Натиск с Ригеля - Флетчер Спрэг Прэтт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пистолет, наполовину пустой, может слишком легко промахнуться. Шерман искал винтовку и в этот момент почувствовал удар о пол самолета. Птица поняла, что у него есть оружие, и атаковала его снизу, чтобы избежать его! Мысль о том, что это разумно, мелькнула в его голове с шоком удивления, когда он перегнулся через борт, пытаясь выстрелить в своего врага. Под самолетом он снова мельком увидел землю, истерзанную и измученную, а в центре разрушения – руины фермерского дома, его крыша круто накренилась над разрушенной стеной.
Птица металась взад-вперед, время от времени ковыряясь в нижней части самолета своим бронированным клювом. Он наклонился еще дальше, пытаясь увидеть ее, и вызвал у птицы целый хор криков, но более определенного результата не последовало. Бах! Раздалось снова. Краем глаза он увидел, как зеленая линия снова возникла. Хлоп-хлоп… захлопали крылья под ним.
Внезапно снизу и позади него раздался глубокий гудящий рев, низкий и музыкальный. Внезапно крик птицы прекратился, она внезапно ушла вниз, сложив передние и расправив задние крылья, как планер, когда она плыла к земле. Он повернулся, чтобы посмотреть в направлении звука, и когда он повернулся, откуда-то сзади вырвался яркий свет, ударив ему прямо в глаза с ослепительной силой. В тот же момент что-то толкнуло самолет вперед и вниз, вниз, вниз. Он чувствовал, как под ним прогибается плоскость, но в слепом мареве света его дрожащие пальцы не могли нащупать ручку управления, и когда он падал, волна обжигающего жара ударила его в спину, и до его ушей донесся звук мощного воздушного потока. Раздался грохот, и все погасло в неразберихе света, тепла и звука.
Когда он пришел в сознание, первое, что он увидел, был голубой купол, простиравшийся так высоко над его головой, что это могло быть небо, если бы не тот факт, что в его свете не было ни бликов, ни теней. Он лениво задумался над этим на мгновение, затем попытался повернуть голову. Она не двигалась. "Странно", – подумал Герберт Шерман и попытался поднять руку. Руки реагировали достаточно охотно, но руки оставались неподвижны. С усилием он попытался приподняться и обнаружил, что его крепко держит какая-то сила, которую он не мог почувствовать.
Герберт Шерман был терпеливым человеком, но не кротким. Он открыл рот и закричал – получился громкий крик с грубым ругательством в конце. Затем он на мгновение замер, прислушиваясь. Где-то раздался звук, который можно было бы интерпретировать как топот ног, но никто не подошел к нему, поэтому он снова закричал еще громче, насколько это было возможно.
На этот раз результат проявился с почти поразительной быстротой. Яркий голубоватый свет ударил ему в лицо, заставив его моргнуть, затем погас, и он услышал лязг шестеренок и гул, который мог быть звуком мотора. Мгновение спустя он почувствовал, как его подняло, закружило, с грохотом уронило, и голубой купол над головой начал проплывать мимо с быстро нарастающей скоростью, чтобы исчезнуть в серой мгле. Он понял, что его несут по какому-то проходу, потолок которого состоял из темного камня. Быстро зажужжал мотор.
Каменный потолок исчез, его место занял другой голубой купол, менее высокий. Предмет, на котором его несли, остановился с механическим щелчком, и его подняли, снова закружили и положили на какую-то поверхность. Краем глаза он мельком увидел что-то круглое, блестящего черного цвета с розоватыми бликами, похожее на голову какого-то огромного зверя, и пошевелил пальцами в гневном и тщетном усилии.
Его перевернули на лицо, и он обнаружил, что смотрит прямо вниз на серую массу, которая, судя по ощущению на носу и подбородке, была резиновой.
Он снова закричал, с яростью и досадой, и в ответ получил удар по голове чем-то похожим на резиновый шланг. Он чувствовал себя необычайно беспомощным. И когда пришло осознание того, что он беспомощен, не имея никакого контроля над происходящим, он расслабился. В конце концов, в этом не было никакого смысла… Происходила какая-то проверка. Позади него послышался звук мягко ступающих ног.
После небольшой паузы он был залит красным светом такой интенсивности, что давил на него с физической силой. Он закрыл от этого глаза и, сделав это, почувствовал ужасную боль в области позвоночника. Это была смерть? Он крепко сжал металлические зубы, пытаясь бороться с болью, не крича (возможно, это была преднамеренная пытка, и он не доставит им удовольствия), и глухо, среди пульсирующей боли, Шерман услышал лязг металлических инструментов. Затем боль прекратилась, свет погас, и что-то было зажато вокруг его головы.
Еще минута, и он был перевернут на спину, и с тем же жужжанием двигателей, которое сопровождало его прибытие, был перенесен обратно через проход в зал голубого купола. Его все еще крепко держали, но теперь была разница. Он мог шевелиться в своих оковах.
С щелчком механизма он был наклонен на плоскости, которая его удерживала. Перед его ногами зияла дыра, и он быстро заскользил вниз по гладкому склону, сквозь пояс тьмы, чтобы упасть на что-то мягкое. Люк щелкнул позади него.
Он обнаружил, что лежит, не связанный, на полу, похожем на резину, и, поднявшись, чтобы осмотреться, понял, что находится в камере без видимого выхода, стены которой были образованы тяжелой перекрещивающейся решеткой из какого-то красного металла. Это помещение было чуть больше десяти квадратных футов; в центре из пола поднималось сиденье с изогнутыми очертаниями, по-видимому, сделанное из того же эластичного материала, что и сам пол. Металлическая дорожка заканчивалась прямо перед сиденьем; поглядев назад, его глаз уловил очертания своего рода кафедры, теперь отодвинутой к стене камеры, с пространствами под плоскостью для чтения и прикрепленными ручками. У задней стены камеры стояло похожее устройство, но большего размера и без каких-либо металлических направляющих. Рядом с ним со стены на шнурах из гибкой проволоки свисали две ручки.
Это было все, что его быстрый взгляд рассказал ему о границах его нового дома. Заглянув за нее, он увидел, что находится в одной из рядов похожих ячеек, тянущихся назад в обоих направлениях. Перед рядом камер был коридор, вдоль которого тянулась ярко отполированная металлическая дорожка, и вдоль нее тянулся другой ряд камер с дальней стороны.
Камера справа от Шермана была пуста, но он заметил, что
