Земля воров (ЛП) - Халле Карина

Если я хочу, чтобы у меня был шанс сбежать от Андора, мне нужно понять, как работает он и вся эта торговля суэном. Мне нужно поговорить с мозгом семьи, Штайнером.

Я собираю волосы в свободный пучок и выхожу из комнаты вместе с Леми. Я иду по коридору, не торопясь заглядывая в открытые двери. Все они похожи на мою комнату — гостевые спальни разных цветов и стилей, с аккуратно застеленными кроватями. Интересно, часто ли Колбеки принимают гостей из других городов, устраивают роскошные вечеринки и ужины, а может быть, даже королевская семья Норланда бывает у них. Они кажутся такими напряженными, что мне трудно представить их на балу или принимающими гостей, хотя, наверное, я не могу выносить суждение, основываясь на одном ужине.

Я иду дальше, коридор расширяется, здесь, по-видимому, находятся главные комнаты, все двери которых закрыты, и царит тишина. Возможно, Колбеки еще спят. Затем я спускаюсь по лестнице на первый этаж, как раз в тот момент, когда дверь напротив лестницы медленно, с тихим скрипом открывается.

В холл вплывает облако легкого дыма от благовоний, и через приоткрытую дверь я вижу множество зажженных свечей, пламя которых мерцает на красных бархатных гобеленах. Мы с Леми останавливаемся у подножия лестницы, ожидая, когда кто-нибудь выйдет.

Появляется мужчина, хотя сначала я принимаю его за женщину из-за его грациозных движений и худощавого телосложения. На нем серая мантия, его рыжие волосы волнами спадают на плечи, глаза глубоко посаженные, ярко-золотистые и пронзительные.

— Бринла Айр, — говорит мне мужчина грубым, хриплым голосом, слегка скривив губы. — Наконец-то мы встретились.

Он не похож на мрачных и задумчивых Колбеков, поэтому я не уверена, кто этот человек. У него гладкий высокий лоб, бледная кожа с тенями под глазами и на скулах, и его возраст трудно определить, ему может быть пятьдесят, а может тридцать.

— Кто ты? — удается мне выдавить из себя.

— А, — говорит он, медленно кивая. — Я часто забываю, что другие не знают меня так, как я знаю их. Я — Сэй Белак. Мастер Истины дома Колбеков.

— Что?

— Мастер Истины, — терпеливо повторяет он, криво улыбаясь.

— Я не знаю, что такое «Мастер Истины».

Он слегка поднимает подбородок.

— Хм. Нет, полагаю, не знаешь. Нас используют предвестницы в монастыре и даже правительство в глубине склепов Лерика. Ты слышала о Каппусе Зорете, том, что обладает даром предвидения?

Я презрительно фыркаю. Имя Каппуса Зорета, того, кто основал Святых огня, с раннего возраста вбивают в голову каждого эсландца, особенно в монастыре.

— Я знаю.

— Конечно, знаешь. Именно Мастер Истины показал ему это видение.

Интересно. Об этом я никогда не слышала. В любом случае, этот человек, его одеяние и манера поведения напоминают мне Дочерей безмолвия, и мне это не нравится. Но он здесь и готов делиться информацией.

— Так ты обеспечиваешь Колбекам возможность заглянуть в будущее?

Он кивает.

— Только тем, кто хочет общаться с богинями напрямую. Большинство не хотят. Пока что только Торстен и Видар делают это. Остальные… опасаются.

Я хмурюсь.

— Ты помогаешь людям общаться с богинями? Но свогеры в Эсланде не поклоняются никаким богиням. Они поклоняются только драконам.

— Может быть, это одно и то же, — говорит он, его глаза странно меняют цвет, как будто в них буквально вспыхивают искры.

— Пойдем, я провожу тебя в лабораторию мастера Штайнера.

Я напрягаюсь от беспокойства.

— Как ты узнал, что я ищу Штайнера?

На его гладком лице появляется терпеливая улыбка.

— Богини сказали мне. Поэтому я вышел из часовни, чтобы поприветствовать тебя.

Я смотрю на Леми. Мой пес, навострив уши, внимательно следит за Мастером Истины, но не похоже, что он нервничает. С другой стороны, он любит людей больше, чем я.

— Идите за мной, — говорит Сэй Белак, и когда он поворачивается лицом к свету, льющемуся из витражных окон, выходящих во внутренний двор, его глаза начинают меняться, как будто золотые радужные оболочки начинают смешиваться с белками, и цвет становится металлическим.

