В огонь и в воду - Амеде Ашар

— Ты обвилъ мое сердце цѣпью крѣпче желѣзной… я не въ силахъ разорвать ее… Отъ Самого Бога она получила имя — благодарности… Куда ты ни пойдешь, и я пойду, и такъ буду всегда ходить въ тѣни твоей.

— Когда такъ, то пойдемъ же со мной! отвѣчалъ Гуго.

IX

Безумный шагъ изъ любви

Слухъ объ этомъ приключеніи распространился въ окрестностяхъ и сильно поднялъ репутацію сына мадамъ Луизы, какъ называли тамъ вдову графа де Монтестрюкъ. Одни удивлялись его ловкости, другіе хвалили его храбрость; всѣ отдавали справедливость его великодушію.

— Онъ такъ легко могъ бы убить дерзкаго маркиза, говорили тѣ, у кого нравъ былъ мстительный.

Побѣдитель маркиза де Сент-Эллиса сдѣлался чуть не героемъ, а то обстоятельство, что молодой хозяинъ Тестеры былъ сыномъ графа Гедеона, придавало ему еще больше важности. Хорошенькія женщины начинали дѣлать ему глазки.

Встрѣча съ принцессой Маміани представлялась ему какимъ-то видѣніемъ. Ея красота, великолѣпный нарядъ, величественный видъ — напоминали ему принцессъ изъ рыцарскихъ романовъ, созданныхъ феями на счастье королевскихъ сыновей. Ему снились ея свѣтлый образъ и бархатное, вышитое золотомъ платье.

Какъ счастливъ маркизъ де Сент-Эллисъ, что она живетъ у него въ замкѣ Сен-Сави!

Разъ какъ-то утромъ, нѣсколько дней спустя послѣ своего приключенія, гуляя по полямъ, Гуго увидѣлъ на дорогѣ, верхомъ на отличномъ конѣ прекрасную принцессу, которая съ такой благосклонной улыбкой говорила ему о дворѣ и ожидающихъ его тамъ успѣхахъ.

Она сидѣла гордо на соловомъ иноходцѣ, затянутая въ парчевое платье; на сѣрой шляпѣ были приколоты красныя перья. На устахъ играла улыбка, лицо румянилось отъ легкаго вѣтерка, ласкавшаго ея черныя кудри. Гуго перескочилъ на самый края дороги и сталъ пристально смотрѣть. Она его замѣтила.

Проѣзжая мимо него шагомъ, она оторвала перо со шляпы и, бросивъ его прямо въ лицо молодому человѣку съ кокетливымъ жестомъ, сказала:

— До свиданья, графъ!

И, давъ поводья горячему коню, принцесса Леонора поскакала дальше.

Смущенный Гуго, съ краснымъ перомъ въ рукѣ, еще слѣдилъ за нею глазами, какъ вдругъ на дорогѣ показалось облако пыли и онъ узналъ маркиза, скачущаго во весь каррьеръ вслѣдъ за принцессой.

— Куда она; туда и я! крикнулъ онъ ему на скаку и исчезъ въ золотой пыли.

— Счастливецъ маркизъ! подумалъ Гуго, прикованный бѣдностью къ мѣсту своего рожденья.

Куда это ѣхала она, прекрасная, молодая, блестящая, свободная принцесса, вдругъ показавшаяся какъ метеоръ на небѣ его жизни? Въ Парижъ, должно быть, въ Компьенъ, въ Фонтенебло, гдѣ составлялся дворъ короля на зарѣ его царствованія… Она сказала ему: до свиданья, и какимъ тономъ, съ какой увлекательной улыбкой! Цѣлый міръ мыслей пробуждался въ немъ. Тамъ, въ самомъ концѣ дороги, по которой она поскакала, тамъ — жизнь; а здѣсь напротивъ не говорило-ли ему все о паденіи его дома?

Сынъ графа Гедеона прицѣпилъ красное перо къ своей шапкѣ и пошелъ въ самую глубь полей. Это кокетливое перо, обладая какъ будто даромъ волшебства, поднимало въ молодой головѣ его цѣлую бурю мыслей, проносившихъ мимо него видѣнія празднествъ, замковъ, сраженій, балконовъ, кавалькадъ, и повсюду горѣли какъ уголья зеленые глаза принцессы. При свѣтѣ этихъ глазъ, онъ вглядывался въ таинственную даль, полную чудесъ и очарованія. Своимъ жестомъ, своимъ призывомъ не указывала-ли она ему пути туда?

