Бывшие. Я до сих пор люблю тебя - Даша Черничная

Начинаю злиться на нее. Черт возьми, мы взрослые люди, какого хрена все происходит вот так?

— Ты сказал, а я не согласилась! — взвизгивает она истерически, а потом резко оборачивается и смотрит на дверной проем, в котором стоит Тамила.

Моя бывшая жена явно растеряна. Ей неловко оттого, что она стала свидетелем чужих разборок. Она нервно переводит взгляд с Инессы, которая застыла посередине кабинета, на меня, сидящего за столом.

— Простите, — произносит сдавленно. — Я не слышала, что вы разговаривали. Поняла, только когда открыла дверь.

Поднимаюсь со своего места, разглядывая Тами, впитывая ее эмоции, ловя взгляд.

— У меня в кабинете хорошая звукоизоляция, специально, чтобы не было возможно что-то услышать из приемной.

— Я, наверное, подожду, — закусывает губу и пятится за порог.

Инесса громко фыркает:

— Да чего уж тут ждать? Давай, проходи. Третьей будешь. Ты же и так уже третья? — Инессы так и кипит, в ней бушует злость вперемешку с ядовитыми словами. — Как тебе роль любовницы, а? Вот я всегда знала, что этот чопорный образ чистенькой сучки — лишь маска. А на самом деле ты ничерта не отличаешься от обычных баб, которые лезут в постель к чуть ли не женатым мужикам.

Тамила округляет глаза и переводит взгляд на меня:

— Герман, ты понимаешь, о чем она? — в голосе настороженность, она даже отходит потихоньку назад.

Я же в свою очередь, наоборот, выдвигаюсь вперед. Не знаю почему, но чувствую, что должен защитить Тамилу.

— Если честно, то не очень, — говорю искренне, потому что Инесса только что наплела с три короба.

И из всего этого я нихера не понял.

Инесса запрокидывает голову и смеется, как сущий дьявол.

— О-о-о, вот только не надо делать такие глазки, да? — тычет пальцем то в меня, то в Тами. — Думаете, я совсем тупая, не знаю, чем вы там занимались? Да вы неделю жили в одном номере! Как вам, поделитесь. Вспомнили бурную молодость?

Я закипаю, потому что Инесса переходит все границы.

— Что ты несешь, Инесса? Какого черта это дерьмо вылетает из твоего рта?

Она не слышит меня:

— А ведь я простила тебе измену с этой твоей «первой любовью», — делает пальцами кавычки. — Представляешь, простила! А ты даже не извинился.

— Господи, Инесса, что в твоей башке? Какая, блин, измена?! Между мной и Тамилой не было ничего! — это, конечно же, ложь.

Секса не было и близко, да. Но было нечто большее. То, что душу выворачивает наизнанку похлеще распутной физиологии.

— Мы не спали с Тамилой, кто в твою голову подсадил мысль об этом?

— Я вижу, как ты смотришь на нее! — доказывает мне с пеной у рта.

— И это, конечно, значит, что я тут же потяну ее в койку, — закатываю глаза.

Просто осточертело все.

Тамила решает выступить в роли дипломата и начинает говорить спокойно:

— Инесса, ты делаешь неверные выводы, или инсайдер, который на тебя вывалил информацию, просто слепоглухонемой. Да, мы жили в одном гостиничном номере. Герман был в своей спальне, а мы с Эмилией — в своей. Между мною и Германом не было близости.

Инесса затихает. Смотрит то на меня, то на Тами, а потом срывается:

— Сколько можно врать?!

Взвизгивает, хватает со стола декоративную металлическую вазу с кучей завитков и замахивается на Тамилу. Та сжимается, не успевает среагировать, но это делаю я. Закрываю собой Тами, и ваза прилетает четко мне в лопатку.

Господи, сколько дури у этой женщины?

С неадекватным криком Инесса срывается и убегает, а я чувствую, как тупая боль растекается по плечу.

А ведь ваза могла прилететь в лицо Тами.

Кривлюсь, но крепко прижимаю бывшую жену к себе. Она быстро дышит мне в грудь, а я, как дебил, улыбаюсь оттого, что она рядом и что я могу касаться ее.

Глава 27. Когда-нибудь, но не сейчас

Тамила

Ощущения мерзкие, если честно.

Мало того, что нечаянно влезла в чужие разборки, так еще и была обмазана с ног до головы дерьмом. Хорошо хоть не прилетело в голову.

Прижимаюсь к Герману. Его руки обхватывают мои плечи, не выпускают.

Чувствую себя странно.

Мы знакомы с ним сто лет, у нас невероятное множество общих знакомых, событий, воспоминаний. Мы вместе спали, жили, чуть ли не ели из одной тарелки. Мы были вместе, и эти касания не новы, но тем не менее ощущаются по-другому.

В них нет обжигающей страсти, они нежны и несут в себе заботу, которую я раньше никогда не ощущала.

Двигаю плечами и выпутываюсь из объятий Германа. Тот отпускает, не сопротивляется. Смотрю на его лицо — кривится от боли. Видимо, Инесса хорошо приложила его.

— Покажи, — тяну его за руку на себя.

— В порядке все там, — отмахивается небрежно.

— Да господи! — обхожу его и прикрываю рот рукой: — Ох ты ж черт…

— Я ж говорю: нормально, — отходит от меня.

— У тебя там красное пятно во всю спину — это нормально?

Поднимаю с пола странную вазу. На ней много острых краев, видимо, они вспороли кожу. Насчет пятна во всю спину я, конечно, преувеличила, но порез там точно есть.

— Раздевайся! — выдаю уверенно.

Герман оборачивается и криво улыбается:

— Котенок, если ты соскучилась по моему обнаженному торсу, могла и раньше сказать, — играет бровями, наглец.

Замахиваюсь и бью его клатчем по заднице.

— Титов, ты у меня сейчас договоришься со своим котенком! Быстро снимай рубашку. И скажи, где у твоего секретаря аптечка? Наверняка где-то должна быть.

— Тами, угомонись, со мной все в порядке, — а сам морщится.

Шумно выдыхаю, снимаю с себя пиджак и бросаю его на диван, сама выхожу в приемную. Тут по-прежнему пусто, поэтому я нагло лезу в шкафы, где, как мне кажется, может лежать аптечка, и нахожу ее, заглядываю внутрь.

Стандартный набор лекарств. Забираю ее и возвращаюсь в кабинет.

Возвращаюсь — и замираю прямо на пороге. Потому что Титов сделал то, о чем я его просила, и сейчас стоит передо мной с обнаженным торсом.

Я честно пытаюсь не пялиться, но ничего поделать с собой не могу. Стою как дура не в состоянии отвести взгляд.

Герман раздался в плечах с того момента, когда я видела его обнаженным в последний раз. Нарастил массу, на теле появился четкий рельеф.

— Нравится? — дергает бровью.

— Понятия не имею, о чем ты, — вздергиваю подбородок, а сама краснею, как девственница в первую ночь с мужчиной, а не тридцатитрехлетняя дама со взрослым ребенком и несколькими романами за спиной.

— Столько лет прошло, а ты так