНИК БЕЛОГО ДОМА 

1

Окажись жена Бурмеева другой, Турецкий вряд ли стал бы допрашивать ее снова и снова, но он всякий раз придумывал новые мелкие вопросы, на которые могла ответить только Татьяна. Поэтому как-то само собой получалось, что он приезжал к ней если не ежедневно, то, по крайней мере, через день. Охрану у палаты Бурмеевой, кстати, довольно скоро сняли.

В сущности, ничего принципиально нового Турецкий от Татьяны не узнал. Она рассказала о том, как участвовала в конкурсе «Московская красавица» и как случилось, что она не вышла даже в финал.

—        Там все схвачено, — говорила она, — не переспишь с кем надо, будь ты хоть Софи Лорен в молодости, первое место тебе не грозит. — Она помолчала. — Там я и познакомилась с Леонидом.

—        Но у него была другая семья, — осторожно начал Турецкий. — Жена, сын...

—        Вы бы ее видели! — усмехнулась Татьяна. — Она ему совсем не пара. Как была, так и осталась женой простого инженера. Ни одеться, ни подать себя. Так что все произошло закономерно.

Турецкого немного покоробило такое отношение Татьяны к женщине, место которой она заняла. Презрения в ее словах, пожалуй, не было, но было полное отсутствие сочувствия. Вещь изжила свой срок — на свалку ее.

—        Но вы ведь знали, что он женат, — продолжал Турецкий.

—        Да, — кивнула головой Татьяна.

—        И вас это не волновало?

—        А почему это должно меня волновать? Ведь это он хотел жениться на мне — в первую очередь.

—        А вы не хотели?

—        А я согласилась.

Турецкий и сам не знал, почему этот разговор так взволновал его. Он ведь ни на секунду не допускал, что может расстаться с Ириной.

—        Кстати, эта его Нина прекрасно устроилась, — нарушила молчание Татьяна, — Не стоит о ней беспокоиться. Сначала Леонид сделал ей очень приличную квартиру, а этим летом так и вовсе отправил их за границу.

—        За границу? — удивился Турецкий.

—        В Австрию. Да вы не удивляйтесь, — улыбнулась Татьяна, — там приличный дом дешевле, чем хорошая квартира в Москве. Так что она стала владелицей дома, а сын ходит в хорошую школу. Леонид их не бросил на произвол судьбы.

—        Вы знаете их адрес? — спросил Турецкий.

Татьяна покачала головой:

—        Нет. Я этим не интересовалась.

—        Послушайте, Татьяна,— вдруг сказал Турецкий,— почему Леонид решил отправить свою семью, бывшую семью, — тут же исправился он, — за границу? Возможно, он боялся чего-то? Что похитят сына, например? — Турецкий вспомнил гипотезу Шведова о том, что банкиров шантажирует группа вымогателей.

—        Он же не был ни в чем замешан... — пожала плечами Татьяна. — Ни в каких спекуляциях.

Турецкий посмотрел ей в глаза и снова — в который уже раз! — поразился, откуда на свете могла взяться такая женщина.

2

—        Привет работникам правоохранительных органов, — Григорий Иванович встретил племянника так, как будто заранее знал о его появлении, хотя Грязнов из соображений конспирации приехал внезапно, стараясь не пользоваться телеграфом и уж тем более телефоном. Вся операция производилась в полной тайне, так что никто, кроме Дроздова, Меркулова и Саши Турецкого, не имел представления, зачем бывший майор милиции, а ныне глава частного сыскного агентства Вячеслав Грязнов внезапно взял отпуск на неделю «по семейным обстоятельствам» и исчез из Москвы.

Увидев несколько секунд назад дядю, появившегося из-за дома в темной куртке и маленькой вязаной шапочке, Слава на миг опешил. Он, разумеется, отдавал себе отчет в том, что его собственный родной дядя Гриша похож на нынешнего Президента, но тем не менее первое впечатление было просто ошеломляющим. Григорий Иванович стал похож на Президента гораздо больше, чем раньше, — в его голосе, интонациях, походке появились новые черты, свойственные тому, кому он подражал.

