Наивный и сентиментальный писатель - Орхан Памук

западным писателям. Однако я знал, как сложно это сделать, когда живешь среди людей, одолеваемых таким количеством невзгод, что этот горький опыт даже стал частью национальной идентичности и предметом гордости. Было понятно, что ради собственного удовольствия я о Карсе рассказывать не смогу. Теперь, много лет спустя, мне иногда кажется, что как раз потому, что я не могу писать романы исключительно для собственного удовольствия, я и взялся – именно для собственного удовольствия – создавать музей.

Центр

Центр романа – некое содержательное мнение или догадка о жизни, скрытая в глубине загадочная точка, реальная или воображаемая. Мы пишем романы, чтобы читатель догадывался о существовании центра и стремился его отыскать, и знаем, что так оно и происходит. Однако в самом начале, когда замысел романа только рождается, мы можем и не отдавать себе отчета в том, что центр – самое важное в нем. Иногда нам кажется более интересным какой-нибудь реальный случай, о котором нам хочется рассказать, или вынесенный из жизненного опыта урок. Порой личные пристрастия, желание поведать о собственной жизни так, словно это выдуманная история, или же намерение выступить представителем других людей или общественных групп кажутся нам настолько важнее с нравственной или эстетической точки зрения, что мы даже знать не хотим о том, что пишем ради какого-то центра. Жестокость, внутренняя красота, увлекательность или необычность описываемых событий могут даже заставить нас на время забыть о том, что у нашего романа есть центр. Одни писатели время от времени, а другие – почти всегда увлеченно движутся от одного эпизода к другому, от одних наблюдений, предметов и образов – к другим, не очень-то задумываясь о скрытом центре своего романа. Для некоторых из нас написать роман – все равно что пройти из конца в конец весь лес, обращая внимание на каждое дерево и тщательно его описывая. Ведь наша цель, казалось бы, и заключается в том, чтобы пройти через лес, то есть рассказать историю?

Однако, как бы нас ни очаровывали составляющие ландшафт отдельные деревья, дома и реки, как бы ни завораживали своей таинственной и странной красотой скалы и пропасти, мы все же знаем (или некое беспокойство тихо нам подсказывает), что ландшафт – нечто большее, чем просто совокупность деревьев и всего прочего, что он наделен более глубоким и загадочным смыслом.

То же самое и с читателями. Читатель романа знает, что каждое дерево в обширном лесу, каждый персонаж, с которым сводит его сюжет, все вещи, события, истории, сведения, скачки во времени, воспоминания и описания помещены автором в текст для того, чтобы указывать на стоящий за ними глубокий смысл, на скрытый центр. Вполне может оказаться, что автор взял какую-нибудь историю или подробность из собственной жизни, потому что просто очень хотел о ней рассказать, или же придумал ее, а в роман включил, очарованный красотой вымысла, и ни по какой другой причине. Однако читатель знает, что все эти фрагменты, производящие впечатление своей красотой или подлинностью, наверняка были вставлены в текст, чтобы указывать на скрытый центр, – и не перестает этот центр искать.

Для писателей центр романа – это поначалу чувство, мысль, знание и т. п., которые подталкивают его писать. Однако им известно, что в ходе работы над романом это побуждение будет видоизменяться. В большинстве случаев центр возникает как раз в ходе работы. Многие писатели изначально рассматривают центр как тему, как предмет, о котором они собираются рассказывать, вокруг которого планируют строить сюжет, и понимают, что глубинный смысл будет возникать по мере написания романа, тогда-то они его и распознают. Роман развивается, вот прорисованы уже не только отдельные деревья, но и сплетение ветвей, и листья; на этом этапе и у автора, и у читателя представление о скрытом центре начинает меняться. Читать роман – значит, увлеченно рассматривая лежащие на поверхности детали, одновременно искать его глубинный, истинный центр, то, о чем он на самом деле. Иногда поиск истинного смысла становится для читателя важнее увлекательных подробностей.

Для примера обратимся к размышлениям Борхеса о романе Германа Мелвилла «Моби Дик». «Поначалу, – пишет Борхес в предисловии к одной из других книг автора, – читатель может подумать, будто главная тема романа – тяжелая жизнь китобоев». И правда, первые главы «Моби Дика» переполнены подробными описаниями охоты на китов и моряцкого быта, словно перед нами производственный роман или даже газетный репортаж. Затем, продолжает Борхес, нам кажется, что главная тема – безумие капитана Ахава, желающего во что бы то ни стало убить белого кита. И действительно, середина «Моби Дика» похожа на психологический роман, автор которого сосредоточен на описании и изучении характера главного героя, сильного человека, преисполненного ярости. Но Борхес напоминает нам, что на самом деле у романа Мелвилла совершенно иная главная тема: «Страница за страницей история разрастается, пока не достигает космических масштабов».

Такая несхожесть сюжета и центра романа – признак того, что мы имеем дело с произведением блестящим с точки зрения формы и глубоким по содержанию. «Моби Дик» – один из тех редких и драгоценных шедевров, знакомясь с которыми постоянно ощущаешь присутствие центра и ищешь его. Читая великие романы, мы все время задаемся вопросом, что же представляет собой центр, и раз за разом меняем мнение на этот счет. Первая причина этого – богатство пейзажа и разнообразие набора действующих лиц, а вторая заключается в том, что даже у самых великих, все просчитывающих и продумывающих писателей представление о центре романа складывается уже в процессе работы над ним.

Собственная жизнь и воображение дают писателю богатый материал, который он изучает и развивает, с которым хочет активно взаимодействовать. Воззрения писателя на ту или иную проблему (то есть тот самый центр, о котором я говорю) проявляются посредством множащихся по мере развития романа деталей, формальных особенностей, персонажей. Как вы помните, я не разделяю идею Э. М. Форстера о том, что в ходе работы над романом персонажи берут бразды правления в свои руки и сами определяют развитие сюжета. Но если так уж нужно верить в некую мистическую особенность нашего жанра, то уместнее полагать, что власть над романом захватывает его центр. Если опытный (сентиментальный) читатель не забывает искать центр, то опытный писатель помнит о том, что центр этот постепенно возникает по мере написания романа, а его выявление и формирование – самая сложная и увлекательная часть писательской работы.

Начав писать роман и размышляя о его центре, писатель вскоре ощущает, что у