За миг до тебя - Аглая Оболенская

Инна чутко уловила изменение тональности на местоимении "меня", оно прозвучало робко и неуверенно. Решив не вдаваться в посторонние нюансы, Инна теребила Свету вопросами, не позволяя той впасть в отчаяние:

— Что ещё тебе известно? Были у него какие-нибудь планы, с кем встречался в последнее время?

— Да какие планы! Все мы живём тут одной бедой. Перед выселением он обещал помочь мне сверить инвентарь по спискам и демонтировать мебель. Я договорилась с РОНО о грузовике и пустом складе. Хоть там отнеслись с пониманием…

— Хочешь я приеду? Мне тоже не спится. Вместе нам не будет так одиноко.

— Что ты, не надо беспокоиться!

— Пожалуйста, не забывай, что под твоей крышей живёт и мой сын.

— Я помню, Инна. Конечно помню, совсем рассудок ещё не потеряла… Здесь опасно по ночам ходить, — неожиданно Света перешла на шёпот. — Танечка рассказывала, что места здесь глухие. Она слышала от папы о том, что раньше в нашем районе пропадали люди. Приукрасила, конечно, про блуждающих по ночам покойников, но кто знает, как там на самом деле было. Танин отец в милиции работает, ему виднее. Ой, вспомнила! Как-то раз Сергей отпрашивался по просьбе Дмитрий Аркадича поискать что-то в лесу. Землянки или захоронения. Напугал меня до смерти, когда вернулся заполночь весь грязный, поцарапанный…

— Нашёл? — Инна опять приказала себе не обращать внимания на Светин дрогнувший голос, её чувства — её же личное дело. — Нашёл что-нибудь?

— Да нет конечно. Но не успокоился. Вот говорит, будет забот поменьше, снова схожу…

Теперь Инне точно стало страшно по-настоящему. Проклятый дёрн почти сомкнулся над следующей головой.

15.

На простой кулинарный вопрос: "Какое блюдо вам нравится больше всего?" Инна не задумываясь отвечала — тюря. Вот и сейчас, сидя ночью на кухне, она механически крошила ржаной хлеб в объёмную кружку, наполовину заполненную молоком. Неровные куски вздыбились над поверхностью, словно пенапластовые пузыри на натюрморте какого-нибудь авангардистского гурмана вроде Жоржа Брака. Когда они посыпались на стол, Инна достала ложку и принялась размешивать полученную массу, сгребая со дна намокшие кубики, чтобы дать выход оставшейся жидкости.

Всё это она выполняла вслепую, глаза устремлены на клетчатый листок с рваными краями, усеянный кружками и стрелками. Связь бывшей дачи с без вести пропавшими надолго выбила её из колеи. Значит, не всё упирается в деньги и одними деньгами проблему не решить. Что она тогда сказала Геральду? Что тоже намерена принять участие в аукционе? Дура! Сейчас её, наверное, проверяют. Хорошо, если бы чертов Геральд не принял всерьёз слова глупой бабы! Самодовольной и озлобленной идиотки. Клара Цеткин выискалась! Цеткин, Цеткин… К кому посылал Инну Дмитрий — к какому-то Цепкину, да-да, Сане Цепкину. А Кира Либезов — к Шурику. Может быть, Саня и Шурик — одно и то же лицо? Быть может… Завтра непременно нужно выяснить. Ей срочно требовался помощник, союзник, поддержка! Ей, храброй безмозглой дурочке.

Заставив себя лечь в постель, Инна долго ворочалась, рассуждая, что фонд, зарегистрированный на её имя, при определенных обстоятельствах будет стоить ей жизни.

Естественно, утром она выглядела мятой и разбитой. Спутанные волосы переплелись на затылке осиным гнездом и больно стягивали кожу. Достав из морозилки ромашковый лёд, Инна нещадно возила им по дряблому лицу, игнорируя холодные струйки, стекающие по шее в ложбинку между грудей. Влажный крем смягчил кожу, лёгкий массаж кончиками пальцев обеспечил приток крови. Из ванной она вышла розовой и посвежевшей.

Наряд и макияж подбирала тщательно — необходимо с первого взгляда приковать к себе внимание и удерживать его как можно дольше. Маленькое платье на бретелях из тёмно-зелёного шёлка — подарок Полины — и пёстрый меланжевый жакет до талии с доминирующим чёрным. Телесные шёлковые чулки (Полина научила различать их качество) и остроносые итальянские сапожки, гармонично вписывающиеся в золотую осень. Норковая горжетка под цвет сапог позволила прикрыть мелкие морщинки на шее и декольте. Давно уже пора в косметический салон, такую безалаберность по отношению к собственной персоне Полина бичевала острым словцом и колкими взглядами.

Немного чувственного блеска на губы и естественных теней в уголках глаз — Инна не любила косметических изысков. Капелька кисло-сладких "Фиджи" на запястья и в ямочку между ключицами, всё, теперь вперёд!

16.

Кабинетик Сани Цепкина притулился возле уборной на втором этаже Управления внутренних дел. Запах хлорки и аммиака у двери явственно свидетельствовал, что дела эти справляются регулярно и в избытке, без отрыва от других текущих занятий. Уже открыв дверь, Инна едва не хлопнула себя по лбу от досады — только сейчас она вспомнила о телефоне, нацарапанном Кирой на клочке бумаги. Если Саня и Шурик — разные персонажи, надо было начинать с Шурика, который сам проявил к ней интерес. А Саню оставить на десерт. Теперь уже поздно — дверь открыта и молодой усталый человек с ранней сединой в волосах во все глаза разглядывает её стройную мосластую фигуру.

— Добрый день! Меня зовут Инна Литвинова. Извините, что пришла без предварительной договорённости.

Он кивнул и жестом указал на стул против своего стола. Убирая руку, стукнулся локтём о сейф из толстого железа и стал трясти запястьем, что есть силы. Волнуется, прониклась к нему Инна.

— Я вас узнал, Инна Литвинова…

Словно в игре "тепло-холодно", она на фифти-фифти приблизилась к уравнению "Саня равно Шурик". Саня смотрел на неё, откинув голову, напряженно, неестественно расширенными зрачками. Такое чувство, будто они двое находились в освещенном пятачке под прицелом огромной съёмочной группы. Волнительный момент!

— Я тут вспоминал о вас на днях… В разговоре с…

Ну не томи же, с кем? Кирой? Димой?… Или Геральд Владимирович интересовался моим уголовным прошлым… Тьфу-тьфу!

— Извините, совсем из головы вылетело. С обозревателем криминальной хроники!

Так, а это что за фрукт?

— Вы с ним учились на одном курсе. Кирилл, помните такого?

— Да, помню. Вот бы не подумала, что Кирилл Либезов в криминал ударится. Он скромный был. Стихи сочинял на непонятном языке…

— Так ничего удивительного, у нас вся жизнь сейчас — сплошное нарушение несовершенного законодательства…

Постепенно, слово за слово, Саня Цепкин расслабился, зрачки уменьшились и рассосалась съёмочная группа за спиной, погасли софиты и смолкли хлопушки. Молодой человек в кителе с погонами старшего лейтенанта доверчиво упёрся руками в стол, приблизил лицо и спросил её с тайной надеждой: