Опричник Тайного Приказа - Евгений Жегалов

— согласился Игорь, вставая из-за столика, подумав про себя: «Видимо придется самому раскрутить старушку на тему посоха. Хоть и не владею ни техникой скрытого допроса, ни гипнозом, но выхода нет».

Расплатившись за кофе, все вышли на улицу. Идти было метров двести. Елизавета Шереметева жила в соседнем доме по эту же сторону Сретенского бульвара. Внезапно прямо рядом с ними резко затормозил черный пикап с тонированными стеклами. Работавший рядом с Кремлем Игорь, по буквенной серии ЕКХ узнал номера федеральной службы охраны.

«Это еще что? Кому обязаны?» — успел подумать он удивленно.

Какого же было его удивление, когда из открывшейся двери вышел Ростислав, на ходу прощаясь с кем-то в машине.

— Доброго дня всем, — обратился он сразу ко всей съемочной группе, — прошу прощения за опоздание. Внезапно возникшие обстоятельства не позволили мне явиться вовремя.

— Бывает, — вздохнул Андрей.

— Это как ты умудрился? — недоумевая произнес Игорь, провожая взглядом отъезжающий микроавтобус.

— Потом объясню, — прервал его Росс.

— Понятно, — озадаченно проговорил Воротынский и, уже обращаясь ко всей съемочной группе, представил опоздавшего, — знакомьтесь, Ростислав — мой коллега, специализируется на эпохе Ивана Грозного.

— Очень приятно, — улыбнулся Росс, — еще раз, покорнейше прошу меня извинить.

Ребята поочередно назвали свои имена, и все двинулись по тротуару в дому Шереметевой. По дороге завязался разговор. Наблюдая за происходящим, Игорь отметил про себя, насколько быстро люди, испытывавшие нескрываемое раздражение из-за опоздания Ростислава, начали улыбаться и излучать дружелюбие в окружающий мир. Полина, выражавшая в кафе свое недовольство, так вообще игриво сверкала глазками, поглядывая на виновника.

«Интересно, он сам по себе обладает таким магнетизмом или включил психологические приемы, которым его там какие-нибудь персидские суфии научили?» — размышлял Игорь, наблюдая за происходящим.

***

Квартира, в которой жила Елизавета Васильевна была расположена на третьем этаже старого дореволюционной постройки дома окнами во двор. Ростислав сидел в кресле у окна, искоса поглядывая на притаившегося за старым сервантом домового и прислушивался к разговору. Сначала интервью крутилось вокруг личности Герасимова. Потом журналисты живо заинтересовались ужасами, которые происходили при вскрытии могилы. Археолог красочно описывала, как сразу, только они прикоснулись к могильной плите, разразилась такая сильная гроза, что испугались даже видавшие виды взрослые мужчины. Как постоянно гас свет, и отказывались загораться свечи. Как с одним из участников случился сердечный приступ…

«А вы чего хотели, нехристи?» — подумал опричник, — «странно, что вы, вообще, оттуда живыми ушли».

Дальше журналист задал вопрос: во что был одет царь и что еще было в могиле. Ростислав затаил дыхание. Но Шереметева сказала, что останки Ивана Грозного были облачены в простое монашеское одеяние и больше в могиле ничего не было.

— И знаменитого посоха не было с ним? — на удачу вставил свой вопрос в беседу Игорь Воротынский.

— К сожалению, не было ничего, — покачала головой пожилая женщина, — очень надеялись увидеть какие-то роскошные царские одеяния, потому что с тех времен вообще ничего не сохранилось, но кроме простой монашеской рясы на нем не было ничего. Никаких украшений, никаких атрибутов царской власти…

Интервью закончилось, и сотрудники телевидения попросили дать им время для того, чтобы переснять фотографии из личного архива археолога. На кухне дочери Елизаветы Васильевны заваривали чай, чтобы угостить гостей. Игорь пошел помогать им.

«Что же, как сейчас модно говорить — отрицательный результат тоже результат», — подумал Росс, вставая из кресла, — «вот только время идет, а никаких следов артефакта даже близко не обнаружено».

Опричник подошел к серванту, чтобы получше разглядеть стоявшие за стеклом фарфоровые статуэтки и различные сувениры, привезенные на память из археологических экспедиций и путешествий в дальние страны. Его взгляд привлек показавшийся знакомым предмет, который стоял в глубине в углу полки и сразу в глаза не бросался. Это был украшенный рубинами, местами аж черный от патины, серебряный набалдашник, которым венчали боярские жезлы. То, что этот предмет подлинный, он не сомневался.

«Значит, все-таки она боярского рода», — подумал Ростислав, — «Или это тоже трофей археолога?»

— Кажется, он признал вас, — сказала хозяйка, неожиданно оказавшись у него за плечом, — обычно злится, хулиганит, когда гости приходят, а тут притаился, побаивается.

— Кто? — улыбнулся опричник, и про себя подумал, — «Так ты еще и домовых видишь?»

— Мы с вами оба прекрасно знаем — кто, — улыбнулась в ответ Шереметева, — кстати, а как вы оказались в этой компании? На историка вы не похожи, а на журналиста тем более.

Ростислав внимательно посмотрел на хрупкую седоволосую женщину сохранившую, несмотря на возраст, благородную осанку.

— На кого же я похож? — спросил он.

— Больше похожи на военного, судя по выправке или, я бы сказала, на разведчика, — предположила Шереметева и, многозначительно кивнув на перстень опричника, добавила, — вот только кому вы служите? Этот перстень ведь не простое украшение у вас на руке? Я такой вижу второй раз в жизни.

— А первый раз вы у кого это видели, княгиня?

— Ну что вы? С чего взяли, что я — княгиня? — перебила его Шереметева.

— С количества рубинов, — опричник кивнул головой на серебряный набалдашник, — или вы его прихватили на память из какой-нибудь могилы?

— Почему вы так считаете? Он действительно принадлежит мне, точнее, моему роду. А откуда вы знаете, что это? — парировала Елизавета Шереметева, пристально посмотрев в глаза гостю, — Кто вы? И почему вы не любите нас, археологов? За то, что захоронения исследуем, что ли?

— Как вам, родовой княгине, могло прийти в голову осквернить могилу царя? — спросил Росс, не отводя глаз.

— Ну, во-первых, могилу вскрыли бы в любом случае, со мной или без меня, — спокойно ответила княгиня, — и лучше, чтобы там-таки присутствовал кто-то из старых родов. Знаете, мало ли, а вдруг там действительно был бы какой-то важный артефакт. А во-вторых, исследовалась не только могила Ивана Грозного, но и его сына. И так как одна из представительниц моего рода была его последней женой, мне совсем небезразлично, убивал царь своего сына или нет.

— И к какому выводу вы пришли?

— К сожалению, череп царевича пострадал от воды, проникшей в саркофаг и, проверить это не удалось, — вздохнула княгиня.

— Откуда, вообще, возник этот бред, что царь убил наследника? — раздраженно спросил Ростислав.

— Насколько мне удалось установить, эта теория пришла из