Земля воров (ЛП) - Халле Карина

— Тогда что ты сделала, чтобы попасть к ним? — спрашивает Видар, глядя на меня поверх своего кубка холодными зелеными глазами.

— Я ничего не сделала, — говорю я. — Просто существовала и расплачивалась за грехи своих родителей. Они оба мертвы, прежде чем ты спросишь. Они боролись против Святых огня.

— Это не объясняет, как ты сбежала из монастыря, — грубо говорит Кьелл, прежде чем снова громко отхлебнуть из своего бокала.

— Нет, не объясняет, — говорю я, оставляя эту тему и запихивая в рот очередную порцию рагу.

Торстен фыркает.

— Дочь безмолвия, дочь мятежников и воровка Дома Далгард. Вполне приемлемый жизненный путь.

— Воровка Дома Колбек, — наконец произносит Андор. Торстен смотрит на него, и между ними происходит молчаливый обмен взглядами, наполненный смыслом, который я не могу расшифровать.

Внезапно я слышу рычание у себя за спиной.

Я поворачиваюсь на стуле и вижу, как Леми поднимается, виляя хвостом, а лохматый волкодав огибает стол и подходит к нему, оскалив зубы и тихо рыча.

— Ферал, — предупреждает его Видар. — Веди себя прилично.

Я не слишком волнуюсь. Леми большой, даже по сравнению с волкодавом, и многие альфа-самцы, видя его размер, думают, что могут с ним побороться, чтобы что-то доказать. Но у Леми есть козырь, которого нет у остальных.

Ферал лает, игнорируя слова хозяина, его шерсть встает дыбом, а Леми подпрыгивает на передних лапах, приподняв уши и виляя хвостом, желая поиграть.

И поиграть по-своему.

Ферал бросается на Леми, как раз, когда Видар кричит ему, чтобы он остановился, но Леми просто растворяется в воздухе, оставляя Ферала в крайней растерянности.

И не только его.

— Что это было, черт возьми? — восклицает Штайнер, а все остальные, кроме меня и Андора, ахают от удивления.

Внезапно Леми снова появляется за Фералом. Волкодав резко поворачивается, а Леми игриво припадает на передние лапы. К этому моменту Ферал уже немного нервничает и даже делает шаг назад.

Леми громко лает, и обычно я бы велела ему замолчать, но в данном случае решаю не делать этого. Пусть Колбеки понервничают.

— Как он это сделал? — спрашивает Кьелл, но я не обращаю на него внимания.

— Леми, оставь Ферала в покое, — предупреждаю я. — Он не хочет играть.

Леми игнорирует меня и пытается подойти ближе к Фералу, но тот в итоге убегает из комнаты с поджатым хвостом.

Леми собирается последовать за ним, но я приказываю ему остаться на месте.

— Прости, мальчик, он пока не хочет с тобой играть. Уверена, позже он передумает.

Леми смотрит на меня и лает, все еще виляя хвостом.

Я вздыхаю, кладу салфетку на стол и смотрю на Андора.

— Думаю, мне лучше вывести его на улицу. Он может вести себя так до конца ужина.

— Уловка, чтобы сбежать, — ворчит Кьелл.

— Мммм, — соглашается Торстен. — Андор, ты пойдешь с ней. Жаль, что ты пропустишь десерт.

Андор совсем не выглядит расстроенным. Он кивает, на его лице отражается облегчение, и мы встаем. Мы быстро выходим из зала, Леми бежит рядом со мной. Я едва успела поесть, но Леми ничего не досталось. Надеюсь, у Маргарели найдутся остатки на кухне.

— Но серьезно, как он это сделал? — спрашивает меня Штайнер, все еще сидя с открытым ртом после исчезновения Леми.

Андор бросает на младшего брата взгляд, который говорит, что он все объяснит позже, а затем ведет меня по коридору, мимо кухни, пекарни и кладовой, до самого конца, где рядом с лестницей находится большая деревянная дверь. Он открывает ее, и мы выходим наружу, где меня сразу же окутывает прохладный свежий воздух и ночная тьма. Я останавливаюсь на гравийной дорожке у двери и глубоко вдыхаю носом, не осознавая, насколько поверхностно дышала до этого, как мне было душно в столовой. Я чувствую, что теперь действительно могу думать.

Андор берет факел со стены рядом с дверью и стоит рядом со мной, пока Леми убегает.

