Флоту — побеждать! - Вячеслав Коротин

Налили. Чокнулись. Выпили. Закусили. На этот раз дружно взялись за яйца- кокот (интеллигентнтный человек оперирует закусками горячими…), но с селёдочкой…

— Так что у нас с повреждениями, Михаил Павлович?

— «Паллада», как я и говорил, — спешно прожевав закуску, Молас был всецело к услугам командующего, — подорвана с носа, и ремонт займёт не меньше двух недель после постановки в док. Но до дока нужно ещё дойти из Дальнего. На «Пересвете» одно десятидюймовое орудие прямым попаданием загнуло вверх так, что оно торчит как рог носорога. Исправить его или заменить пушку у нас возможностей нет.

— Понятно. «Аскольд»?

— Разворочена третья труба, несколько пробоин. В целом ничего серьёзного. «Баян» и «Новик» тоже без существенных повреждений. Как и на всех броненосцах, исключая «Петропавловск» и «Пересвет» — этим досталось посильнее. Но считаю, что через неделю-две все корабли, кроме «Паллады» будут в строю.

— Общие потери?

— Среди экипажей?

— Именно.

— Семьдесят девять человек погибло, из них четыре офицера. Сто восемьдесят шесть раненых. Вероятно, что некоторые из них не выживут.

— Упокой, Господи, души рабов твоих, души воинов, павших за Отечество, — перекрестился Макаров.

— Какие у нас планы дальше, Степан Осипович? — осведомился Молас.

— Да никаких пока. Защищать Цинджоу силами канонерок и миноносцев. А вот когда к нам присоединятся «Цесаревич» с «Ретвизаном», тогда и начнём трепать нервы нашим японским друзьям…

— Какие повреждения наблюдались у противника?

— На броненосцах вы и сами видели, Степан Осипович — пожары на всех четырёх, что и как — непонятно, а вот «Асаме» досталось знатно — с «Пересвета» и крейсеров докладывают, что у неё чуть не треть борта вырвало попаданием в шестидюймовый каземат. «Собачка» под адмиральским флагом, вероятно «Читосе» тоже здорово получила и в преследовании не участвовала.

— Тоже приятно, — кивнул Макаров.

— Господа, — прервал адмиралов Верещагин, — мне, честно говоря, не терпится отведать рыжиков от Марии Фоминичны.

— И то правда, — согласился Степан, и потянулся к графину.

В этот момент как раз принесли щи из кислой капусты. Пахло от супницы умопомрачительно.

На второе подали фрикасе из курицы, а потом последовал кофе с яблочной слоёнкой.

Степан настолько осоловел от обильного обеда, что сегодня ограничился осмотром повреждений только «Петропавловска». Но зато доскональным. Практически каждую снарядную пробоину лично осмотрел, выяснил характер повреждений, расспросил матросов и офицеров…

На следующий день занимался тем же самым, но уже на других повреждённых кораблях. С перерывом на благодарственный молебен, для участия в котором пришлось съезжать на берег.

А вот утром десятого мая произошло ещё одно приятное событие…

— Ваше превосходительство! — лейтенант Азарьев влетел в салон адмирала практически без стука. То есть постучать-то он постучал, но ответа дождаться не успел. — С Золотой горы передают: «К крепости подходит „Богатырь“».

Приказ о проведении данной операции был отправлен во Владивосток ещё месяц назад, причём знали о его содержании только два человека во всём Порт-Артуре — сам командующий флотом и его начальник штаба. Молас даже лично зашифровал текст и лично же передал лейтенанту Долгобородову, командиру миноносца «Лейтенант Бураков», наверное, самого быстроходного корабля в мире. Пакет благополучно доставили в Инкоу, и, вскоре, начальник Владивостокского отряда контр-адмирал Иессен ознакомился с распоряжениями Макарова. Прочитанное не вызвало восторга у командующего отдельным крейсерским отрядом. Во-первых, категорически запрещалось использовать крейсера для любых целей, кроме как выполнение боевых действий на коммуникациях противника, а во-вторых, предписывалось направить в Артур единственный бронепалубный крейсер «Богатырь», причём приблизительный план действий прилагался.

Как ни жалко было Иессену отдавать свой самый современный корабль, но приказ есть приказ и через двадцать дней «Россия», «Громобой», «Рюрик», «Богатырь» и «Лена» подняли якоря и покинули бухту Золотой Рог.

К Сангарскому проливу подошли, как и планировалось, во время отлива, когда течение из Японского моря в Тихий океан достигает максимальной скорости, и сама природа подарила русским крейсерам дополнительных пять-шесть узлов.

