В поисках кракена - Александр Муа

— Адель… Адель… Моя дорогая Адель… Что с тобой?

Кухарка подошла к ней, говоря ласково, как обычно говорят с больными. Она хотела погладить ее по щеке, но Адель резко отвернулась, чтобы спрятать лицо. Офелия взяла ее за руку:

— Адель… Моя маленькая Адель…

Адель повернулась к ней и разрыдалась у нее на груди. Офелия крепко обняла девушку:

— О, да у тебя большое горе. Плачь, дорогая, вылей все слезы…

Кухарку было не узнать. Из истеричной гарпии она превратилась в нежную, спокойную и заботливую мать, взволнованную слезами дочери. Офелия поцеловала ее в лоб, провела рукой по волосам, прошептала на ухо нежные слова. На краю кровати кухарка заметила письмо и сразу же все поняла.

— Знаешь, ты ведь можешь увидеть его вновь. И потом, в ожидании можно писать друг другу письма и звонить. Он пригласит тебя или ты его… Никогда не знаешь, как сложится… Ах, первая любовь! Она причиняет боль, но как же она прекрасна! Это лучшее время в жизни. Пользуйся им, но не грусти до такой степени.

Адель все еще плакала.

— Все образуется, поверь мне. Сегодня тебе его ужасно не хватает, и завтра будет так же. А потом, через несколько дней, ты будешь думать о нем уже совсем по-другому — с удовольствием, а не с печалью. Он постоянно будет у тебя в голове, и от этого ты будешь становиться счастливой.

— Ты тоже любила кого-то? — застенчиво спросила Адель между всхлипываниями.

— Ну конечно. У меня тоже была первая любовь. И я помню о ней, как будто это было вчера. Он был прекрасен. Я познакомилась с ним, когда мне было шестнадцать, почти как тебе сейчас. А потом, с началом учебного года, мои родители отправили меня в пансион к сестрам, и я больше никогда его не видела. Сначала я была очень несчастна, но потом сказала себе, что это не приведет ни к чему хорошему. Тогда я стала думать о нем как о чем-то приятном. И видишь, я ни о чем не забыла.

Адель успокоилась, Офелия тихонько укачивала ее в своих объятиях.

— Давай, дорогая… Все ждут тебя внизу. Твой дедушка очень волнуется и спрашивает, что с тобой случилось. Ты не хочешь идти? Или хочешь? Давай вытри слезы и спускайся, когда будет желание, хорошо?

Адель кивнула и крепко обняла Офелию.

— Все это останется между нами. Это будет наш с тобой маленький секрет. Я никому не расскажу о случившемся, даже твоему дедушке. Наш секрет, ммм? И если твой дедушка спросит меня, что ты делаешь, я что-нибудь придумаю, не волнуйся.

Кухарка подмигнула и вышла из комнаты.

Несколько минут спустя Адель вошла в зал под восторженные возгласы родных.

— Ааа! Вот и наша красавица! — сказал Абельманс, сидящий во главе стола.

Все уже перешли к десерту. Офелия подала ей закуски. У Адель не было аппетита, она возила вилкой по тарелке и пыталась не разреветься.

После своего рассказа о вылазке к обломкам утонувшего судна Том, Борис и Беа слушали рассказ Боба: удар, похищение, склад, двое мужчин, побои, смерть Маккаля, героизм Ноно, освобождение, ночное бегство. Борис, Беа, Том, Абельманс и Офелия не пропускали ни слова.

— Без Ноно я был бы уже трупом, — закончил Боб. — Это невероятное и потрясающе умное существо. Беа, ты можешь им гордиться — он спас мне жизнь. Без него я даже не знаю, как выкручивался бы.

Ноно комфортно устроился на коленях у Беа и здоровой лапой — вторая была в гипсе — поедал медовые тянучки, которые специально для него приготовила Офелия. Зверек, поняв, что говорят о нем, навострил уши, а затем снова принялся уплетать лакомство, по три штуки за раз. Дети проявляли к нему всяческие знаки внимания и постоянно тискали. Беа в порыве нежности прижалась к нему лицом. Ноно быстро облизал ее кончиком языка и вернулся к своему десерту. Девочка крепко обняла своего любимца. После еды Борис, Беа и Том развлекались тем, что разрисовывали гипс Ноно, который был на седьмом небе от счастья от такого внимания к своей персоне.

Рядом с ними, сидя перед камином, Абельманс и Боб вели серьезный разговор. Адель была все еще за столом и слышала их, но не слушала. Они же говорили очень тихо.

— Это досадно, очень досадно… — бубнил Абельманс. — На сегодняшний день у нас нет ни одного вещественного доказательства существования вы-знаете-кого. Каждый раз, как появляется некто, кто хочет передать нам информацию, либо он исчезает, либо исчезает информация. Вот так просто и без проблем. Надо продолжать, Боб. Нужно искать дальше, собирать все возможные доказательства, даже самые незначительные. И как можно скорее. И чтобы ОНИ нас не опередили. Или же ОНИ попросту уничтожат нас. Так как вы могли сами убедиться, что ОНИ не остановятся ни перед чем.

