Обычный дом - Андрей Бузлаев

старые-то, которые были прежде, они не такие уж и старые. Они из строя выходили, мы потому и обращались за этой помощью, но сынок у меня рукастый и со временем смог всё починить… Вот и приходится держать, пока на дачу не вывезем. До весны будет стоять, как не крути. Ещё муж бывший, Серёжин папа, переезжал и тоже подсобил: он на квартиру с мебелировкой перебрался, потому свою мебель, «ещё хорошую и не старую», приволок к нам сюда, что бы вместе с прочим — на дачу. Вот, короб огромный позади холодильника видишь? Это от его кровати как раз. И, собственно, второй холодильник и вторая «стиралка» — тоже его. Машинке года нет, холодильнику всего два. Выкинуть рука не поднимется. Тем более, что на даче всему лет по пятьдесят и всё на ладан дышит. Вот и приходится ютиться. Хорошо комната свободная есть и места хватает.

Я переводил ошалелый взгляд по «предметам интерьера»: монструозные холодильники, возвышавшиеся над айзбергоподобными стиральными машинками, на не весть как попавшую в жилую комнату газовую плиту и на коробки, громоздившиеся поверх всего этого едва не до потолка. Нет, ну,… ну логично даже, не спорю. И полгодика вполне можно потерпеть. Главное, что бы на дольше не затянулось, а то может войти в привычку.

– И что, правда государство помогает?

– Помогает, – уверенно подтвердила женщина. – И ходунки выдали вот, и пару колясок инвалидных — домашнюю и для прогулок, и вон сколько бытовой техники! Конечно, кое-что подождать пришлось, но не сказать что долго. Коляски второй сразу не было, партия в пути задержалась. Но ничего, мне позвонили, как всё пришло и сразу сын всё получил. Протез, кстати, тоже за счёт государства, а он почти полмиллиона стоит! Два протеза: обычный, и «для купания», в котором в душ ходить можно.

– И оба — по пол миллиона?

– Ну да, около того, – закивала женщина и начала озираться, словно бы что-то ища. – Тут где-то даже бумаги с точными цифрами есть, если любопытно. Семьсот восемьдесят… три, кажется, тысячи последний протез стоил.

– Последний?

– Разумеется! Их же менять надо периодически. И всё — за государственный счёт. И коляски новые выдают периодически, и прочее. Лекарства, опять же, анализы разные и обследования в поликлинике. Ну, это само собой, но всё же.

– Ну, кому само собой, а кому и не очень, – с грустью усмехнулся я.

– Нет, вам-то ясно не выдают, но вы ещё молодые, вам до лекарств далеко, а мне сын целыми пакетами приносит запасы, не хуже как за продуктами ходит.

– Вы правы, но я не об этом. Я просто недавно одних товарищей слушал в интернете и они обсуждали и радовались, как им хорошо в их стране живётся, в Японии: пришлось в больницу сходить, там перевязку сделали, укол от столбняка поставили, или что-то вроде того да кровь на анализ взяли. И за всё за это взяли всего-то двести долларов, когда в Америке за то же самое пришлось бы все две тысячи выложить! А я слушаю и даже этой радости понять не могу, ведь у нас всё это совершенно бесплатно. Можно и платно, само собой, но просто как возможность именно — есть же! А там даже для граждан страны такое не задумано ни в каком виде.

– Ой да, тут ты совершенно прав, Борь! У меня подруга в Норвегии живёт, так ей не то что лекарства не выдают — она их купить не всегда может! И это в Норвегии, богатейшей и лучшей для жизни стране Европы. У неё муж диабетик, ему таблетки постоянно нужны, так их сын полстраны околесит пока их сыщет.

– Да уж, что не говори, а страна у нас хорошая, – решил подытожить я. – А кто считает иначе — плохо знает, что в других твориться.

– Хорошая, да. Хотя и нюансов хватает, уж будем честны. Сколько же бумаг нужно собрать, что бы всё это оформить и получить… Впрочем, в последнее время уже значительно меньше, всё стараются упростить и автоматизировать. С другой стороны, в области не факт, что всё так радужно, даже если и должно быть абсолютно так же. Но дай вам Бог, Боренька, никогда этого не узнать, ни про бумаги, ни про протезы с лекарствами, ни всё прочее.

– Согласен, Марина Владимировна, золотые слова!

– Прошу вас: просто Марина!

– Хорошо, Марина. Так что от меня требуется, чем я могу помочь?

– Мне холсты мешают, я пройти не могу, – она смущённо кивнула куда-то за себя.

Проследив за её взглядом я увидел у её ног стопу приваленных к холодильнику, упакованных в полиэтиленовую плёнку связок холстов. Художественных холстов, сиявших белизной и натянутых на деревянные рамы. Взгляд предательски зацепился за этикетку на одной из упаковок и мозг тут же покорился, поправив сам себя — на подрамники!

В любом случае, холсты покоились на жёстких деревянных каркасах, их было много и они действительно перегораживали проход в дальнюю часть комнаты, где, рядом с заваленным множеством тюбиков с красками и кистями столом, стоял высокий мольберт с установленной на нём начатой картиной.

– А вы художница, Марина?

– Скорее любитель, – смущённо поправила меня женщина, заливаясь румянцем. – Я с детства мечтала заниматься живописью и вот, на пенсии осуществляю свою давнюю мечту, не взирая ни на травму, ни на остальное.

– А разве отсутствие ноги мешает рисовать? – усмехнулся я,… и тут же осознал, что ляпнул. – Простите пожалуйста! Я не…

– Ничего. Речь о другой травме. Травме глаза, ещё в восемнадцать. И после микроинсульта упало зрение во втором… на самом деле, вижу я далеко не очень хорошо. Хотя сын называет это ёмким термином «хреново».

– А как же вы пишите?! – искренне изумился я. Уверен, не я один, а все, кто с ней знаком, задаются тем же вопросом.

– Сын предлагает отвечать дежурной шуткой: «Руками!», – подтвердила мою догадку о частоте вопроса женщина. – Хотя скорее уж носом. Принюхиваюсь, приглядываюсь, в мощную лупу через мощные очки смотрю, буквально уткнув нос в холст… Получается далеко не идеально, но на подарки друзьям годится. Все хвалят, поддерживают. А мне и приятно, я продолжаю. Вон, в дальнем углу уже видишь сколько готовых картин скопилось?

Я чуть отстранился и наклонился в бок, заглядывая за неё. Дальний угол комнаты был попросту завален штабелями картин