Океан встретил отряд свежим ветром и приличным волнением, что, как ни странно обрадовало русских моряков — их корабли как раз и строились для плаваний в океане: большие и высокобортные они не боялись даже серьёзной волны. Чего нельзя сказать об их потенциальных противниках — японских броненосных крейсерах. Так что столкновения с силами Камимуры в ближайшее время можно было не опасаться.

Проходя на юг вдоль восточного побережья Японии, особо не скрывались. Досмотрели пять судов, из которых три отпустили. А вот американский «Орландо» с грузом хлопка отправили на дно, предварительно, конечно, сняв экипаж. На подходах к Токийскому заливу повстречали британский «Феникс», идущий с грузом бездымного кардиффа в Иокогаму. Этот топить не стали, а с призовой командой направили во Владивосток — боевой уголь мог ещё очень и очень пригодиться.

Именно здесь «Богатырь», предварительно забункеровавшись с «Лены», отделился от остальных кораблей отряда и направился в Желтое море.

По совету Макарова поставили фальшивую трубу и четырёхтрубный крейсер с «Юнион Джеком» на гафеле, следующий курсом на Вэйхавэй не вызвал в этих водах никаких подозрений у встречных судов…

На закате, когда до главной базы британского флота на Дальнем Востоке оставалось около сорока миль, повернули к Квантунскому полуострову. А после наступления ночи оставалась уже только одна опасность — налететь на шальную мину прямо под стенами родной крепости. Так что когда в лучах рассвета вдали затемнели горы Стемман приказал радировать в Артур о своём прибытии и просьбой выслать навстречу миноносцы для проводки мимо минных полей.

Адмирал Лощинский решил не рисковать, и отправил на контрольное траление фарватера свои шаланды, которые, не смотря на внешнюю невзрачность, зарекомендовали себя самым эффективным средством борьбы с минной опасностью. На всё — про всё ушло полтора часа, и, надо сказать, что одну мину своими тралами они всё-таки зацепили. Когда можно уже было не опасаться получить непредвиденный удар в днище, навстречу «Богатырю» на борту «Боевого» вышел сам Макаров. Адмирал не стал лихачить и карабкаться по штормтрапу на борт крейсера на внешнем рейде. Просто поприветствовал его командира и экипаж в рупор, поздравил с блестящим выполнением боевой задачи и миноносец сопроводил столь желанного гостя в порт. Благо стояла высокая вода, и портовые буксиры безо всяких проблем завели «Богатыря» на рейд внутренний, где своего нового товарища дружно приветствовали салютом, как корабли эскадры, так и береговые батареи крепости. Дружное и раскатистое «Урааа!!!» неслось со всех сторон, и ни один, наверное, матрос уже не сомневался, что Бог, конечно, на русской стороне.

Когда крейсер встал на якорь в указанном ему месте, к борту подвалил «Боевой» и адмирал смог спокойно подняться на него по парадному трапу. Макарова тут же встретил Стемман. Слегка волнуясь командир корабля отрапортовал прибывшему начальству о своём прибытии в Порт-Артур, и проводил на шканцы, где уже выстроились все свободные от вахты офицеры и матросы.

Команда «Богатыря» с нескрываемым восхищением смотрела на флотоводца, под флагом которого ей теперь предстояло служить и лица русских моряков все как одно выражали желание как можно скорее получить приказ идти в бой.

— Здравствуйте, братцы! — гаркнул Степан во всю силу своих лёгких.

— Здрав желам вашдительство! — дружно отозвался строй после секундной паузы.

— Спасибо вам от Государя, от России и от меня за блестящий переход! Ура героям-богатырцам!

— Урааа! — снова разнеслось над рейдом.

— Александр Фёдорович, — обернулся Макаров к каперангу. — Команда успела позавтракать?

— Так точно, ваше превосходительство.

— Тогда я бы очень вас попросил уделить мне с полчасика.

— Всецело в распоряжении вашего превосходительства.

— Давайте без чинов, Александр Фёдорович. Пригласите меня к себе в салон и расскажите о том, как проходил прорыв. Конечно, вам придётся представить рапорт об этом, но во-первых, не хочется ждать, уж простите старика за нетерпение, — улыбнулся в бороду Степан, — а во-вторых, всё-таки хочется узнать всё из первых уст, и не официальным, а человеческим языком.

— Милости прошу, Степан Осипович, — разулыбался Стемман. — Полностью к вашим услугам. Я распоряжусь подать чай или кофе?