— Ах, если бы я только приехал раньше! У нас бы сейчас были образцы…

— У нас сильный враг, Боб. Не будем его недооценивать. У него есть преимущество в численности и в скорости — он всегда оказывается на шаг впереди нас. Но быстрота, с которой ОНИ уничтожили образцы Маккаля, мне кажется подозрительной. Самое странное, что это случилось буквально за несколько часов до вашего визита. Я спрашиваю себя, не предупредил ли их кто о вашем приезде…

— Но кто?

— Не знаю… Но я его найду.

Адель вытащила из кармана флакон, который ей передал Арно. Она повертела его в руках, посмотрела на него грустным взглядом, прижала к сердцу, потом повернулась к дедушке и протянула ему свою драгоценность:

— Держи… вот то, что ты ищешь!

Абельманс взял флакон, вопросительно посмотрев на внучку. Он не понимал. Он осмотрел и слегка потряс пузырек. Прозрачная вязкая жидкость задрожала внутри.

— Это сувенир… с «Покорителя бурь»… — произнесла Адель, с трудом сдерживая рыдания.

Абельманс просиял. Он не верил своим глазам — вот оно, доказательство! Здесь, в его руках, как сон, неожиданно ставший явью. Как подарок судьбы, нереальный, невероятный и неожиданный. Это конец всем его унижениям! Оно было тут и принадлежало теперь ему. У него наконец-то появилось неоспоримое доказательство существования кракена, самого большого морского монстра всех времен! Открытие двадцать первого века! Доктор был вне себя от радости.

Впервые за десять дней Абельманс посвятил целый день своим внукам и даже Ноно, с которым играл в шашки. Зверь, надо сказать, был прекрасным игроком.

Вечером, почти в полночь, он собрал всех на верху квадратной башни, где старая пушка веками созерцала море. Боб, Офелия, Адель, Борис, Беа, Том и Ноно закутались потеплее и поднялись на лифте на террасу. Место было сказочным, с него открывалась чудесная панорама на побережье. Когда они приехали, Абельманс уже ждал их там в своем кресле. Все недоумевали — зачем он их здесь собрал? Доктор посмотрел на часы и скомандовал:

— Внимание! Сейчас начнется… четыре… три… два… один… пуск!

Абельманс нажал на кнопку электронной клавиатуры, лежащей у него на коленях, и гигантский фейерверк озарил небо над их головами. Десятки ракет взмывали ввысь и взрывались разноцветными огнями, мигающими в темноте. Дети стояли раскрыв рты. Шоу длилось около двадцати минут и закончилось букетом огней, выводящих поочередно имена детей — Адель, Борис, Беа и Том. Последняя петарда взорвалась в воздухе, нарисовав огнями очертания зверька, в котором все узнали Ноно.

— С Новым годом, дети мои!

Наступило первое января, а ребята даже забыли об этом. Они радостно бросились на шею дедушке, осознавая, насколько замечательным он был человеком. Боб открыл бутылку шампанского, ловко спрятанную в его плаще, а Офелия — бутылку лимонада. Под звон бокалов все поздравляли друг друга, обнимаясь и желая счастья, любви и исполнения желаний в новом году.

28

Тревога на «Пайпер-IV»

В двухстах пятидесяти метрах от берегов Норвегии, где-то в открытом море, дрейфовала огромная британская нефтяная платформа «Пайпер-IV». Высотой более тридцати метров, подпираемое четырьмя огромными столбами, это колоссальное сооружение, сражающееся с самыми суровыми ветрами, дующими в этом неспокойном море, напоминало гигантский конструктор, затерянный в сумерках. Это была платформа размером с футбольное поле, с бетонными колоннами, стальными балками и металлическими мостами, на которые со всей своей яростью набрасывались, но потом все равно отступали морские волны. Несмотря на свои сорок пять тысяч тонн, огромные понтоны, натянутые четырехкилометровые кабели, закрепленные на дне и позволяющие сохранять равновесие, «Пайпер-IV» тревожно качался на волнах. Сто сорок человек, находящихся на борту, понимали, что происходит что-то ненормальное. Ультрасовременная, полуподводная платформа была предназначена для выживания в самых экстремальных ситуациях. Ее несущая суперконструкция, состоящая из металлических трубчатых решеток, была неуязвима. Но сейчас ее метало из стороны в сторону как обычный поплавок. Натянутые до максимума два мощных троса, которые удерживали платформу со дна океана, как аэростат на земле, достигли предельного напряжения. Ситуация становилась критической. В любой момент тросы могли лопнуть, что означало гибель платформы.