Опричник Тайного Приказа - Евгений Жегалов

Агент спецслужбы? Профессиональный киллер, который умеет скрывать свои следы? Кто он? Решив подстраховаться, Ровяковский пригласил для консультации Велисара. Вообще-то в миру его звали Денис Горлеев, а под именем Велисар он был известен среди таких же колдунов и магов. Одним из его умений была способность видеть судьбу человека. Велисар мог, посмотрев на фотографию, рассказать о прошлом того, кто на ней изображен, что он из себя представляет, и даже показать место, где этот человек в данный момент находится. Взяв в руки распечатанные с видеозаписи листки с изображением Ростислава, колдун долго всматривался в них, крутил, переворачивал, закрывал глаза и снова смотрел. И его лицо постепенно становилось все мрачнее и мрачнее.

— Он жив? — наконец спросил он.

— Для мертвого от него слишком много проблем, — ответил Ровяковский. — Что можешь сказать? Кто это?

— Странно, я не вижу его, — задумчиво проговорил колдун. — Либо он мертв, либо у него поставлена магическая защита такой силы, что через нее сразу не пробиться. И еще, его энергетика какая-то странная… Такая встречается, когда смотришь на старые картины, которым больше трехсот-четырехсот лет.

— Так что скажешь? — жестко переспросил Ровяковский.

— Мне нужно еще поработать с этими фотографиями, — ответил Велисар. — Чтобы вскрыть его защиту, придется повозиться. Нужен особый ритуал.

— Сколько времени это займет? — Ровяковскому надо было срочно решать вопрос с захватом собственности Воротынских, и возникшая на ровном месте задержка могла спутать все карты.

— Возможно, потребуется несколько дней, может даже неделя. Точнее пока сказать не могу, — сказал колдун.

Первый раз Велисару потребовалось столько времени. Обычно у него на все был готовый рецепт, и проблема разрешалась быстро. Потеря времени раздражала, но Максим понимал, что сказать магу «колдуй быстрее» звучало бы смешно.

— Хорошо, — согласился Ровяковский. — Забирай снимки и работай.

Олег Курбинин подошел к рубежу стрельбы и, оставаясь чуть сзади, стал ждать, когда Ровяковский закончит стрелять. Максим его заметил, но не хотел прерывать тренировку. Да и показать Курбинину таким образом его место было полезно. Тарелочки вылетели, раздался дуплет, и обломки осыпались на траву стрельбища. Оглянувшись через плечо, он, кивнув головой, пригласив партнера подойти к нему и дал знак зарядить еще пару тарелок.

— Какие новости? Узнал что-нибудь? — спросил он сходу.

— Да особо ничего, — ответил Курбинин. — За ним, похоже, никого нет. Он ни с кем из серьезных людей не встречался за это время, да и вообще весь круг его общения ограничен Воротынскими. Как будто из-за границы приехал, впервые здесь, никого знакомых.

— Никого знакомых, говоришь? — переспросил Ровяковский, заряжая ружье.

— Да. Даже если не из-за границы, то откуда-то издалека. Своих людей у него в Москве нет. Кроме того, он отмороженный на всю голову. Недавно, ни с того ни с сего, устроил драку с фсошниками просто на ровном месте. Ну, они его подержали часок и, как ни странно, выпустили. Просто идиот. В общем, на следующей неделе все осуществим, как задумано. Один он. Ничего у него нет, и никто за ним не стоит.

«Никого и ничего у него нет и терять ему нечего… Страшный человек», — подумал Максим.

Он вспомнил, как лет двадцать назад в одном районном центре Тверской области у местных хозяев жизни, которых контролировал Максим, начались крупные неприятности. Конкурирующая группировка вступила в войну с ними. В течение месяца было перебито больше половины его людей. Ему было не привыкать решать проблемы силой, и через неделю обнаглевшие бандиты, осмелившиеся пойти против него, просто перестали существовать. Однако каково же было удивление Ровяковского, когда проблемы у его людей не прекратились. Их продолжали убивать одного за другим, причем непонятно кто и зачем. В городе говорили то о легендарной «Белой стреле», то о маньяке, который охотится на бандитов. Доходило до того, что бандиты даже боялись собирать дань с торговцев на рынке. Полиция, которая тогда была еще милицией, ничего не смогла сделать. Да и не сильно пыталась, так как несколько хорошо прикормленных чинов местного МВД тоже были ликвидированы. И только когда к делу подключилась ФСБ, через какое-то время удалось выяснить, что это была отнюдь не группировка. Все это устроил и реализовал один человек. Не местный и, на первый взгляд, совершенно немотивированный. Собственно, поэтому он и был неуловим. Искали в первую очередь тех, кому это было выгодно… Для начала он ликвидировал лидеров двух конкурирующих группировок. И те начали воевать друг с другом. Потом добил тех, кто остался. Какой-то причины, зачем таинственный киллер все это делал, выяснить так и не удалось. Не прослеживалась ни корысть, ни месть. Просто перебил весь криминалитет и продажных чиновников в городе. Причем, как появился из ниоткуда, так и исчез в никуда. Поймать его не удалось, и следов каких-либо найти тоже.

— Давай, — скомандовал Ровяковский, и две тарелочки вылетели по дуге. Раздался дуплет, и мишени превратились в осколки.

— Хороший выстрел, — сделал комплимент Курбинин.

— Скажи-ка, а чем он вообще занимается? — спросил Ровяковский.

— Да ничем особо. Ходит в исторический музей, как на работу. Мои проверяли, он там официально не оформлен. Числится как внештатный сотрудник. В церковь заходит почти каждый день. По Москве прогуляться любит. С телевизионщиками ходил брать интервью у археолога, которая работала с Герасимовым, когда могилу Ивана Грозного вскрывали. Те, с кем он работает, недавно запрос подали на исследование подземелий Кремля.

— А что им там надо? Библиотеку Ивана Грозного, что ли, все ищут?

— Нет, судя по тому, чем интересуются, ищут они, похоже, посох.

— Какой еще посох?

— Посох Ивана Грозного.

— Что? — Ровяковский положил ружье на столик и повернулся к Курбинину. — Так он же пропал с концами, и следов нет. В его существование никто уже даже и не верит.

— Тем не менее, судя по запросам Воротынского в музеи и хранилища, и по тому, что удалось извлечь из прослушки, ищет он тот самый посох, — повторил Курбинин.

Ровяковский задумался и сделал несколько нервных шагов взад-вперед.

— Знаешь, притормози пока. Еще понаблюдаем за ним. Грохнуть всегда успеем.

— А что тогда с недвигой в Коломне? Я и так на месяц все остановил.

— Воротынские помогают ему, насколько я понял, поэтому пусть пока поживут спокойно. Месяц ждали, еще немного подождем. Посох — это очень интересно, — задумчиво проговорил Ровяковский. — Я еще подключу своих,