Птичка в клетке или Клетка с птичкой - Нинель Лав

что только благодаря мне ваша знакомая дама осталась жива. А теперь что? Что теперь изменилось, Дмитрий Викторович? Я теперь уже не герой, а дура безмозглая?! Вот так всегда! Все только ругают! И никакой тебе благодарности!

— Надо было позвонить мне, — не сдавал своих позиций Дмитрий Викторович — он вообще не привык сдаваться и подчиняться. — Я бы сам разобрался.

— Я хотела избавить вас от лишних хлопот…

— Спасибо за заботу! Теперь я потеряю уйму времени, вникая в ваши дела и отвечая на вопросы следователей. За какие прегрешения послал мне Бог вас в наказание? — театрально вопрошал он, возведя руки к небу, вернее к белоснежному кожаному потолку салона.

— Наверное, за прошлые грехи, — съязвила Кира и хитро сощурила карие глаза. — Напомнить вам о них, Дмитрий Викторович?

— Да-а… Ну, ты и нахалка… — вдруг растерявшись и покосившись на навострившего уши водителя, покачал головой Дмитрий Викторович. — Стараешься, стараешься и никакой тебе благодарности.

— И не говорите, Дмитрий Викторович! Ходишь, ходишь в школу, а тут бац — вторая смена, — засмеялась Кира (Арсен и Сергей прыснули в кулаки, оценивая юмор) и, взяв его под руку, прижалась щекой к его плечу. — Ну, не сердитесь! Я все осознала. Честное слово осознала! Только я не могу вам обещать, что впредь не буду поступать так же… И еще! — она вздохнула и нежно пожала руку «личного ангела-хранителя». — Я очень вам благодарна, Дмитрий Викторович, за помощь, и за то, что вы волнуетесь обо мне, и за ваш загородный дом, в котором я с легким сердцем смогу оставить девочек на выходные… Если, конечно, вы не против.

— О чем ты говоришь, Кира?! Я жду, не дождусь приезда Виктории и Алисы — устроим настоящий праздник в моем загородном доме.

— Все, приехали! — подъехав к дому Ираиды Брониславовны, Арсен остановил машину рядом с «Ягуаром», вышел и открыл заднюю дверь иномарки. — Кира Дмитриевна, можно мы с Алевтиной в выходной к вам на конюшню приедем? Поездим немного на лошадях по лесу — Алевтина сказала, что еще никогда так интересно не проводила выходные.

— Конечно, приезжайте, — радушно пригласила Кира и искренне улыбнулась — похоже, еще два человека становятся настоящими лошадниками.

Но прежде, чем попрощаться, Дмитрий Викторович взял с нее слово, что сегодня она не будет совершать опрометчивых поступков и «добрых дел».

— Честно, честно! — пообещала Кира, маша рукой вслед удаляющейся «Ауди», достала из сумочки ключи от машины и нажала кнопку сигнализации.

«Ягуар» обрадовано мигнул фарами и разблокировал двери перед «загулявшей на стороне» хозяйкой.

Выпустив Лариона из машины, Кира заглянула внутрь салона, проверяя свой зверинец — все было в порядке: Пончик хрустел листьями одуванчика, попугай дремал на жердочке, но что-то очень важное, о котором она еще недавно помнила, а вот теперь забыла, не давало ей покоя.

Кира озабоченно нахмурила брови, закрывала глаза, пытаясь вспомнить какой-то разговор, но не вспомнила.

Она позвала собаку, приказала ей занять свое место на заднем сиденье и, захлопывая за Ларионом дверь машины, услышала громкий кошачий ор.

Подняв голову, Кира нашла глазами лоджию, с которой доносилось жуткое мяуканье, посчитала этажи — четвертый, как у Ираиды Брониславовны Каплан, и, наконец, поняла, что же волновало ее все это время.

Вернее — кто волновал!

Занозой в ее мозгу сидел кот Маркиз!

Хозяйку увезли на «Скорой помощи», а кот так и остался сидеть на балконе — все окна и форточки в квартире были кем-то плотно закрыты.

Кира честно попыталась выполнить данное себе самой обещание: ни во что больше не вмешиваться (хотя бы сегодня!), и даже села в машину, и закрыла уши руками, пытаясь не слушать вопли собственной совести, смешивающейся с кошачьем ораньем о помощи.

Но!..

Разве можно пройти мимо такой котовасии?!

Как можно отвернуться от бедного животного, уехать, бросить его на произвол судьбы и голодную смерть на балконе.

Нет! Она должна, нет, просто обязана позаботиться о любимце Ираиды Брониславовны!

И, когда бедная женщина выйдет из больницы, вернуть ей кота в целости и сохранности!

Но данное обещание Дмитрию Викторовичу связывало Кире руки.

Посмотрев еще раз на балкон, она увидела, как соседка кидает коту что-то съестное и решила, что до завтра он от голода не умрет — она позаботится о нем завтра (она же дала честное слово ни во что не вмешиваться только сегодня, а на завтра она такого обещания не давала) — надо ехать в госпиталь к Павлу и ночью в командировку улетает ее «милый, славный рыцарь Ланселот»…

21

Весь оставшийся вечер Константина Александровича Федина не покидало тревожное чувство ожидания чего-то необычайно значительного.

Это чувство возникло в ту самую минуту, когда закрывалась дверь за подозреваемой, назвавшей его «дорогим».

«— Авантюристка! Мать ее… Как легко ей удается балансировать на тонкой грани закона — шаг в сторону и ее песенка спета. Может, она считает, что с такой солидной юридической поддержкой законы для нее не существуют?! Здесь она ошибается! — так думал он всю дорогу до дома, потирая саднившее горло и вытирая слезившиеся глаза, но на последнем светофоре вдруг честно признался себе: — Хотя с точки зрения человеколюбия все поступки этой дамочки вполне оправданы — если бы на месте пострадавших женщин оказались бы близкие мне люди, я предпочел бы активную помощь этой дамочки, а не пассивное невмешательство и неукоснительное выполнение буквы закона».

Собственная квартира встретила его напряженной тишиной — без жены дом казался ему пустым и враждебным.

Мысли Федина были заняты текущими делами, тело выполняло привычную домашнюю работу, душа переживала за одиноко лежащую в больничной палате Антонину, но над всем его существом витало это тревожное чувство ожидания чего-то необычного и значительного.

Резкий, волнующий аромат французских духов стойко держался на его коже и одежде, и никакими средствами Константину Александровичу не удавалось от него избавиться: он вымыл шею с мылом, почистил пиджак влажной щеткой и даже выкурил сигарету, «дымя» на серую, мятую, костюмную ткань — запах духов все равно сохранился.

Лежа на неразобранном диване в двухкомнатной малогабаритке и