Разумеется, внимательно приглядевшись, он заметил разницу — чуть-чуть отличалась форма носа, да и выражение глаз у дяди Гриши было все-таки не президентское, сквозило в них что-то простоватое, какая-то озорная мальчишеская радость: вон, мол, как у меня здорово получается.

—        Ну заходи, что стоишь! — снова «государственным» голосом сказал Григорий Иванович, — Сейчас кликну свою Фаину, она быстро на стол соберет. Ну, какими судьбами к нам в Приморье? Что не сообщил? Мы бы подготовились тут к приему высокого гостя. Может, пьесу бы разыграли. А сейчас кого соберешь? Кто во Владик уехал, кто в Кавалерово. Ты небось сто лет в театре не бывал?

—        Что ты, дядя, откуда у меня время на театры? — махнул рукой Слава.

—        То-то и оно, — кивнул головой Григорий Иванович. — Живете в столице, а какой прок? Никуда не ходите. Я вот был в Москве всего три раза, но театры обошел все до единого. Даже в Большой попал.

—        А я там никогда и не был,— признался Грязнов,— Некогда за билетами бегать, а переплачивать в пять раз я не могу.

—        Видишь, хоть бы в Ольге у нас приобщился к высокому искусству.

Григорий Иванович снял шапочку, повесил на крючок куртку и, слегка пригладив перед зеркалом волосы и расправив плечи, предстал перед племянником,

—        А у нас идет пьеса «Август 91-го» со мной в главной роли. Пользуется, между прочим, большим успехом. Мы ее в Кавалерово возили, в Чугуевку, в Веселый Яр — показывали в зверосовхозе. Так там, — дядя самодовольно ухмыльнулся, — мне преподнесли вот эту шапку.

Он извлек из шкафа красивую норковую шапку и торжественно продемонстрировал ее племяннику. Слава не мог не согласиться, что шапка действительно роскошная.

—        Сошла бы и для настоящего Президента, — с гордостью сказал дядя. Он вздохнул. — А я ее еще так и не обновил. Носить-то некуда. Не по Ольге же нашей ходить. Все думаю, вот поеду во Владик, надену.

—        Знаешь, дядя Гриша, — осторожно начал Слава, — у тебя, может, и будет возможность поносить эту шапку. Я ведь к тебе по делу. Есть тут одно предложение. Только прошу тебя, это строго между нами. Ты человек военный — про государственную тайну тебе объяснять не надо. Согласишься — хорошо, не согласишься, уговоримся так — никакого разговора между нами и не было. Я просто приехал навестить дядю. Давно не видел, соскучился.

—        Да говори, чего там у тебя, не томи?! — нетерпеливо спросил Григорий Иванович, продолжая держать в руках свою роскошную шапку.

3

Слава Грязнов не сомневался в Григории Ивановиче, он ведь хорошо знал своего дядю, который, родись он лет двести назад, непременно бы стал авантюристом. Понимая это, Слава не старался скрыть, что ввязывает родственника в весьма опасное предприятие, которое может кончиться не только покушением на жизнь Григория Ивановича, но и его гибелью.

—        И ты думаешь, офицер побоится опасности! — громоподобным голосом воскликнул дядя Гриша. — За кого ты меня принимаешь?!

Он, по всей видимости, уже входил в образ из пьесы «Август 91-го», которую написал сам же в соавторстве с учительницей литературы и журналистом газеты «Победа», выходившей в соседнем районе (Ольгинский район из-за своей малочисленности собственной газеты не имел).

—        Хорошо, дядя Гриша, тогда едем сегодня же. У нас каждая минута на счету.

—        Что же Зине-то сказать... — растерялся Григорий Иванович и сразу перестал быть похожим на Президента.