— Ты обратила внимание на мои глаза, — говорит он, продолжая идти глядя прямо перед собой. — Не пугайся. Это их естественное состояние. Я использую игру света, чтобы они выглядели нормальными и не пугали людей при первой встрече.

Этому человеку не нужны золотые глаза, чтобы пугать людей, но я оставляю этот комментарий при себе.

— Тебе не интересно, почему они золотые? — спрашивает он.

— Я подумала, что если это важно, ты мне расскажешь, — честно говорю я.

Его губы искривляются в улыбке.

— Ты права. У меня есть дар ви́дения — мне не нужны глаза. Их заменили золотом богинь. Ты знаешь об этом материале?

Я качаю головой, больше шокированная тем, что его лишили глаз, чем материалом, их заменившим. Зачем кому-то понадобилось совершать такие ужасные поступки? Даже экстремисты-свогеры не заходят так далеко — хотя и близки к этому.

— Я уверен, Штайнер введет тебя в курс дела, — говорит он, останавливаясь у железной двери напротив той, через которую мы с Андором вчера вечером вышли в сад. Он легонько стучит в дверь и снова терпеливо улыбается мне, хотя его лицо трудно интерпретировать иначе, чем угрожающее, с этими двумя золотыми шарами, которые смотрят на меня, не видя.

Дверь открывается, и за ней стоит Штайнер с затуманенными глазами, в руке у него кружка с чем-то горячим, от нее идет пар с насыщенным и незнакомым ароматом.

— Леди Айр хотела тебя видеть, — шепчет Сэй Белак. — И ее верный пес. Есть какие-нибудь новости?

Штайнер потирает подбородок и зевает.

— Пока нет. Возможно, завтра. Я найду тебя, когда будет, что сказать.

— Буду признателен, — говорит Сэй Белак с легким поклоном, прежде чем удалиться по коридору, его мантия развевается у него за спиной.

Я поворачиваюсь к Штайнеру.

— Доброе утро, — говорю я, внезапно почувствовав неловкость. — Не знаю, почему этот мужчина с золотыми глазами решил, что я хочу встретиться с тобой сегодня утром, но он настоял, что проводит меня сюда.

— Сэй Белак? Он много знает, — мягко говорит Штайнер, а затем отступает назад, приглашая меня войти. В отличие от формальной одежды, которая была на нем вчера за ужином, сейчас он одет в черную тунику, спускающуюся до колен, и бордовые брюки. — Андор вчера после ужина упомянул, что хочет показать тебе лабораторию. Удивлен, что его здесь нет.

— Я его не видела, — говорю я, входя в комнату. — Может, спит? Там очень тихо.

Штайнер многозначительно улыбается.

— Скорее, прячется. Мой отец становится раздражительным, если его разбудить раньше определенного времени. Он сова. Мы все завтракаем в своих комнатах, чтобы не беспокоить его. — Он смотрит на Леми. — А как твой пес ладит с кошками?

— Зависит от кошки, — признаюсь я, ласково почесав голову Леми. — Хочешь, чтобы он остался снаружи? Я не хочу, чтобы он бегал по твоей лаборатории и ронял вещи. Он не привык находиться в таких помещениях. — Я едва вижу лабораторию, так как в помещении очень темно, но у меня есть ощущение, что все, что хранится на полках и лежит на столах, имеет большое значение.

— Наверное, ему лучше остаться здесь, где ты можешь за ним присматривать и где он будет в безопасности, — говорит он многозначительно, и я понимаю, что он беспокоится, что его дядя или отец могут что-то предпринять. — Ву-Ву все равно на улице, донимает кур во дворе. Ву-Ву — моя кошка.

Я киваю, и он заходит мне за спину и закрывает дверь. На мгновение я испытываю легкий приступ страха из-за того, что оказалась запертой здесь в почти полной темноте, но Штайнер не похож на того, кто мог бы мне сильно навредить.

— Ты всегда работаешь в темноте? — спрашиваю я, кивая на единственную маленькую свечу, стоящую в середине комнаты.

— Извини, я забыл, что не все могут видеть в темноте, — говорит он, подходя к длинному низкому столу и зажигая пару свечей, которые стоят в латунном подсвечнике с изображением оленя. — Итак, раз ты уже здесь, не могла бы ты ответить на несколько вопросов? Меня очень интересуют эсландцы, а свободные жители — еще больше.