Гуго вернулся задумчивый въ Тестеру, гдѣ графиня прижала его къ сердцу въ самый день побѣды надъ маркизомъ. Удивляясь его молчанью, тогда какъ всѣ вокругъ разсыпались въ похвалахъ ему, она спросила стараго Агриппу, котораго не разъ заставала въ длинныхъ разговорахъ съ воспитанникомъ. Онъ владѣлъ его полной довѣренностью, — значитъ, долженъ былъ знать, что съ нимъ происходитъ. Вѣрный оруженосецъ улыбнулся.

— Это молодость машетъ крыломъ, сказалъ онъ.

— Какъ! вскричала графиня, вздрогнувъ, ты полагаешь, что Гуго ужь думаетъ меня покинуть?

— Графу ужь двадцать лѣтъ… а у орлятъ рано растутъ перья. Графу Гедеону было столько же именно, когда онъ уѣхалъ изъ дому на добромъ боевомъ конѣ. Притомъ же вашъ сынъ встрѣтился съ прекрасной, какъ день, принцессой, и глаза его смотрятъ теперь гораздо дальше.

— Да, да, прошептала графиня со вздохомъ, та же самая кровь, которая жгла сердце отца, кипитъ и въ жилахъ сына!… Да будетъ воля Господня!

И гордо поднявъ, голову, удерживая слезы, она продолжала:

— Чтобы ни случилось, совѣсть ни въ чемъ не будетъ упрекать меня: изъ ребенка, оставленнаго мнѣ графомъ Гедеономъ, я сдѣлала человѣка… мой долгъ исполненъ.

Немного спустя, разъ какъ-то Гуго, бодро приближавшійся къ совершеннолѣтію, встрѣтилъ подъ горой, на которой построенъ городъ Ошъ, красивую дѣвушку; она придерживала обѣими руками полы длиннаго плаща, въ который былъ закутанъ ея тонкій станъ, и смотрѣла испуганными глазами на лужи грязной воды и на глубокія рытвины дороги, по которой ей нужно было идти: ночью пошелъ сильный дождь и превратилъ эту дорогу въ настоящее болото. Хорошенькая дѣвушка сердилась и стучала щегольски обутой ножкой по камню, на которомъ она держалась какъ птичка.,

Привлеченный ея красивымъ личикомъ, Гуго подошолъ къ ней и, желая помочь, спросилъ:

— Что это съ вами? вы, кажется, въ большомъ затрудненіи?

Дѣвушка обратила на него блестящіе и веселые каріе глаза и, сдѣлавъ гримасу, какъ дитя, которому не даютъ конфетки, отвѣчала:

— Да, и есть отчего!… Меня ждутъ въ той сторонѣ, тамъ будутъ танцовать… Я нарядилась въ новенькое платье, а тутъ такая дрянная дорога… ямы, да грязь на каждомъ шагу! Ну, какъ же мнѣ пройдти?… Не знаешь, куда и ногу поставить. Просто, хоть плачь!

— Ну плакать тутъ еще нечего… вотъ сами увидите.

И прежде, чѣмъ хорошенькая дѣвушка догадалась, что онъ хочетъ сдѣлать, Гуго схватилъ ее на руки и зашагалъ медленно черезъ лужи.

— Но послушайте, что же это вы дѣлаете? вскричала она, стараясь освободиться, съ которыхъ это поръ носятъ людей такимъ образомъ?

Гуго забавлялся шуткой, остановился середи дороги весело и, взглянувъ на хорошенькое личико, краснѣвшее рядомъ съ его лицемъ, спросилъ:

— Прикажете опустить васъ здѣсь?

— Какъ можно! подумайте сами!

— Значитъ, вы сами видите, что надо тихонько оставаться у меня на рукахъ и довѣриться моему усердію.

— Тихонько! тихонько! вы думаете, можетъ быть, что такъ удобно? продолжала она, оправляя руками складки своего измятаго плаща… Хоть-бы ужъ вы не теряли попустому времени на разговоры.

— А вы хотите, чтобъ я шелъ поскорѣй? Извольте. Но если мы упадемъ, то вы будете сами виноваты.