Няня для дочки отшельника - Аня Вьёри

обслуживают, – улыбаюсь я в ответ и ловлю его насмешливый взгляд.

– На карусели поедем? – спрашивает он Лизу а та…

Вдруг качает головой!

– Я домой хочу!

Она озорно закусывает губу и косится на пакет, в котором лежат штаны со звездами… Ну понятно! Надо срочно продемонстрировать обновки друзьям!

– Окей, – Миша не понимает причин ее решения и быстро соглашается. – Значит, в следующий раз!

Спускаемся на парковку, садимся в машину…

Вроде никуда за пределы ТЦ и не выходили, но посмотрели диковинных рыб, накупили кучу всего, вкусно поели… Утерли нос моему бывшему… Я коварно улыбаюсь. Будет знать, как учительницами разбрасываться!

Машина ровно и спокойно едет в область, в сторону нашей деревни.

Я расслабляюсь на переднем сиденье.

Чувствую, что Миша берет меня за руку, чуть сжимает мои пальцы.

Он смотрит на дорогу, но ему очень надо меня чувствовать.

Какой же ты интересный, мой отшельник! Сколько еще в тебе секретов.

Улыбаюсь, прикрываю глаза, кажется, успеваю задремать, как вдруг!..

Машина резко дергается!

Мишка ругается, жмет на тормоза…

– Скоты! Что творят? Гады…

Распахиваю глаза, и вижу черный “гелендваген”, ставший нам поперек дороги…

Глава 27

Михаил

Это братки! Совершенно точно братки со школы! Номера машины не вижу, но лицо водителя…

Искаженное гневом, или … Или ужасом?

Машина буксует, ревет мотор…

Стоп… Или это не мотор?

Гелик, наконец, вырывается из плена колеи, в который непонятно как попал, и, поднимая за собой столб пыли, разворачивается и летит прочь из деревни…

А за ним…

А за ним бежит Минотавр!

Громадный черный бык, которого Семен Хохмач купил как племенного.

Бык себя полностью оправдал. Телята и тут, и на пять деревень вокруг у нас все черные…

Черные и злые, хоть и не такие, как папаша.

– Черт! – ругаюсь я и врубаю заднюю.

Хорошо, что мы уже на проселочной дороге, и сзади никого нет…

Десять центнеров мускулов, рогов и копыт проносятся мимо, и я даю по тормозам.

Молчим.

Ждем…

И тут с заднего сиденья слышно тихое, восторженное: “Вау!”

Почему-то именно этот возглас моей дочери становится нам отмашкой! Машина наполняется хохотом! Инга смеется почти до слез, да и я ничего с собой не могу поделать…

– Что, к школе? – спрашиваю своих девчонок.

– К школе! – кивает Инга.

– А можно, я сразу лосинки со звездами надену?

Блин!

Вот только сейчас я понял, что у меня растет девочка! Мне остается только глупо улыбаться.

– Можно, дочь! – разрешаю ей под испытующим взглядом Инги.

Молчит. Не вмешивается. Умничка моя.

Вокруг усадьбы, как мы и ожидали, толпа…

Люди галдят, шумят, смеются…

И посреди всего этого стоит пунцовый председатель.

– Это ты! Это все ты! – кидается он ко мне, стоит только выйти из машины.

– Ты о чем, Сергей Петрович? – недоуменно вскидываю брови.

– О коро-овах! – он аж голову склоняет, выдавливая из себя это слово.

– Петрович, так нет у меня коровы! – развожу руками. – И не было никогда.

– Сереж, да я тебе клянусь, случайно оно, – кричит из толпы Шура. – Вот те крест, ничего дурного никто не хотел!

И люди одобрительно гудят, соглашаясь с главной молочницей деревни…

– А что произошло-то? – смотрю на председателя как можно невиннее.

– А то ты не знаешь? – язвит он.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Я с семьей в Москву ездил. Вон, девчонку к школе одевали… Школа-то будет?

– Какая школа? Какая школа? – орет председатель, словно ему что-то ценное прищемили. – Нет никакой школы! Можно было бы клуб сделать, отель, дом культуры и отдыха! А теперь ничего не сделаешь! Ни-че-го!

– Слышь, Петрович, – выходит из толпы Ленька-пасечник, сжимая в замок свои огромные руки. – Ты нам про дом отдыха тут не заливай! Нам тут отель не нужен! Мы тут живем, а не отдыхаем. И детей растим! Нам школа нужна!

– Да нет ее! – аж подпрыгивает председатель. – Нет! Все! Закрыта! Снята с баланса в министерстве!

– Врешь, – произношу безапелляционно.

– Что? – выпячивает он сильно уступающую пузу грудь.

– Говорю, что врешь, – я спокоен, я знаю, что делаю. – Школа есть, и учителя к нам ехать соглашались. Только ты аж семь педагогов завернул! Чего ты им наплел, а, Петрович? Люди ехать работать хотели, а после разговора с тобой, все, как один, отказались!

– Ты… Да ты… Да ты кто такой? – выплевывает он мне в лицо яростно.

– Кто я, сейчас не очень важно, – качаю головой. – А вот ты, выходит, преступник, Сергей Петрович. Взяточник и расхититель, – кривлюсь. – Ты решил школу спустить по той же схеме, что и овощехранилище? Да?

– Да… Да… – он бледнеет, начинает заикаться. – Да что ты знаешь про овощехранилище? Ты тут не жил!

– Погоди, погоди, – вопит Семеновна, у которой полей семь гектаров. – Пусть он говорит, а мы послушаем…

– Да нечего особо говорить, – пожимаю плечами, – классическая схема вывода ресурсов… Довести объект до состояния руин, объявить не подлежащим восстановлению и далее снять ограничения на целевое использование.

– Петрович… А в седьмом году ферму колхозную ты также продал?

– Да вы… Да кого вы слушаете… – председатель на меня чуть не замахивается.

А я просто отступаю в сторону.

Я же знаю, что будет.

Времени у него немного.

Оглядываюсь.

Даже меньше, чем я думал.

С дороги съезжает незнакомый автомобиль, который останавливается около толпы. Распахивается дверь. Выходит сухонький мужичок в синей форме.

– Панасюк Сергей Петрович, – безошибочно определяет он в толпе председателя. – Меня зовут майор Симонов. Районная прокуратура. У нас есть к вам несколько вопросов.

.

Инга

Не могу скрыть своего испуга и изумления, когда уводят председателя.

Вся толпа замирает в благоговейном ужасе.

Никто подобного не ожидал.

Мне кажется, деревенским было бы проще попросту Петровичу морду набить, но не действовать законными методами.

Автомобиль с прокурорскими работниками отъезжает, а люди стоят в абсолютной тишине.

Слышны лишь тихие испуганные вздохи, да визг ребятни, резвящейся на пятачке.

– Миша, – тянет молочница Шура, только не кокетливо, а испуганно, – а это что ж теперь будет?

– А что будет, Саш? – пожимает плечами мой отшельник. – Будет новый председатель. Он и так должен был быть. Петрович-то уже считается в отпуске, а потом отставка.

– А школа? – спрашивает кто-то из толпы.

– А школу теперь отмывать, – хмыкает Михаил. – Если это, конечно, возможно, – он оборачивается к Семену. – Чего там твой бык натворил?

– А! – вдруг широко улыбнулся очень серьезный мужик со странной фамилией. – Он в школу-то и не заходил! Он же громила, я его в усадьбу-то не гнал. Но там Манькина корова в охоте, так он за ней увязался, да круги по двору нарезал, а тут эти