— Леми, — кричу я ему вслед, когда его черное тело исчезает в темноте.

— С ним все будет в порядке, — говорит Андор. — Сзади есть крепостная стена. Здесь у нас виноградники, фруктовый сад и, по-видимому, будущий огород повара, поскольку Штайнер занял нынешний.

— Он любопытный парень, — комментирую я.

— Можно и так сказать, — отвечает он. — Но не дай его молодости обмануть тебя; он — мозг этой семьи, всего синдиката, и, я бы сказал, монархии тоже.

Я иду к едва различимым очертаниям деревьев. В темноте я могу разглядеть только их тени, но, подойдя ближе, вижу круглые плоды, висящие на ветвях. Я протягиваю руку и осторожно прикасаюсь к ним, ощущая их вес.

— Яблоки, — говорит Андор, поднося факел поближе, чтобы я могла лучше видеть. — Ты же не видишь в темноте, правда?

Я качаю головой, замечая, как плоды поблескивают в свете пламени.

— Яблоки были одними из немногих фруктов, которые были доступны высшим классам в Лерике. Я никогда не задумывалась, откуда они их брали. Все это время между Эсландом и Норландом велась торговля.

— Они торгуют с нашими соседями, территорией Альтус Дугрелл, — говорит Андор. — Многие жители этой территории поклоняются драконам, а не богиням. Это одна из многих причин, по которой они отделились от Норланда. — Он делает паузу, как будто обдумывая свои слова, прежде чем сказать: — Я должен извиниться за поведение моей семьи сегодня вечером. Они… с подозрением относятся к посторонним.

Я смеюсь.

— Я понимаю. Не думаю, что твой отец многого бы добился в жизни, если бы не был таким. — Я искоса смотрю на него. В тусклом свете его высокие скулы кажутся высеченными из камня. — Кроме того, я все еще твоя пленница. Я должна быть благодарна за то, что со мной так хорошо обращаются.

— Должна быть благодарна? — спрашивает он, приподняв бровь.

Я быстро улыбаюсь ему.

— Я бы предпочла вернуться домой, — говорю я прямо, надеясь, что, возможно, он сжалится надо мной и передумает.

Он сглатывает, и этот звук слышен даже за слабым стрекотом сверчков.

— Ты знаешь, что не можешь уйти. Я не могу тебя отпустить.

— Ты выглядишь почти сожалеющим, — замечаю я, убирая пальцы от яблока.

Он протягивает руку, срывает его с дерева и кладет мне в ладонь.

— Я не из тех, кто ни о чем не жалеет, — говорит он.

— Например, о том, что ты наставил нож на своего дядю. — Я верчу фрукт в руках.

Его улыбка острая, как лезвие.

— Я сожалею только о том, что не убил его на месте.

Я не уверена, как Андор вписывается в свою семью — его мягкое отношение отличает его от остальных Колбеков, — но время от времени я вижу в нем опасность, кровожадность, скрывающуюся за дерзкой ухмылкой. Я не сомневаюсь, что Андор убил бы своего дядю, если бы мог.

— И я не хочу жалеть о том, что пригласил тебя работать с нами, — продолжает он. — Думаю, что я — мы — можем обеспечить тебе лучшую жизнь.

Я сердито смотрю на него и подбрасываю яблоко в воздух, заставляя его поймать его.

— Ты ничего не знаешь о моей жизни, — говорю я, возвращаясь к двери и присвистывая, чтобы Леми вернулся.

— Но когда мы найдем твою тетю, — отваживается возразить он, и его шаги слышны на гравии позади меня, — ты больше ни в чем не будешь нуждаться.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, чувствуя, как во мне вспыхивает гнев.

— Перестань вести себя так, будто ты делаешь мне одолжение. Ты просто хочешь использовать меня, чтобы получить преимущество перед другими Домами.

— Тогда позволь мне использовать тебя, и всем будет проще, — говорит он, и в его голосе слышны просительные интонации. — Нам. Всем остальным. На карту поставлено гораздо больше, чем просто ты и я.

Я ненавижу, когда меня используют, эта черта унаследована мной от родителей. Они очень громко заявляли о том, что свогеры используют граждан в качестве пешек в своей игре религиозного манипулирования.

— Леми, — зову я, игнорируя слова Андора. — Иди сюда.

Наконец появляется Леми, медленно идущий между рядами фруктовых деревьев. Он останавливается, поднимает голову и принюхивается.